— Как вор проник в дом? — обратился Холмс к Лестрейду.

— Мы не знаем. На окнах решётки, двери не взломаны. Вот и всё, что известно. Возможно, у кого-то был дубликат ключа от входной двери.

— Кто находился в это время в доме? Где были слуги и миссис Форрестер вчера днём?

— У них есть только кухарка и горничная, — ответил Лестрейд. — Они обычно ходят днём на рынок, чтобы купить продукты и всё необходимое. Вчера, в среду, их не было в течение нескольких часов. Мистер Форрестер работал в офисе, а его жена, по обыкновению, зашла к подруге.

— Понимаю. — Холмс принялся осматривать комнату. — И какие выводы вы из этого делаете? Из того факта, что вор выбрал именно тот момент, когда в доме никого не было?

— Наверное, следил за домом, — предположил Лестрейд. — Ждал случая.

— Или он хорошо знал, как всё заведено в этой семье. Вы опросили соседей? Может, кто-нибудь видел слоняющегося около дома человека?

— Один из офицеров как раз сейчас этим занимается, — ответил Лестрейд. — Никто из уже опрошенных не заметил ничего необычного.

Холмс достал пенсне и опустился на корточки, чтобы получше что-то разглядеть. Потом лёг на живот и замер. Он удовлетворённо хмыкнул, поднялся, подошёл к окну и широко раздвинул шторы, пуская в комнату больше света. Затем он снова лёг на пол и продолжил что-то рассматривать.

— Лестрейд, подойдите! Вы видите это?

Инспектор встал рядом с Холмсом и внимательно уставился на то место, на которое показал Холмс.

— Нет, ничего не различаю.

— Оно едва заметно, но если смотреть под правильным углом, вы его увидите. Опуститесь ниже и осмотрите самые кончики ворса. Сегодня пасмурно, но и такого света вполне достаточно.

Лестрейд присел на корточки и осмотрел ковёр.

— Боже правый! — воскликнул он. — Действительно вижу! Что-то похожее на след!

— Именно. Ковёр очень толстый, с густым ворсом. Последние несколько дней были влажными, и подошвы ботинок этого человека намокли, поэтому на ковре остался отпечаток. Думаю, размер четвёртый, это след от ботинка ребёнка. След находится около окна, потому его ещё не затоптали.

Мне сразу же вспомнился страшный карлик с неправильной формы головой, всклокоченными волосами и угрюмыми блестящими глазами. Несколько лет назад он был замешан в преступлении. Я рассказывал об этом в истории «Знак четырёх».

— Может быть, это не ребёнок, а карлик? — спросил я.

— Возможно, — усмехнулся Холмс. — Но скорее ребёнок. Они всё же чаще промышляют воровством в этом городе, чем карлики. Мальчик лет восьми-девяти. Или старше, если слишком мал для своего возраста. Достаточно маленький и худой, чтобы протиснуться между прутьями решётки.

— Ожерелье украл мальчишка? — тихо пробормотал Форрестер.

— Ребёнок здесь был. Так что, вполне вероятно, он и вор. Он оставил отпечаток ботинка, когда забирался в комнату. Он пролез сквозь решётку в окне и сначала встал на одну ногу. — Холмс продолжил осматривать комнату.

Я вспомнил небольшую книгу, которую читал много лет назад, когда учился в университете. Это были «Мемуары Роберта Блинко», написанные Джоном Доэрти. Там подробно рассказывалось, как ужасна жизнь осиротевших и брошенных детей в Лондоне. Разумеется, я видел беспризорников. Внештатники Бейкер-стрит по большей части были бездомными. Но я не обращал на это особого внимания. Думаю, мне должно быть за это стыдно. Из той книги я впервые узнал, как они живут на самом деле. В основном им приходилось искать себе заработок прямо на улице. Многих правительство отправляло в работные дома, и они начинали трудиться, едва научившись ходить. Девочки устраивались горничными к богатым людям. Часто их отправляли в магазины или на ткацкие фабрики, где делают сукно. Мальчики шили одежду или обувь. Все эти дети работали помногу часов, а платили им ничтожно мало. Ребята, которые работали на спичечных фабриках, часто заболевали некрозом челюсти из-за постоянного контакта с фосфором. Те, кому повезло ещё меньше, жили на улице. И зарабатывать им приходилось самыми порочными способами.

