— Какие спелые, — говорю я, рассматривая ягоды на своей ладони.

Мари-Лу наблюдает за мной.

— У тебя кружится голова, да?

Я усердно киваю, не отводя взгляда от ягод:

— Да.

— Какой же ты смелый, раз отважился залезть сюда, — говорит она.

Я раздуваюсь от гордости. Делаю попытку поднять взгляд, но лишь мельком успеваю увидеть черные камни под деревом, как чувствую головокружение и цепляюсь за ветку.

— Хочешь, расскажу, что видно отсюда?

Я киваю.

Мари-Лу встает на ветке, я пугаюсь и быстро хватаю ее за ногу.

— Ты с ума сошла? — шепну я.

— Да ладно, по сравнению с Эйфелевой башней это ерунда.

— Ты была там?

— Нет, но собираюсь. Папа сказал, что мы обязательно поедем туда.

— Ты видишь Фьюк?

— Да. И Юнгфрун тоже. И твой дом. И двух лис около вашего курятника. А у твоего велосипеда сдулась шина.

— Врешь! Такие вещи нельзя увидеть.

Мари-Лу хохочет:

— Адам, у тебя нет ни капли фантазии!

* * *

После обеда я сажусь на велосипед и отправляюсь в магазин. Неторопливо крутя педали, еду по извилистой гравийной дорожке и вдыхаю с детства знакомые ароматы пшеничного и горохового полей. У поворота за автобусной остановкой на краю поля я замечаю васильки и жалею, что не взял с собой альбом для эскизов. Останавливаюсь, собираю букет и кладу его на багажник.

В магазине кроме меня нет других покупателей, и я слегка рассеянно бреду между рядами полок. Беру два батона. Некоторое время стою с упаковкой яиц в руке, но кладу ее на место.

— Еще что-нибудь? — спрашивает Розен, оторвавшись от газеты. Он берет оба батона и пробивает их цену в кассовом аппарате.

— Нет, спасибо. То есть да. Батарейки. Обычные, для карманного фонарика. Две штуки.

Розен достает с полки около прилавка две продолговатые батарейки. Протягивает их мне.

— О, Адам! Давно приехал?

— Не очень.

— Значит, решил погостить?

Я киваю.

— Ну, и как жизнь в большом городе?

— Неплохо.

Я кладу на прилавок две купюры по двадцать пять крон. Розен берет деньги и дает мне целую пригоршню сдачи.

— Спасибо за покупку, — говорит он.

Я киваю и открываю дверь. Тут вспоминаю, что забыл купить телефонную карточку. Заплатив за нее, я еще раз прощаюсь с Розеном и иду к телефону-автомату напротив магазина. Набираю номер, но слышу лишь долгие гудки — никто не берет трубку.

* * *

Васильки вянут, хотя до дома совсем рукой подать. До нашей избушки нет дороги. Во всяком случае, дороги в привычном понимании этого слова. Гравийная дорожка резко поворачивает налево и бежит под гору к деревне. А я еду прямо по едва заметным следам автомобильных колес и выбираюсь на открытую лужайку. Раньше под деревом лежала коричневая корова, и после того, как я проезжал мимо нее, от велосипедных шин воняло кислятиной и коровьей мочой.

* * *

Я неторопливо гребу веслами, поднимаю их, лодка скользит по воде, я снова упираюсь ногами в дно и налегаю на весла. Лодка длинная и неходкая, но довольно устойчивая. Я гребу ровно столько, чтобы держать ее на ходу. Хуже всего — спасательный жилет, он постоянно мешает.

Я плыву вдоль мыса, прямо на запад. Добравшись до больших камней, где заканчивается мыс, я поворачиваю на юг. Спустя некоторое время кладу весла на корму и ищу на суше первые ориентиры.

Ни одного не видно. Возможно, здесь все сильно изменилось и старые ориентиры не действуют. А может, я плохо помню это место.

Но все же я принимаю решение закинуть сеть здесь и бросаю за борт красный пластмассовый шарик-поплавок. Делаю несколько гребков, чтобы лодка набрала скорость, поднимаюсь и начинаю медленно растягивать сеть. Я рад, что меня никто не видит, поскольку сеть выглядит весьма неказисто. Я сделал все, что мог, чтобы залатать дыры, и все же большие фрагменты отсутствовали. Со стороны похоже, что я занимаюсь ярусным ловом [5].

Сеть заканчивается неожиданно быстро, и последний красный поплавок все дальше и дальше ускользает прочь от меня по инерции. Я смотрю в небо, но не вижу полосы облачности, скрывающейся на горизонте. Завтра будет неплохая погода.

« Температура +20 °C, после ночного дождя солнечно. Ветер слабый, юго-восточный», — пишу я вечером.

Я рано засыпаю, но просыпаюсь как от толчка, оттого что на лице лежит книга о законах перспективы.

* * *

— Нет, Мари-Лу! Прекрати!

Я стою, крепко прижав руки к груди. Вода доходит мне до колен. Я стою на одном месте как столб так долго, что вечные бороздки на песчаном дне растворяются под моими ступнями. Вода такая холодная, что ноги ломит. На берегу загорает Бритт. Она лежит без верхней части купальника, и ее груди смотрят каждая в свою сторону, словно выглядывая симпатичных мужиков на пустынном пляже. Папа сидит в шезлонге в тени ольхи и читает газету.

Белая трясогузка бегает по кромке берега. Я слежу за ней взглядом и вижу, как она ловко хватает длинноногих комаров на границе суши и воды.

В мою сторону мчится Мари-Лу в красном раздельном купальнике, и трясогузка испуганно вспархивает. Мари-Лу, не сбавляя скорости, устремляется в воду. Она высоко поднимает на бегу коленки, и брызги разлетаются во все стороны. Она направляется прямо ко мне и пробегает так близко, что холодная вода окатывает меня с ног до головы.

Я ору во все горло и кручусь на месте, чтобы не терять Мари-Лу из виду. Она с разбега бросается в воду, выныривает и отфыркивается. Затем ее плутоватый взгляд останавливается на мне.

— Нет! — кричу я. — Отстань! Не надо!

Но Мари-Лу не отстает. Она в восторге смеется и снова бросается ко мне. Подбегает, хватает меня за руки и отрывает их от груди. Она кружится вокруг меня, пока я не теряю равновесие и не падаю.

— Прекрати! — кричу я. — Отстань!

С берега доносится глупый смех Бритт.

Я бегу прочь от воды и хватаю красное покрывало Мари-Лу. Песок и капли воды летят на Бритт. Она подскакивает, срывает с себя солнцезащитные очки и вопит:

— Адам!

Мне плевать на Бритт Бёрьессон. Я снова забегаю в воду и изо всех сил швыряю покрывало Мари-Лу как можно дальше.

— О нет! Как ты мог, Адам?! — кричит Мари-Лу.

* * *

Проснувшись и выглянув в окно, я вижу, как по озеру плывут белые гуси. Волны с остервенением набрасываются на каменные подпоры мостков.

В такой ветер просто невозможно выходить на озеро в лодке. Во всяком случае, с одними веслами. Дует с северо-запада.

Я пожимаю плечами. Сеть подождет. Озеро Веттерн известно своим непредсказуемым нравом: может неожиданно разволноваться и почти так же быстро успокоиться.

Я завариваю чай и делаю пару бутербродов с плавленым сыром со вкусом креветок. Пока я ем, рассеянно вожу карандашом по альбомному листу. На рисунке будет вид из окна: мостки с покачивающейся лодкой, пенящиеся волны, чайка, летящая со стороны озера. Незаметно для себя я заполняю всю страницу мелкими карандашными набросками.

Надев свитер, иду проведать кур. Трава мокрая, и штанины джинсов быстро намокают по щиколотку.

— Доброе утро, — говорю я, открыв заднюю дверь автофургона. Сив встряхивается и подходит ближе. Кажется, они начинают привыкать ко мне. Я даю ей зерен и немного вареного риса, оставшегося со вчерашнего ужина.

Она набрасывается на рис.

— Цыпа-цыпа-цыпа! — зову я Рут. Ее нигде не видно, но мне кажется, я слышу тихое кудахтанье где-то внутри. Я обхожу фургон с другой стороны и открываю переднюю дверь. Захожу и ищу взглядом Рут, заодно и яйцо. Но ни курицы, ни яйца нет.

вернуться

5

Ярусный лов — метод промышленного рыболовства, при котором используются сотни и даже тысячи крючков с наживкой, прикрепленных к длинному тросу («ярусу»). Таким способом чаще всего ловят меч-рыбу, тунца, палтуса и сайду


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: