— Пойдемте, — только и смогла сказать она.

Майлз не двинулся. Он смотрел на нее, и она порадовалась, что в темноте не видно, как горит ее лицо.

— Вы очень красивая, — тихо сказал он. — Вы знаете это?

— Нет, — ответила она чужим голосом. — Это Тесса у нас красивая.

— Тесса очень артистична, — согласился он; голос его стал низким, пальцы, лежащие на ее ноге, окаменели. — Но в вас есть нечто большее. Что-то необыкновенное. Оно спокойное, но ему почти невозможно противиться.

Что она могла сказать? В ушах громко отдавались удары сердца.

— Я должен был бы догадаться, что вы такая, — так же тихо продолжал он. — Никакая обыкновенная женщина не могла бы так околдовать Эвана. Никакая обычная женщина не могла бы так его третировать и снова притягивать.

Она вырвала ногу, и боль пронизала ее до пят.

— Я не третировала его! Что вы заладили.

— Я не заладил, — сухо ответил он. — Я наблюдал.

Он встал.

— Вы уже можете идти? — Он снисходительно потрепал ее по ноге. — Через пятнадцать минут у меня свидание, мне надо переодеться.

— В любом случае идите, — ответила она, не беспокоясь о том, что себя выдаст. — Глупо тратить время на коварную сердцеедку, когда вас ждет ангел.

Он рассмеялся.

— О Господи, она не ангел, Дарси. Тина — простая, горячая, черноглазая, черноволосая красотка. И не притворяется ничем другим. В этом есть некая освежающая честность, вы не находите? Как-нибудь попробуйте сами.

Он подобрал ракетку и ушел, а Дарси забыла про боль и злость, поняв главное: Тина — брюнетка. Не блондинка.

А кто же тогда блондинка?

Это она выяснила на следующий день.

Дарси спустилась к завтраку, когда Майлз и Тесса уже по-семейному пили чай на задней террасе.

— Дарси, знаешь что?! Майлз сказал, что возьмет нас сегодня с собой на работу, он покажет, как они строят «Миранду». — Глаза

Тессы сверкали так, как будто она мечтала увидеть это всю свою жизнь.

Дарси налила себе чаю и насмешливо спросила:

— С каких это пор ты интересуешься яхтами?

Тесса, не смущаясь, рассмеялась.

— Со вчерашнего вечера. Отец Брэда покупает «Миранду», и он говорит, что это лучшее в мире судно, там суперкливер, и корпус, и все такое.

Майлз засмеялся.

— Брэд каждый день ходит смотреть, как продвигается дело. Честно говоря, я думаю, что в этом и состоит главная притягательность нашего дока.

Тесса надулась.

— Ну и что? Я думаю, он очень умный. Разве это преступление?

— Это можно посчитать проступком, — важно отметил Майлз.

Тесса показала ему язык.

— Ну что, поедем, Дарси? — взмолилась она.

Дарси улыбнулась; хорошо, что Майлз не распространяет свою месть на Тессу. Та чувствует себя как дома, и уже почти подружилась с ним.

Видимых причин для отказа у Дарси не было. К тому же после всего, что Майлз рассказал об отце, ей было любопытно посмотреть на «Миранду».

— Поедем, если хочешь. Только не забудь взять зонт от солнца.

Дарси не знала, что ожидала увидеть, но, безусловно, не то, чем оказалась «Хоторн индастри» на самом деле. Она думала, это будет нечто большое и мудреное, а увидала небольшой демонстрационный зал, крошечное здание офиса и обширный двор, в котором пахло деревом и солью.

Майлз поставил машину в углу двора; его «БМВ» выглядел неуместно среди грузовичков и раскаленных железных стоек. Но только он ступил на двор, как стало ясно, что он часть этого мира — к нему обращались, ему улыбались, он весь был покой и удовлетворение. Таким Дарси его еще не видела.

Она с любопытством оглядела место, которое может производить на Майлза такое благотворное действие. Удивительно, но это был полный хаос: визжали электроочистители, стучали молотки, над головами носились безумные чайки и солнце пекло немилосердно. При этом царящая атмосфера была почему-то вдохновляющей.

