Но бой тамтамов наделил этот жест своей силой — теперь в нем ощущалась непривычная грубость, тоска, желание большего.

Большего…

Рука Майкла на плече Анны напряглась. Медленно двинулась ниже, ниже…

Барабаны замолчали, вытягивая жизнь из воздуха.

Анна смотрела на Майкла. Он смотрел на нее, не в силах пошевелиться.

Через мгновение барабаны снова заговорили, в более быстром ритме. Чары разрушились. Майкл сделал глубокий вдох и отступил. Затем развернулся и зашагал прочь.

Анна последовала за ним в джунгли; путь ей освещал холодный лунный свет. Спотыкаясь, она шла вперед: взгляд замер на спине Майкла, нога цеплялись за ползучие растения, руки хватались за ветви, пальцы становились липкими от сока Джунглей.

Когда они добрались до «лендровера», Майкл открыл Анне дверцу, а сам остался снаружи.

Стекла были подняты, чтобы в салон не могли залететь насекомые, и в машине было душно. Анна оцепенела. В голове у нее все еще били тамтамы, но теперь они звучали как насмешка. Игриво, но порочно. Положив голову на руку, она почувствовала жар щеки и прикосновение пота к поту. В окно она видела, как Майкл ходит взад-вперед. Из глубины души поднимались уныние и недоброе предчувствие.

Наконец Майкл подошел к «лендроверу» и забрался на заднее сиденье. Он ничего не сказал. Анна почти физически ощущала, как он напряжен. Насторожен.

Она хотела повернуться к нему и сказать, что все хорошо. Ничего не случилось. Они ничего плохого не сделали.

Но она не могла убедить саму себя в том, что это правда.

Лучи солнца только-только начали освещать небо, когда группа охотников случайно наткнулась на застрявший «лендровер». Анна безучастно смотрела на лица, заглядывавшие в окно, и почти ничего не различала от усталости. Она краем сознания отметила, что мужчины, похоже, пришли не из ближайшей деревни: они были слишком бодрыми и собранными для тех, кто протанцевал всю ночь. Судя по их виду, можно было не сомневаться: они готовы к долгому суетливому дню.

— Майкл, — позвала она через плечо. — Проснись!

Она в первый раз заговорила с ним за часы, прошедшие с тех пор, как он забрался в «лендровер». Они переждали ночь в полной тишине, в осаде жужжащих насекомых и под аккомпанемент сдерживаемого дыхания и шорохов неловких движений. Оба они по-настоящему заснули только перед самым рассветом.

Хотя охотники не говорили на суахили, они, похоже, поняли, в какое затруднительное положение попали миссионеры. Благодаря помощи шестерых из них, отрывистым приказам Майкла и действиям Анны, сидящей за рулем, «лендровер» выполз на дорогу. У миссионеров не было с собой никаких подарков, и потому Майкл расстался с набором бинтов из медицинской сумки. Охотники, похоже, обрадовались и прямо на ходу принялись украшать себя тонкими белыми полосками. Вскоре они скрылись в джунглях.

Когда «лендровер» отъехал достаточно далеко от того места, где он застрял в канаве, напряжение между Майклом и Анной ослабло. Они смогли поболтать об эпизоде с охотниками, словно все шло, как и всегда. Затем они даже обсудили свою работу в импровизированном медпункте накануне. Но ни единым словом ни один из них не обмолвился о ритуале у костра и о проведенной в напряжении ночи. Не заговаривали они и о том, что скажут, когда вернутся в Лангали: сама мысль заранее продумать объяснение, как и почему им пришлось провести ночь вместе, вызывала ощущение, что они нарушили бы некое табу.

Когда Анна и Майкл вернулись на станцию, их встретила целая толпа.

Сара выбежала из дома миссии, как только услышала рев двигателя «лендровера». Майкл и Анна двинулись ей навстречу. Она подошла сначала к Майклу и обняла его.

— Я так волновалась! — призналась она. — Конечно, я знала, что у вас все хорошо, но не могла успокоиться.

— Мы безнадежно застряли в болоте, — объяснил Майкл.

Анна невольно наблюдала за ним, когда он говорил. Он производил впечатление виноватого подростка, неуклюже оправдывающегося. Но Сара, похоже, не заметила этого. Она широко раскинула руки, чтобы обнять и подругу.

— Бедняжки, — сказала она, отстраняясь. — Вы ужасно выглядите.

Анна внезапно почувствовала, что безумно устала и проголодалась, что она грязная. Она не могла решить, чего же ей хочется больше: вымыться, поесть или упасть на кровать.

— Я помню, как нам однажды пришлось остаться в деревне, — продолжала Сара. — Из-за дыма, блох и некоего подобия гамаков мы пожалели, что не остались в «лендровере». Но они так старались сделать все возможное, чтобы гостям было удобно! А для вас им ведь пришлось освободить целых две хижины…

— Мы не ночевали в деревне, — сказала Анна. Она произнесла это прежде, чем успела подумать: «А стоит ли?»

— О… — Сара явно была озадачена.

— Мы провели ночь в «лендровере».

Сара сбилась с шага. По толпе пронесся ропот.

Майкл подошел к багажнику «лендровера» и начал доставать оборудование. Он отказался от помощи и навьючил на себя целую груду инструментов.

Сара замерла на мгновение, а затем улыбнулась. Она смотрела вперед, на ступени дома миссии, — туда, где стояла Кейт. Малышка махала рукой и кричала:

— Нанна! Нанна!

Анна тут же обернулась на зов. Она любила слышать, как ее новое имя, выбранное для нее маленькой крестницей, звучит из ее уст.

— Она здесь, — крикнула Сара Дочери. — Вот твоя тетушка Нэн. — Она, не обращая внимания на то, что все африканцы пристально изучают выражение ее лица, повернулась к Майклу. — Пусть это сделают бои, дорогой. Тебе нужно поесть.

Она взяла Анну под руку и увела ее, как ни в чем не бывало. Анна внезапно поняла, что означал этот жест: Сара была решительно настроена вести себя так, чтобы произошедшее предстало в правильном свете, чтобы из этого нельзя было раздуть скандал, способный подпортить репутацию миссионеров. Или, и того хуже, нарушить мир, которым она дорожила, — мир между нею, мужем, ее лучшей подругой и ребенком. Между всеми теми, кого она любила.

«Сара права», — решила Анна. Они должны сделать все возможное, чтобы это воспринималось как само собой разумеющееся. И она положила ладонь на руку Сары, чувствуя на себе множество взглядов.

Они подошли к дому миссии.

Две счастливых жены…

Прошло несколько недель, и инцидент, похоже, благополучно канул в прошлое. Анна замечала, что Майкл старается не оставаться с ней наедине, и они больше не заговаривали о том, чтобы организовать на западе станционный медпункт, — но в остальном все было благополучно. Прошел уже почти месяц после той поездки, когда однажды утром на станцию явился посыльный из Мурчанзы. Его не ждали еще, по крайней мере, неделю, и его появление — изможденный, явно голодный и испытывающий жажду, он едва волочил ноги, хватал ртом воздух и чуть ли не терял сознание — вызвало волнение и многочисленные слухи. Анна наблюдала за этим из окна детского отделения. Она была озадачена: срочные сообщения обычно передавали по радио.

Посыльный направился к дому миссии, и Анна вернулась к своей работе. Несколько минут спустя за спиной у нее раздались тихие шаги босых ног, затем перед ее лицом возникло белое пятно.

— Это для вас, сестра, — сказал посыльный.

Письмо будто повисло у нее перед глазами. Покосившись на него, Анна заметила в уголке герб: два копья и Библию. Миссия. Епископ. Анна торопливо вскрыла конверт дрожащими от страха руками, думая при этом: «Элеонора больна! Отец наш…»

Она пробежала глазами короткий текст, выхватывая из него самые важные фразы.

Передача обязанностей. Новая должность. Вступает в силу немедленно.

Анна недоверчиво смотрела на письмо. Все было предельно ясно.

Ее переводят из Лангали. Убирают.

Только это и имело значение. Куда, и почему, и как было совершенно неважно…

Она побежала к дому миссии, где Сара, Кейт и Ордена участвовали в подготовке к обеду.

Прочитав письмо, Сара побледнела.

— Ордена, — слабым голосом произнесла она. — Позови Майкла. — Она сжала в кулак руку, в которой держала письмо, смяв его. — Он все исправят, — сказала она Анне. — Не волнуйся. Он может. Обязательно добьется отмены приказа. — Она подняла затуманенные слезами глаза. — Должен… Майкл дождался, когда Ордена выйдет в кухню — хотя той очень хотелось остаться — и только тогда заговорил.