Вскоре машина свернула с автострады и, проехав еще немного, остановилась у подъезда высокого дома. Добро пожаловать в весну, мысленно сказала Кейт, открывая дверцу такси.

Отпуск закончился, но она не сожалела об этом. Наоборот, каждый ее нерв трепетал в радостном возбуждении. Пока Патрик и водитель выгружали чемоданы, она наклонилась над спящим Ником и взяла его на руки. Вытащив сына из машины, Кейт с трудом выпрямилась. По лицу Патрика, увидевшего эту сцену, пробежала тень.

— Дай его мне, — попросил он, поставив чемодан на землю.

— Ничего, я сама.

— Он слишком тяжелый, ты не сможешь донести его до лифта, — возразил Патрик. — Позволь мне.

Кейт неохотно передала ему Ника, с тревогой посмотрев на безмятежно спавшего ребенка.

— Что-то не так? — Патрик держал мальчика, словно пушинку.

— Понимаю, это звучит глупо, но до сих пор я легко справлялась с ним.

— Ребенок растет, — пожал плечами Патрик и направился к подъезду. Поеживаясь от сырого воздуха, Кейт засеменила за ним. — В правом кармане пиджака лежит ключ, — сказал Патрик, подойдя к входной двери. — Достать, пожалуйста, и вставь в замочную скважину.

Кейт осторожно опустила руку в его карман, вытащила ключ и открыла дверь. Таксист, держа в каждой руке по чемодану, следовал за ними. На лифте, который напоминал крошечную гостиную, поднялись наверх. Кейт старалась не смотреть на мужчину, который бережно держал на руках ее сына.

Лифт остановился на площадке с единственной дверью.

— Открой ее тем же ключом, — велел Патрик. — Выключатель при входе справа.

Кейт толкнула дверь и зажгла свет. Они оказались в холле, обставленном итальянской мебелью темного дерева. На светлых стенах висели две абстрактные картины в желто-голубых тонах. В углу стоял красивый глиняный вазон с большим экзотическим цветком.

— Ваша спальня — третья комната по правой стороне холла, — сказал Патрик. — Спит сном праведника, — с улыбкой добавил он, глядя на безмятежное личико Ника.

Кейт взяла рюкзачок Ника и прошла вперед, чтобы открыть дверь и включить свет. Спальня освещалась люстрами, кроме того, у каждой из двух односпальных кроватей стоял ночник. Патрик положил Ника на одну из кроватей и с минуту смотрел на спящего ребенка. Может, сожалел, что Ник оказался не его сыном? Когда он перевел взгляд на Кейт и увидел, что она наблюдает за ним, на скулах Патрика заиграли желваки.

— Пойду расплачусь с таксистом и принесу твой чемодан.

Кейт протянула ему ключ.

— Спасибо.

В спальне было тепло, но ее била дрожь. Нервы, подумала Кейт, ощутив присутствие призраков прошлого. Она склонилась над сыном и стала развязывать шнурки его новых кроссовок, которыми Ник очень гордился. Когда она стягивала с него джинсы, в комнату вошел Патрик с ее чемоданом в руке.

— Он всегда так крепко спит? — вполголоса спросил он.

— В общем-то, да. Но сегодня он особенно переутомился — из-за дороги.

— Ванная за той дверью. Полотенца лежат в шкафу, который стоит рядом с раковиной. Если тебе понадобится что-то еще, я буду в твоем распоряжении через пару минут.

Кейт кивнула. Когда Патрик вышел, она сняла с Ника рубашку и накрыла его одеялом. Мальчик пробурчал что-то во сне, перевернулся на другой бок и снова затих. Кейт убрала с его лба прядь волос и нежно поцеловала в щеку.

В этот момент в комнату вошел Патрик.

— Хочешь выпить чего-нибудь или, может, поесть?

— Нет, спасибо, — отказалась Кейт. — Я, пожалуй, тоже лягу спать.

— Во сколько вас разбудить завтра утром?

— Я поставлю будильник на семь утра. Спасибо тебе за все, Патрик.

Он стоял в проеме двери с бесстрастным, как у часового, лицом, и глаза, напряженно вглядывавшиеся в лицо Кейт, отливали металлическим блеском.

— Тогда спокойной ночи, — без выражения пожелал Патрик.

Кейт откашлялась, но голос ее все равно прозвучал хрипло:

— Спокойной ночи.

Когда за ним закрылась дверь, Кейт шумно выпустила воздух из легких.

Она взглянула на спящего сына, и в ней снова ожила бередящая душу боль — смесь сожаления, горечи и любви. Нет, лучше не думать об этом. Однажды она уже сделала выбор и будет стараться придерживаться его. Что касается Патрика... Для него нет места в ее жизни, он принадлежит другому миру.

Ник не похож на своего отца. Когда вырастет, он станет относиться к женщинам с уважением и любовью и не будет считать, как его мерзавец-отец, что все они по сути своей продажные твари.

Кейт открыла чемодан и вынула мешочек с купальными принадлежностями и футболку.

Ванная была отделана мрамором нежных розово-кремовых тонов. Это, должно быть, стоит кучу денег, во всяком случае, наверняка больше моего годового дохода, подумала Кейт, усмехнувшись. Но находиться в этой роскошной ванной огромное удовольствие.

Разобравшись, как действуют суперсовременные краны, Кейт приняла душ и испытала нечто, похожее на блаженство. Вытираясь полотенцем, она смотрела на свое отражение в зеркале, занимавшем целую стену. Кейт обратила внимание, что оно не запотело, несмотря на висевшее в воздухе изрядное количество пара, и решила, что здесь не обошлось без дорогой вентиляции. Кейт сочла подобные капризы хозяина квартиры чрезмерной роскошью.

Огромное не запотевающее зеркало, по ее мнению, было своего рода символом тех колоссальных различий, которые существовали между ней и Патриком. Здесь, в этой сверкающей просторной ванной молодая женщина с особой остротой почувствовала, что совершила ошибку, приехав в дом Патрика, а также позволив ему в Австралии проводить с ними время. Она вообще наделала много глупостей там, где дело касалось Патрика. И поскольку, как оказалось, она не извлекала уроков из своих прошлых ошибок, можно только радоваться, что в будущем она больше никогда его не увидит.

Но когда Кейт уже лежала в кровати — на таком удобном и роскошном ложе ей еще ни разу в жизни спать не доводилось, — прислушиваясь к приглушенным звукам улицы и редким всхлипываниям Ника во сне, она думала, что ей не удастся легко и быстро забыть Патрика.

Кейт осознавала, что внутри нее сидит коварный предатель — давняя девичья страсть, которая жива и поныне.

Она повернулась на спину и представила, что Патрик лежит в соседней комнате, за стеной. Кровь забурлила в ее жилах, когда Кейт воскресила в памяти его стройное крепкое мускулистое тело, черные волосы на белоснежной подушке, плоский твердый живот и узкие бедра... Патрик всегда был для нее самым красивым мужчиной на свете, самым сильным, самым мужественным... Самым-самым.

И не только для меня, с раздражением подумала Кейт, вспомнив, как другие женщины расточали в его адрес восторженные похвалы.

Причина, по которой ее до сих пор тянуло к нему, заключалась, очевидно, в том, что после Патрика, который был близок с ней всего один раз, ее разбуженная женская чувственность была растоптана грубым насилием.

Возможно, я должна еще раз переспать с ним, чтобы затем окончательно выбросить его из головы и из сердца. Ужаснувшись, Кейт приказала себе не сметь даже думать об этом.

Наконец она почувствовала, что засыпает, и в этот момент вдруг вспомнила о пластиковом футляре с игрушечным космодромом, который Ник выпросил у нее во время похода по магазинам. Сон как рукой сняло. Кейт пыталась вспомнить, был ли этот футляр среди вещей, которые Патрик с таксистом подняли в квартиру.

Нет, не было. Ник взял футляр с собой в салон и держал под сиденьем весь полет. Кейт вспомнила, что Патрик передал игрушку Нику, когда они садились в такси.

Малыш очень расстроится, если футляр с космодромом пропал. Оставалась надежда, что игрушка забыта у входной двери. Кейт встала, выскользнула из спальни и пошла в холл. Включив свет, она убедилась, что футляра нет.

— Что случилось?

Кейт резко повернулась. Патрик, одетый в джинсы и хлопковую сорочку, недоуменно смотрел на нее. Как ни парадоксально, в простой одежде он выглядел более неприступным, чем в строгом темном костюме.