В последнее время ситуация немного улучшилась. Вышел закон о бесплатном школьном образовании. Но многие дети всё равно живут в невероятно тяжёлых условиях. Настолько тяжёлых, что некоторым проще пойти на преступление. Лучше обчистить несколько карманов или влезть в чей-то дом, чем двенадцать, а то и четырнадцать часов работать на фабрике.

— Ну вот же! — пробормотал Холмс.

Он наклонился, засунул руку под комод и достал что-то маленькое, кажется камень.

— Что это? — спросил Лестрейд.

— Маленький кусочек стебля с шипом.

— У вас растут розы, мистер Форрестер? — поинтересовался Лестрейд. — Я не видел их перед домом.

— Нет, у нас нет роз. Но на заднем дворе вдоль забора растёт ежевика. Она тоже колючая.

— Значит, пора пойти осмотреть двор, — произнёс Холмс.

* * *

Виггинс решил пройтись до офиса пешком, а деньги на экипаж оставить себе. Однако сначала он направился в другую сторону. Он шёл довольно долго, пока не очутился в бедном районе. Эти мрачные, жалкие улицы и серые кирпичные дома с неприглядными дверями были хорошо знакомы Виггинсу. В маленьких квартирках ютились несчастные, которые что есть сил пытались заработать, чтобы не умереть с голоду. Многие стали закоренелыми преступниками.

Начинал накрапывать дождь. В хорошую погоду здесь слонялось немало всякого сброда. Одни распивали в переулках или на ступеньках домов, другие обсуждали что-то друг с другом, может быть, планировали очередные тёмные дела. Но сейчас моросило, и улицы были пустынными.

Виггинс на всякий случай держал в кармане пистолет, когда заглядывал сюда. Здесь жила Марта Карсон, вдова его сводного брата. Одиннадцать месяцев назад она потеряла мужа и осталась одна с четырёхлетним сыном. Виггинс понимал: его приличная одежда может привлечь чьё-то внимание и они вполне могут решить, что у него есть чем поживиться.

Дом, где жила Марта, был похож на остальные. Угрюмый, покрытый слоем сажи, он казался грязным серым пятном и, как и другие, находился в очень запущенном состоянии.

Как всегда по дороге сюда, Виггинс размышлял о том, как несправедливо, что дети растут в такой нищете. Однако он как никто другой знал, что это выпадает на долю слишком многих.

Он устроился на работу в фирму Форрестера совсем недавно и старался накопить как можно больше, чтобы Марта и её сын смогли наконец перебраться в место получше. Сам он жил в совсем маленькой квартирке, где едва хватало места. Чтобы выходило дешевле, он снимал её пополам с другом, поэтому не мог предложить Марте жить там. Получение места у Форрестера стало большой удачей. Зарплата была гораздо выше, и, если будет справляться со своими обязанностями, он мог рассчитывать на повышение. С того момента, как брат умер, он ограничивал себя во всём и собирал деньги на то, чтобы Марта с сыном могли жить в лучших условиях. Теперь можно больше не копить.

Он вошёл в коридор, который проходил насквозь через всё здание. В конце виднелась задняя дверь. Она была приоткрыта, и в коридор пробивался серый свет пасмурного дня. Виггинс знал, что замок на этой двери сломали уже давно. Справа находилась узкая лесенка. Он поднялся по ней на самый верх, где располагались наиболее дешёвые квартиры. Стены выглядели обшарпанными, но были довольно чистые.

Он постучал в последнюю дверь, и Марта с улыбкой впустила его. В её маленькой квартирке царила чистота и мебель была хотя и подержанной, но ещё крепкой. На столе в кухне стоял большой таз с мыльной водой, рядом лежало грязное бельё. Марта извинилась, что сесть некуда.

Виггинс почувствовал к ней острую жалость. С тех пор как её муж умер, она так привыкла работать с утра до ночи, что уже не представляла себе другой жизни. Марта была крохотной, хорошо сложенной женщиной с приятным лицом, в прошлом настоящей леди. Но после смерти мужа ей пришлось обеспечивать себя и своего маленького сына самой, и она не могла себе позволить даже приличной одежды. Недалеко от её дома находилось два питейных заведения, и она работала там прачкой. И вот как раз сейчас ей нужно было стирать для одного из них.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: