– Вы ошибаетесь, мистер Сугита. В Вэйхайвэе делается все возможное для деблокирования моего отряда. Но сами понимаете, прошло слишком мало времени. А русские набросали здесь очень много мин, чтобы мы могли рисковать.

– Конечно, сэр, риск очень велик. Поэтому, мы протралим фарватер до самого выхода, чтобы ваш отряд смог безопасно выйти в море и как можно скорее нанести удар по коварному врагу, так бесчестно поступившему с вами. Мы будем работать не щадя себя, но только бы вы поскорее вырвались из этой ловушки.

Японец вежливо улыбался, и к его словам нельзя было придраться при всем желании, но коммодор прекрасно чувствовал насмешку с долей презрения. Спенсер начал закипать и уже хотел поставить на место эту зарвавшуюся обезьяну, посмевшую насмехаться над Ройял Нэви, как неожиданно до них донесся грохот взрыва. Улыбка мигом слетела с лица Сугиты и он стал серьезным, сразу отбросив насмешливый тон.

– Русские, сэр?

– Не думаю, мне бы уже доложили…

И тут прогремел второй взрыв. Спенсер и Сугита, глянув друг на друга и поняв, что произошло что-то неординарное, подскочили со своих мест и бросились на палубу, позабыв о взаимных претензиях. Пока они поднимались по трапу, грянул третий взрыв. А вскоре четвертый, который по своей силе не шел ни в какое сравнение с тремя предыдущими. Сила последнего взрыва была такова, что "Абукир" вздрогнул и закачался на воде. Едва коммодор и капитан-лейтенант выбрались на палубу, их взору открылась жуткая картина. "Хог" медленно заваливался на правый борт, и было хорошо видно, как экипаж покидает тонущий корабль. Над стоявшим рядом с "Хогом" "Кресси" висит туча черного дыма, а из развороченного корпуса вырывается пламя. Корабль уже ушел кормой под воду по самую палубу и быстро погружался. Не было никаких сомнений, что на "Кресси" взорвался боезапас. Но почему?!

– Что случилось, сэр?!

Японец удивленно глядел на коммодора, но тот сам ничего не понимал и ринулся на мостик. На мостике вахтенный офицер и сигнальщики тоже смотрели во все глаза, ничего не понимая. Спенсер сходу набросился на вахтенного офицера, коммандера Блая, который уже отдавал приказ спустить шлюпки для оказания помощи.

– Мистер Блай, что тут стряслось?!

– Не знаю, сэр!!! На "Хоге" и "Кресси" произошли взрывы! Причем ясно, что на "Кресси" взорвались погреба! Взрыв был очень сильный!

– Это русские?!

– Никого нет, сэр! Мы бы заметили. Первого взрыва я не видел, но второй, что произошел на "Хоге", похоже, произошел внутри корпуса. Столба воды возле борта, как при взрыве торпеды, или снаряда, не было! То же самое и первый взрыв на "Кресси"! А потом у него взорвались погреба в корме!

Коммодор Спенсер стоял на крыле мостика, вцепившись в леера так, что побелели костяшки пальцев, глядя на картину гибели двух кораблей своего отряда. "Кресси" уже лег на борт и почти скрылся под водой. "Хог" был на грани опрокидывания и тоже глубоко осел в воду. Все водное пространство возле него было заполнено барахтающимися людьми, спешившими убраться подальше от тонущего корабля. Вот крейсер начал медленно крениться еще больше и лег на правый борт. Только небольшая глубина не дала ему опрокинуться полностью. Все, находящиеся на мостике, ничего не понимали. Что случилось с двумя кораблями, когда ничто не предвещало беды?

