Пэм с трудом села на стул. Она снова захихикала.

 - Приготовься, цветочек! Я возьму золотой, ты - голубой. Он отлично будет сочетаться с твоим загаром.

 Она сбросила свое пальто, и когда испачканная кровью блузка оказалась на виду, правильно поняла выражение тревоги на моем лице. Повернувшись ко всем спиной, она расстегнула пуговицы, затем вывернула блузу наизнанку и кинула на пол недалеко от вампирши. К моему изумлению, вампирша выждала момент, потом одним быстрым движением подняла блузку и запихала ее в свою огромную сумку.

Пэм избавилась от своей одежды и надела костюм так, будто делала это каждый день.

Я повернулась спиной к комнате, хотя никто кажется ничуть не интересовался моими прелестями. По ходу дела я обнаружила, что полоски ткани в нижней части костюма были на липучках. Удобно.

Оглядев нас, я сказала:

 - Ух ты. Пэм, мы отлично выглядим.

- Да, это так, - согласилась Пэм без тени скромности. Мы поставили друг другу твердую пятерку.

 - Меня уже отпускает, - сказала Пэм. - Правда, я чувствую себя почти что самой собой.

Ирокез сказал из-за двери:

 - Итак, двойняшки, ваш выход!

Я понятия не имела, как мы собирались из этого выкручиваться, поэтому мы направились к двери. Даже под воздействием наркотика Пэм умудрялась идти ровно в своих туфлях на платформе. Мне же пришлось сильно сконцентрироваться, чтобы управиться со шпильками.

- Как вас зовут? - спросил Ирокез.

- Сахарок и Ириска, - сказала я, и Пэм повернула голову, чтобы одарить меня взглядом, в котором ясно читалось, что она считает меня идиоткой.

- Потому что она белая, а ты коричневая, - сказал Ирокез. - Мило.

Все-таки я не зря столько времени провела, загорая.

- О'кей, ваша очередь, - сказал Ирокез, открывая дверь в конце коридора, за которой был короткий лестничный пролет, ведущий в темноту.

 Шум обрушился на нас. Блондинка латиноамериканского вида спускалась по ступенькам, голая по пояс. Вслед ей слышались свист и звуки неодобрения. Она выглядела потной и равнодушной.

Копы все еще стояли в холе.

- Пастырь Иудейский, - пробормотала я, и мы с Пэм посмотрели друг на друга, пожав плечами.

- Новые навыки, - сказала она. - Эрик говорил мне, что ты неплохо танцуешь. Просто постарайся сделать то же самое голой.

И мы пошли вверх по лестнице, покачиваясь на высоких, высоких каблуках, чтобы начать нашу карьеру в качестве стриптизерш. Внезапно мы оказались на сцене, которая была деревянной, выкрашенной в черный цвет, с тремя установленными на ней шестами.

Конферансье был брюнетом с широкой белоснежной улыбкой. Он говорил:

 - Запомните, джентльмены! Аплодисменты каждой девушке измеряются нашим аплодисменто-метром. Из всех сегодняшних танцовщиц только три девушки, получившие наибольшее внимание зала, будут наняты на работу в "Блондинку!"

Выходит, мы бесплатно развлекали публику в смутной надежде, что можем получить здесь работу. Майкл был даже большим говнюком, чем я думала, что говорило о многом.

- Итак, сразу после их побившего все рекорды выступления в Вегасе, я представляю вам Сахарка и Ириску! - сказал конферансье необычайно театрально. Я поняла, что он употреблял наркотики.

Я натянула на лицо свою самую большую и ничего не значащую улыбку и умудрилась дойти до передней части сцены, не упав. Спасибо Пэм, которая неожиданно схватила меня за руку. Вместе мы вглядывались в мужчин, скрытых темнотой зала; выхватывая блеск бороды здесь или сияющее отражение пряжки на ремне там. Гиканье и свит оглушали.

Конечно, у нас не было определенной песни. "SexyBack" Джастина Тимберлэйка заорала из динамиков, и для меня это было то что надо.

 - Шевелитесь, - прокричал грубый голос.

Мы должны были танцевать. СЕЙЧАС. А потом мы должны будем уносить отсюда ноги, пока Майкл и Руди не восстановились достаточно, чтобы отправиться в погоню.

Я полуобернулась к Пэм и кокетливо посмотрела на нее. Она непонимающе пялилась на меня в ответ, пока не уловила смысл.

 - Шест, - пробормотала я, и она, одарив зрителей задорной улыбкой, обвилась вокруг ближайшего шеста.

 Послышались подбадривающие крики. Я почувствовала, как похоть начинает овладевать мужскими сознаниями, когда обняла Пэм сзади. Пэм поняла, что от нее требуется, и мы вертелись вокруг шеста вместе, точно приклеенные. Я мельком увидела лицо Пэм. Она сладострастно облизывала губы.

- Брось, Пэм! - сказала я.

- Они хотят зрелища, мы им его дадим, - сказала она.

 Она перегнула меня через свое колено и притворилась, что шлепает меня в такт музыке. На самом деле Пэм немного занесло. Но парням такое нравится, о да, еще как. Отшлепав меня, Пэм стала лизать мое ухо, а ее руки гладили мою едва прикрытую грудь и прочие места, которые я просто не буду упоминать. Мы обе вытворяли такие вещи, которые этот подиум возможно видел множество раз.

Знаете, это было даже в какой-то степени весело, если задуматься.

Я старалась не приближаться к краю площадки, чтобы не быть схваченной. И так как я уже практически чувствовала себя голой, то не собиралась снимать лифчик. Однако, именно этого от нас ждала аудитория. На нашу удачу в самый ответственный момент полиция вырубила музыку и включила верхнее освещение.

Они не были копами, которых мы видели в холле.

 - Внимание все! - прокричал высокий детектив в синей куртке-ветровке. - Здесь произошло убийство, и нам необходимо переговорить с каждым из вас.

- Убийство, - сказала я Пэм. - Убийство?

Наши глаза встретились. Я видела, что она сбита с толку, так же как и я. Еще должна добавить, что при включенном свете мы могли видеть нашу аудиторию, и они выглядели даже хуже, чем я ожидала.

Офицер Вашингтон, опрятный и сияющий в своей коричневой униформе, старался смотреть куда угодно, только не на мою грудь. Он служил в полиции достаточно долго, чтобы иметь изнуренное лицо, но не настолько утратил вкус к жизни, чтобы совсем игнорировать наши с Пэм прелести, которые были на виду. Я поняла, что идея провести время с белой женщиной никогда не приходила ему в голову, что помогало ему в работе.

- Вы, дамы, ранее разговаривали с управляющим клубом, как я понимаю?" - спросил он. Он достал блокнот и карандаш. Теперь мы знали, что жертвами были Майкл и Руди.

- Да, у нас была встреча, - сказала я.

- Для чего? Ни одна из других стриптизерш не разговаривала с управляющим.

- Мы раньше работали в другом вампирском клубе, - сказала я, импровизируя. Я могла бы дать номер "Клыкочущего веселья". - Мы надеялись, что если расскажем ему это, то получим работу. Он сказал, что примет это в расчет.

Пэм и я практически одновременно пожали плечами. Пэм все еще казалась немного под кайфом, но уже лучше контролировала свои движения и держала рот на замке. Однако, руку мою по-прежнему не отпускала.

Мы ждали своей очереди в большей комнате, где оставили свою одежу. Слава Богу, нам разрешили переодеться. На Пэм все еще был ее золотой бюстгальтер. Из солидарности я одела только брюки.

Наша подруга - стриптизерша-вампир прошла мимо двери по дороге к выходу. Ее сопровождал коп. Она обернулась в нашу сторону, ее лицо было невозмутимым и безразличным. Наконец, я вспомнила, где видела ее: она работала в Harrah's, разносила напитки, когда мы заселялись. У нее на плече болталась внушительных размеров сумка; я задумалась, где эта большая сумка была все это время? В ней лежала блузка Пэм, запачканная кровью...

По мере того, как других стриптизерш допрашивали, их отпускали. Мы были последними, кого привели в эту комнату, которая, как я выяснила, была кабинетом Руди. Офицер Вашингтон ждал нас.