– А скажите нам, уважаемая Фру-Фру, Твердислав Зуболомич со своими дружинниками судно чинят или что? – спросил прагматичный Максим.

– Да так... спустя рукава. Сказали, что без помощников им с этим делом никак не справиться... В общем, они подмоги ждут... Говорят, балки очень тяжелые, сами они дотащить их от леса до ладьи не могут.

– Да... Это надолго... – процедил Максим. – Даже не знаю, откуда берутся такие лентяи?

– Да у них в Неспешен-граде там все такие, – со знающим видом сказал Игогоний. – Лежебоки да болтуны.

– Но, если ладью никто даже не начинал чинить, как же нам теперь выбираться с Мокреца? Ведь нужно как можно скорее попасть на Буян! – нахмурилась Леся и, уже обращаясь к одному Игогонию, спросила. – Вы, случайно, не знаете, когда сюда прибудет следующее судно?

– Боюсь, что никогда... – обреченно сказал Игогоний.

– Как это – "никогда"?

– Да так... Последний корабль, который мы видели, был торговым галеотом хрулей, который привез нас сюда... Я специально выбирал для изгнания такой остров, к которому не плавают корабли. Такой, который был бы больше всего похож на тюрьму... Теперь я вижу, что немного перестарался... Это раньше мне казалось, что в обществе моих дорогих Вишенки, Приветливой и Фру-Фру я смогу прожить на таком острове вечно. А теперь вижу – лучше умереть, чем жить без родины!

– Что верно, то верно, – исполненным грусти голосом сказала Вишенка.

– Если бы вы знали, дорогие детки, как я скучаю за своими кузинами и кузенами! – смахнула хвостом слезу Приветливая.

– А я – за своими мамой и папой! – добавила Фру-Фру, хлопая своими длинными ресницами.

Повисла пауза, в течение которой ребята преисполнялись жалости к несчастным лошадям, а несчастные лошади – жалости к себе... Наконец Леся решилась нарушить печальное молчание.

– Если вы все так скучаете за родиной, почему же не попросите у Снежной, чтобы она простила вас? – спросила Леся.

– Она никогда не простит меня! – убежденно сказал Игогоний. – Никогда!

– Но откуда вы знаете? Разве вы у нее спрашивали?

– Нет... Не спрашивал, конечно... – смутился Игогоний. – Но мне так кажется.

– А мне вот кажется наоборот! Снежная – очень добрая и справедливая царица! – заявил Денис. – Я думаю, она больше не злится на вас, ведь столько времени уже прошло! Если вы как следует попросите прощения лично...

– Чтобы попросить прощения лично, мы, как минимум, должны попасть в столицу Царства Лошадиного, в Хрустальное Копыто. А это, увы, невозможно! – голосом совершенно отчаявшегося коня сказал бывший советник .

– Почему "невозможно"?

– Потому что, как я уже говорил, к острову Мокрецу не пристают корабли! – пояснил Игогоний.

– Постойте, ну почему не пристают? – удивилась Леся. – А как же ладья Твердислава Зуболомича?

– Ладья? Так она же поломана... – в один голос отвечали Вишенка, Приветливая и Фру-Фру.

– Но если вы поможете дружинникам починить ладью, то, я уверена, они возьмут вас с собой! И довезут вас до Неспешен-града! А оттуда уже легко добраться до Туран-острова с попутным судном!

– Ты так думаешь? – с сомнением спросил Игогоний. Тот же невысказанный вопрос читался в глазах его жен, которые, между прочим, в отличие от Игогония страдали совершенно безвинно. ("Как жены декабристов", – отметила про себя эрудированная Леся.)

– Конечно, я так думаю! – горячо заверила лошадей Леся. – Я сама лично замолвлю за вас словечко по емелефону, когда мы попадем в Неспешен-град! Ведь все-таки, царица Снежная у нас в долгу! Мы спасли ее из лап самого Нелюды! И потом, нам тоже деваться некуда. Придется дожидаться, пока они окончат починку, помогать им, а потом все вместе и поплывем.

– Что не говори, а ваше положение получше нашего, – сказал Игогоний задумчиво. – Потому что вы всегда можете воспользоваться Туннелем Тысячи Капель. А мы – нет.

– А что это за туннель такой? – оживился Максим.

– Это волшебный туннель. Он соединяет Подводное царство с Копейкиным островом.

– И где же он?! – Денис даже вскочил с места. "Что же вы раньше-то не сказали?!" – хотел воскликнуть он, но сдержался.

– В Подводном царстве.

– А где Подводное царство?

– Какие вы все-таки глупышики, – улыбнулась во все свои лошадиные зубы Фру-Фру. – Ну конечно же под водой!

– В Русалочьем озере, оно тут совсем недалеко. Достаточно на рассвете явиться на берег, зайти на дощатый мостик, позвать Привратника, объяснить ему, чего вам нужно – и путь в Подводное царство открыт! Только предупреждаю: там довольно страшно!

– А почему же вы сами не хотите воспользоваться Туннелем Тысячи Капель? Это же так удобно! И никакие корабли не нужны! – спросил шошарр, прикладываясь к последнему огурцу, что чудом уцелел на дне его рюкзачка (к слову сказать, все запасы чипсов непоправимо размокли, пропитались озерной тиной и стали совершенно несъедобными).

– Да мы бы хотели... Только, во-первых, мы этого озера боимся. А, во-вторых, в туннель-то мы никак не пролезем... Потому что рассчитан он на людей. Но мы же не люди, а лошади... – понурившись, объяснила Приветливая.

– Не унывайте, дорогие лошади! – воззвала к кобылкам Леся. – Если вы поможете лентяям Твердислава Зуболомича таскать бревна, они наверняка возьмут вас на ладью! И вы сможете лично попросить прощения у Снежной. В конце концов, ведь и на Туран-острове есть пустынные места. Там тоже можно находиться в изгнании и страдать, страдать!

– А мы тем временем отправимся в Подводное царство, – сказал Денис, который мысленно уже принял решение. – Потому что если мы будем ждать, пока Твердислав и его команда управятся, нас точно настигнут оттаявшие бледные витязи...

– А ведь мы за ними вовсе даже не соскучились, – заметил шошарр.

Они бы еще долго вели подобные разговоры, но Лесю, а за ней кобылок и Максима сморил сон. Тогда Игогоний и Денис сказали друг другу "спокойной ночи" и тоже улеглись на сухую, чистую солому. До рассвета оставалась всего пара часов...

Игогоний и его жены разбудили ребят и любезно проводили их, сонных до одури, к Русалочьему озеру.

Вода в нем была прозрачной и имела странный сине-голубой цвет со сталистым отблеском, совершенно несвойственный пресным водоемам средней полосы.

Впрочем, Денис уже давно заметил: в Архипелаге все не так, как в Закрытке. А на Мокреце – все даже странней, чем в обычно в Архипелаге. С какой стати полагать, что на озера это правило не распространяется?

Небо было закрыто брюхатыми дождевыми тучами, а над озером стоял холодный, густой туман – непроглядный и тяжелый.

Туман неспешно клубился в воздухе, меняя формы и очертания, обволакивая то тот, то этот участок берега непроницаемой завесой – именно из-за него невозможно было разглядеть деревянного мостика, о котором говорил Игогоний.

Ребята принялись опасливо озираться по сторонам. Но, видимо, благодаря какому-то колдовству, сконцентрировать внимание на чем-либо, кроме метаморфоз стихии, было совершенно невозможно. Тем более что прямо на глазах у ребят стена тумана, которая опиралась на воду, вдруг превратилась в гору, а спустя минуту распалась на несколько островов, которые стали стадом взрослых бегемотов. Бегемоты выстроились в цепь, похожую на горную гряду, а гряда эта, мягко шлепнувшись на волны, неспешно поплыла к берегу.

– Ой, – тихо сказал Тиша и зажмурился.

В какой-то момент ребятам вдруг показалось, что с минуты на минуту из волшебного тумана появится нечто совершенно невообразимое – шотландское чудовище Несси, голливудское чудовище Годзилла или закованный в броню крейсер с командой недобитых фашистов на борту...

Тихий плеск воды о черные, яйцевидные камни, которые устилали берега Русалочьего озера, словно бы специально служил для того, чтобы укреплять ребят в их мрачных ожиданиях.