Между тем, шлюпки "Абукира" были уже на воде и устремились к месту гибели "Хога" и "Кресси". Туда же спешили шлюпки с "Эдгара" и "Тезеуса". Коммодор Спенсер взял себя в руки и решил не торопиться с выводами. Возможно, спасшиеся с "Хога" и "Кресси" смогут прояснить картину. Наконец, доставили первых людей с погибших кораблей, но пока еще никто из них не мог сказать ничего определенного. Слышали взрывы, ощутили сильные толчки, а потом корабль начал тонуть. Спасенные с "Хога" прибывали, и раненых было немного, а вот с "Кресси" спастись удалось далеко не всем. Но пока и они не смогли толком ничего рассказать. На палубе "Абукира" было уже вавилонское столпотворение, врачи не успевали оказывать помощь раненым, поэтому коммодор снова поднялся на мостик и вскоре был огорошен докладом сигнальщика о появлении дымов на горизонте. Новость очень быстро распространилась по "Абукиру". Коммодор поднял бинокль, но расстояние было еще очень большим. Ясно только то, что приближается большая группа кораблей. Но кто? Свои, или чужие? Спенсер ломал голову над этой задачей. Была надежда, что подойдет эскадра из Вэйхайвэя. Но вскоре коммодор понял, что надежда на помощь напрасна. С моря снова приближалась эскадра русских. С той только разницей, что сейчас в ее составе не было транспортов и канонерок. И причины появления русской эскадры ни у кого не вызывали сомнений…

Коммодор приказал поднять пары и объявить боевую тревогу. Приготовиться к выборке якоря, а также быть готовыми отдать жвако-галсы, освободившись от якорных цепей. Похоже, якоря с цепями оставшимся трем крейсерам больше не понадобятся…

Уильям Спенсер прошел долгий путь, поднявшись по карьерной лестнице до коммодора Королевского флота. И он не строил иллюзий относительно исхода предстоящего боя. Три его корабля – один броненосный крейсер и два бронепалубных, запертых между берегом, отмелями и минами станут практически неподвижными мишенями для трех русских броненосцев. Русским даже не придется вводить в бой свои крейсера, броненосцы справятся сами, ведя огонь с выгодной для себя дистанции. А если он попытается маневрировать в этом стесненном пространстве, то напорется либо на мель, либо на мины. Да и места для маневрирования явно недостаточно. Если бы можно было уйти как можно дальше к берегу, в сторону бухты Асан! Тогда он был бы довольно далеко от линии мин, и русским пришлось бы стрелять на пределе дальнобойности своих орудий, на собственные мины они бы не полезли. Так в том то и дело, что этот проклятый "Амур" набросал мин вокруг рейда, и все попытки уйти с него неизбежно приведут к подрыву на минах. Поэтому, остается либо надеяться на то, что русские опять пришли не по их душу, а у них тут выяснения отношений с японцами, либо наплевать на риск подрыва и уходить в сторону берега, попытавшись выйти из зоны поражения двенадцатидюймовок русских броненосцев. Если даже корабли подорвутся, то все равно сумеют достичь мелководья и можно будет хотя бы спасти людей. В противном случае, если они останутся на рейде, то превратятся в неподвижные мишени для русских, которые расстреляют их, как на полигоне, с выгодной для себя дистанции. А пока можно попробовать еще одно средство.

Коммодор повернулся к вахтенному офицеру и отдал приказ.

– Спустить японский флаг, поднять британский. Передайте это на "Эдгар" и "Тезеус". Возможно, русские не станут стрелять, если увидят британский флаг.

"Восходящее солнце с лучами" скользнуло вниз, и на кормовых флагштоках трех крейсеров снова взвились флаги Святого Георга. Коммодор решил до последнего попытаться не обострять ситуацию, как и в прошлый раз, так как прекрасно понимал – любой другой вариант равноценен самоубийству. Его положение даже хуже, чем у "Варяга" и "Корейца" в Чемульпо. Те, по крайней мере, не были окружены минами и имели хоть какую-то свободу маневра. Все смотрели на приближающуюся эскадру русских, в намерениях которых уже никто не сомневался. Крейсера отошли назад, а вперед выдвинулись три броненосца, разворачиваясь в линию и наводя башни главного калибра на корабли, стоящие на рейде. Три броненосца против трех крейсеров, два из которых бронепалубные. По одной цели на броненосец. Русские смогут устроить себе почти что учебные стрельбы…

Неожиданно русские броненосцы остановились, выдерживая дистанцию. С флагманского броненосца замигал ратьер. Коммодор удивился.

– Что им опять надо?!