Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления!

Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения.

Спасибо.

Перевод: А. Перепелица (3-21 гл.), Anna Tomis (эпилог)

Редактор: Eva_Ber

Обложка: Мария Суркаева

Оформление: Eva_Ber

Двенадцать лет

Охранник думает, что он очень хитрый и хорошо маскируется, когда следует за мной на буксире, толкая тележку. Я намеренно смотрю на него, нацепив на лицо маску грусти, которую я использую, чтобы дурачить людей. Он смотрит в сторону и хватает что-то с полки. Глупый дилетант. Когда он заворачивает за угол, я хватаю банку с арахисовым маслом и засовываю её под пальто, а затем беру еще одну и бросаю в свою корзину.

Я направляюсь к кассе и ставлю корзину на конвейерную ленту. Продавщица достает одну за одной мои покупки и сканирует их. Словно голодный ребенок, я смотрю, как она сканирует хлеб, овсяные хлопья, две банки кукурузы, четыре пакета лапши и арахисовое масло.

— Всего одиннадцать пятьдесят девять.

— О, у меня есть всего десять долларов, — я надуваю губы и переступаю с ноги на ногу, изображая неловкость. Мои руки дрожат, когда я протягиваю мятую банкноту. — Можете ли вы вычесть арахисовое масло, пожалуйста? Будет ли тогда этого достаточно?

Она смотрит на меня с сочувствием, и ее глаза становятся влажными.

— О, эмм…

— Я заплачу за это. Просто добавьте его в мой счет, — говорит пожилая женщина позади меня, гладя меня по макушке.

Я поворачиваюсь к ней и демонстрирую мое лучшее выражение благодарности.

— О, мэм, спасибо. Большое спасибо, — и снова протягиваю деньги кассиру.

— Нет. Держите это. Я позабочусь об этом, малыш, — настаивает пожилая дама.

— Вы уверены? — спрашиваю я. Она кивает и улыбается, морщины на ее усталом лице от этого становятся глубже.

— Спасибо! — я вытягиваюсь и обнимаю ее, и она гладит меня по спине. — Пожалуйста, дорогой.

Я засовываю свои замызганные купюры обратно в карман и беру две сумки, которые кассир протягивает мне. Я выхожу на улицу, заворачиваю за угол, а затем следую вниз по улице и через переулок, чтобы добраться до своего дома. Я даже не потрудился повернуть ручку входной двери, так как замок сломан. Вместо этого я использую ногу, чтобы пинком открыть дверь.

Когда я иду по коридору к счастливому номеру тринадцать, я опускаю сумки и выхватываю ключ из кармана джинсов, чтобы открыть дверь. Как только вхожу внутрь, я запираю дверь, ставлю продуктовые сумки на кухонный стол, а затем иду в свою комнату.

Моей мамы нет дома, так что я быстро расстегиваю молнию своей куртки и вижу, как банка с арахисовым маслом и пакетик с «M & M» падает на ковер. Я спешу к своему шкафу, поднимаю одну из половых досок и прячу все в тайнике. Я возвращаю доску на место, как она и лежала, а затем иду обратно на кухню, чтобы вынуть продукты. Я научился прятать некоторый запас пищи с тех пор, как мужчины, которые приходят, всегда, в конечном итоге, съедают всю еду, что есть на кухне.

Звон ключей тревожит меня, но когда я узнаю знакомый кашель, я расслабляюсь. Мама входит с сигаретой во рту. Она замечает меня сразу же.

— Мои деньги у тебя?

— Да, все десять, — я вытаскиваю их из кармана и передаю ей.

Она обнимает меня дрожащими руками.

— Такой хороший мальчик. Ты никогда не подводил меня.

Шестнадцать лет

— Джесса, я задал тебе вопрос.

Мое внимание возвращается к нашему учителю, мистеру Расселу, и я отвожу взгляд от безумно привлекательного нового парня.

— Извините, я не слышала.

— Если вы не можете сосредоточиться на уроке, мисс Крю, то, возможно, вы хотели бы провести остаток занятия в кабинете директора.

