Замаскированное под трепет интенсивное любопытство, внушающее ужас запретное возбуждение... и ни грамма отвращения. Прямо там и тогда я знал, что ни при каких обстоятельствах не мог лечить леди Оливию. Я был слишком сексуально возбужден, чтобы быть беспристрастным и объективным. И мог только наблюдать, что чем ближе она подходила, тем сильнее обострялась проблема в моих штанах. Последняя вещь в мире, которая была мне нужна - ещё один скандал. Ничего хорошего для неё и меня из этого не получится. Я решил провести с ней один сеанс, и, получив полное представление о её проблеме, порекомендовать ей пару отличных экспертов, которым доверял.

Приглашаю её, указав рукой на стул перед моим столом:

- Присаживайтесь.

- Благодарю вас, - ответила она, подходя к нему.

Пройдя вперед, и протягивая документы Оливии, Берилл одарила меня чопорным взглядом. - Я буду у себя, если вам что-нибудь понадобится, - лукаво предложила она.

- Спасибо, Берилл, - сказал я сухо, но она лишь подмигнула и тихо закрыла дверь.

Я вновь переключил свое внимание к Оливии. Она только дошла до кресла и устроилась в нём. На несколько секунд, я замер, и просто смотрел на неё, околдованный, беспомощный под властью её сексуальности. Её движения были настолько чувственными и полностью не вязались с ее холодностью, тактичным приветствием и мрачной одеждой.

Она реально напоминала мне тех насекомых, у которых нет голоса и общающихся посредством вибрации своих тел. Её тело общалось с моим. Вид недотроги, созданный амнезией, был ложным. За фасадом пряталось исключительно сексуальное существо. Разгадка была в поразительно красной помаде. Я отвел взгляд в сторону и, бросив документы на стол, опустился в кресло. Повернулся к ней. Она смотрела на меня как кошка, достойно, независимо и не моргая.

Вблизи, преломляя свет от окна, её глаза были непроницаемы, словно два пятна жидкой ртути. Я не понимал этого тогда, но был уже обречен, как краснокожие индейцы при осаде Форт Пит. Они были обмануты, приняв зараженные оспой одеяла и простыни от своих белых врагов.

- Леди Оливия.

- Зовите меня Оливия. Леди Оливия - это слишком, - она очаровательно сморщила нос. - Это заставляет меня чувствовать себя жутко пафосно.

Я ей улыбнулся. - Нервничаете, Оливия?

- Очень, - она улыбнулась мне в ответ. Отличная улыбка.

- Очень.

- Не надо. Это не больно.

- Ах! Хорошо.

- Ну, тогда давайте посмотрим, что тут у нас, - бегло взглянул на её анкету.

Возраст: 25

Лекарства по рецепту: нет.

Употребление наркотических веществ: нет. Может просто скрывала.

Светочувствительная эпилепсия: нет.

Каких-либо нервных расстройств нет.

Не курит.

Употребление алкоголя: 2-5 бокалов вина в неделю.

Аллергии нет.

Фобий нет.

Короче, образцовая гражданка.

- Похоже, всё хорошо, - сказал я, глядя на неё. Она снова смотрела на меня как кошка - разгадайте меня.

- Это чудесно. Так вы сможете ввести меня в состояние гипноза?

- Я попробую. Как уже я ранее говорил вашей мачехе, не все поддаются гипнозу.

- Ох! - лишь один этот маленький звук, был целым миром разочарования.

Я откинулся назад в кресле, глядя на неё дружелюбным взглядом.

- Скажите мне Оливия, чего вы ожидаете от нашего сеанса.

Её руки дрогнули.

- Мне хочется вспомнить свое прошлое или, по крайней мере, хотя бы некоторые обрывки.

Я кивнул.

- Вы хоть что-нибудь помните, из своего прошлого?

- Почти ничего. - Я поймал её взгляд, он был рассеян, кожа бледной и говорила она с трудом.

- Что вы помните?

- Мое самое первое воспоминание - моя бабушка. Она курила сигареты с ментолом в гобеленовой комнате. Открыв серебряный портсигар, сунула мне между губ одну сигарету и я притворилась, что курю. Помню ощущения от того, как мятный воздух вышел из фильтра, и ее это забавляло. Помню ее взгляд на меня, сверху вниз. Знаю - она любила меня, также любила её и я.

- Как вы думаете, сколько лет вам тогда было?

Она пожала плечами. - Не знаю, может быть семь.

Но после этих слов, её губы остались приоткрытыми и влажными. Между ними, поблескивали идеальные белые зубы. И вдруг, у меня возникло совершенно безумное желание увидеть её голой и сосущей мой член. Я откашлялся.

- Как скоро после аварии ваша память стала поверхностной?

- Это случилось в больнице, сразу после наркоза. После этого, чётких воспоминаний уже не было. Только мутные впечатления, обрывки.

Ощущение, что я знала этого человека или место, и несвязанные дезориентирующие вспышки образов.

- Дезориентирующие? - переспросил я.

- Да. Выбрав одну вспышку, пытаюсь вспомнить больше, но в итоге, остаюсь только лишь с сильнейшей головной болью. Мой врач полагает, что это нечто посттравматическое. А иногда, я дохожу до точки, когда мой разум становится, словно чистый лист бумаги или будто вижу пустую кирпичную стену.

Снова киваю. – Понимаю. А что насчет снов? Вы видите его во сне?

Она нахмурилась. – Не совсем. Но, я вижу, повторяющийся сон. В нём, я иду вниз по темному коридору. Думаю, что это восточное крыло зала Мальборо, нашего семейного дома, но не уверена. Мне кажется, что во сне я много моложе, потому что мои босые ноги очень малы, а ногти на пальцах покрыты розовым лаком, но они грязные и накрашены кое-как.

Неосознанно она обняла себя. – Подойдя к двери, я неожиданно начинаю испытывать чувство обреченности. Хочу развернуться и уйти, но не могу. Всё моё тело пронизывает страх – я дрожу. Боюсь, что меня стошнит, но поворачиваю ручку и открываю дверь.

Она поднимает дрожащую руку и потирает затылок, будто приглаживает вставшие дыбом волоски на задней части шеи.

- Я оказываюсь в неокрашенной, с голым полом, пустой комнате. В ней ничего нет, кроме кресла-качалки, которое раскачивается само по себе. Так если бы ее кто-то только что качнул. Я чувствую немой ужас, витающий в воздухе, что-то очень плохое случилось в этой комнате. В этот момент, я просыпаюсь в холодном поту, испуганная, растерянная, и создается ощущение, что я в страшной опасности.

Я удивленно уставился на неё. Все было вовсе не так, как казалось мне сначала.

- Посещаете ли вы психиатра?

- Да. Я вижусь с доктором Гринхолф раз в неделю.

- Ясно. И последний вопрос. Как вы себя почувствовали, когда впервые увидели свою семью?

Она смущенно заерзала в кресле. – Не знаю. Я едва могла поверить, когда они сказали, что были моей семьей.

- Почему?

- Это покажется странным.

- В каком смысле?

Непонятное выражение промелькнуло на ее лице. Она сцепила руки на коленях.

- Боюсь, вы сочтете меня жутко неблагодарной.

- Доверьтесь мне.

Она облизнула губы и, глядя мне прямо в глаза, сказала:

- Потому что я не чувствовала любви к ним вообще… и не имело значения, что они говорили мне или делали.

- Я бы не назвал это неблагодарностью, Оливия, - сказал я мягко. – Травма может иметь абсолютно непредсказуемые последствия для мозга и психики.

Она как-то неуверенно улыбнулась. – Доктор Гринхолф говорит точно также.

- Хорошо. Давайте поиграем в ассоциации. Я называю вам слово, а вы мне первое, что придет в голову.

Она нахмурилась. – Ассоциации? А это, как-то связано, с гипнозом?

- Мы хотим, чтобы при погружении в гипнотический транс вы были спокойны и расслаблены. Важно избегать любых слов, которые могут вызвать негативные и противоречивые реакции от вас. И поскольку, вы не можете рассказать мне о каких-то фобиях, или болезненных воспоминаниях из прошлого, игра в ассоциации – самый простой способ обнаружить ваш нежелательный «спусковой крючок». Имейте в виду, что некоторые слова, которые я буду называть, совершенно не будут связаны с происходящим, так что, советую вам освободить свой разум.

Её глаза блестели. – Всё в порядке.