Я изумленно смотрю на него, моя шея и лицо заливаются краской. Уверена, что я ярко-красная сейчас. Пытаюсь что-то сказать, но ничего не выходит.

— С двадцать девятого по тридцать девятый.

Поворачиваюсь к мальчику, который стал причиной моего невнимания. Он новичок здесь, и я не могу отвести от него взгляд. Крупнее, чем большинство парней в классе, даже тех, которые играют в футбол. Он одет в черную футболку, заношенные джинсы и пару серых конверсов. Его глаза — вот что привлекло меня. Даже через два ряда я могу увидеть янтарные вкрапления в светло-зеленой радужной оболочке. Он красивый. Грубый и опасный, но красивый.

— Простите? — спрашивает его мистер Рассел.

— Великая депрессия [1] началась в октябре тысяча девятьсот двадцать девятого. К тысяча девятьсот тридцать третьему году приблизительно тринадцать миллионов американцев остались без работы. Рузвельт помог уменьшить последствия путем льгот и реформы в тридцатых годах, но состояние экономики не вернулось к прежнему состоянию до гражданской войны в тридцать девятом.

Мистер Рассел смотрит на мальчика большими глазами и кивает. Нет, не мальчика, но еще не мужчину, хотя он скоро им станет. Очень скоро. Быстрее, чем все остальные. Не только его тело свидетельствует об этом, но и мудрые не по годам глаза.

— Очень хорошо. Теперь, если все откроют страницу восемьдесят три… — голос учителя исчезает, поскольку я продолжаю наблюдать за новичком. В конце концов, он посмотрит на меня, не так ли? Хочу еще раз увидеть его глаза.

Когда звенит звонок, я вскакиваю, чтобы собрать книги, раздраженная, что он снова не взглянул на меня. Может быть, поблагодарю его за спасение моей задницы, тогда ему придется посмотреть на меня, не так ли? Да. Это то, что я решаю сделать. Но к тому времени как встаю, он уже ушел.

Моя подруга Кэт берет меня под руку в коридоре.

— О, мой бог! Джесса, что случилось с мистером Расселом? Он так придирался к тебе!

— Я не знаю.

— Боже, какой придурок, — она надувает пузырь из жвачки и тянет меня за собой в уборную. Я наношу больше блеска для губ, в то время как она писает.

— Дерек уже пригласил тебя на танцы?

— Нет.

— Он пригласит.

— Думаю, что да, — говорю, пожимая плечами. — Хотя я видела, как он ушел с Эшли после школы вчера, так что он может позвать и ее.

Вода в туалете сливается, Кэт выходит и моет руки в раковине рядом со мной.

— Он будет идиотом, если не пригласит тебя.

Я качаю головой на ее слова.

— Я серьезно, Джесса. Ты красивая, веселая, умная, и твой папа председатель школьного совета.

— Именно поэтому он хочет пойти с Эшли, а не со мной, — я познала на горком опыте, что люди в школе, как правило, использовали меня, чтобы получить что-то. Например, изменить оценку, сделать исключение из правил. Или они держатся подальше, чтобы избегать моего отца.

— Без разницы. Если он пригласит Эшли, то это будет его потеря, — она закатывает глаза, и мы идем, направляясь к нашим шкафчикам, чтобы положить книги и пойти домой.

— Честно говоря, я даже не очень хочу идти, Кэт, — признаюсь подруге.

— Что? Почему?

— Это просто не мое. Не люблю танцевать. Лучше побыть в приюте для животных.

Предпочитаю одиночество, когда не в школе. Люблю смотреть кино, читать или проводить время с моими животными. Я не затворница, просто мне так удобно. Почему я должна хотеть тусоваться с людьми, которые не особо мне нравятся?

— Ах, Боже! Джесса, не будь такой скучной! — она идет по коридору к моему шкафчику и слегка пихает меня. — Это же бал выпускников. Ты должна пойти.

Я закрываю дверцу шкафчика, сдуваю с глаз челку и игнорирую Кэт. Мы идем к стоянке, где ее старший брат Вон ждет нас в своем грузовике. Она скользит первой, и я сажусь рядом.