Идя по песку вслед за Майлзом и Тессой, Дарси удивлялась, как Миранда Хоторн могла не восхищаться, не разделять любви, с которой все эти мужчины, молодые и старые, с отрешенным выражением на лицах, по пояс обнаженные, делали свое дело, ласково поглаживая руками необработанные поверхности.

И тут появилась блондинка.

Она стояла в дверях офиса, смотрела на Дарси, и улыбка таяла у нее на губах, будто расплавленная солнцем. Дарси хотела улыбнуться, но встретила пустой неприветливый взгляд.

Майлз закончил, наконец, разговор с последним рабочим и заметил блондинку.

— Конни! — приветствовал он ее. — Я привел на экскурсию друзей. Познакомься, это Дарси и Тесса, друзья Эвана. Они ждут, когда он вернется с Багам, и хотят посмотреть на нашу работу.

— Привет. — Тон не грубый, а пустой. Не удостоив Дарси взгляда, Конни повернулась к Майлзу: — Ты поедешь с ними кататься?

— Собирался. А что, я тебе зачем-то нужен?

Блондинка нахмурилась, и Дарси поняла, что та ищет что-нибудь такое, что удержало бы Майлза на берегу.

— Ну, дилер из Ньюпорта получил большой заказ. Я не знаю, сможем ли мы его выполнить. Ты не посмотришь бумаги?

— Это подождет. Что-нибудь еще? Конни неохотно покачала головой.

— Ничего срочного. А как же тропический шторм? Может быть, не стоит...

— Он в Карибском море и доберется до нас лишь через несколько дней. — Майлз еле заметно улыбнулся. — Эй, не надо беспокоиться.

Конни неохотно кивнула. Когда они уходили, Дарси спиной чувствовала на себе ее взгляд. Нет, Конни была совсем не в восторге.

Час спустя она уже не помнила о Конни, захваченная игрой волн и хлопаньем белых парусов. Она ничего не знала о кливерах и корпусах, но могла сказать, что «Миранда» — замечательное судно, видя, как парус раздувается от ветра, высокая мачта чертит небо, а корпус без усилий разрезает воду.

Тессе доверили управлять кливером, и она взобралась на борт, а Майлз и Дарси сидели в кубрике в непривычно мирном молчании, колено к колену.

— Хотите повести?

Дарси стрельнула в него глазами.

— Я ничего в этом не понимаю, — призналась она, но искушение было так велико, что рука сама потянулась к штурвалу.

— Это нетрудно, надо просто твердо держать руль.

— Надеюсь, я не потоплю нас всех в заливе, — сказала она, смеясь, и взялась за толстую ручку. И тут же, словно почувствовав смену хозяина, паруса провисли, и стали бешено хлопать о мачту.

— Твердо, — повторил Майлз, положил руку поверх ее руки и мягко стронул штурвал. Хлопанье прекратилось, паруса откликнулись на прикосновение опытной руки.

Дарси чувствовала такой же отклик. Его рука не двигалась, иногда слегка сжимала ей пальцы, когда он подстраивал яхту под ветер. В повисшем безмолвии они рука в руке постепенно устанавливали свою власть над ветром, и Дарси ощущала странную нарастающую близость.

Она не шевелилась, чтобы не привлекать внимания. Кажется, он даже не замечает, что у него под рукой ее пальцы, что у нее от этого бешено колотится сердце...

— Нога еще болит?

Она вздрогнула.

— Что? — Проследила за его взглядом и увидела синяк, выглядывающий из-под шорт. — Нет, не очень.

— Выглядит ужасно.

Он вдруг отнял свою руку, и штурвал колыхнулся, грозя снова лишить паруса жизненной силы ветра.

— Нет, сама, — сказал он, игнорируя ее протесты. — Дай себе почувствовать, откуда дует ветер и как вода давит на корпус яхты.

Он вдавил ее руку в штурвал, и она почувствовала вибрацию дерева под ладонью. Ее охватило возбуждение.

— Да, я понимаю, о чем вы говорите. — Дарси попыталась высвободиться.

— А теперь, — свободной рукой он повернул ее лицо к ветру, — ощути щекой ветер. Ты поймешь, когда он переменится. Надо уловить, как он задувает в паруса. Почувствуй то, что чувствуют паруса, и дай им то, чего они хотят.

Майлз говорил ласково и чувственно — может быть, он вообще говорил не о парусах, а о любви? Дарси наклонила голову и попыталась сделать, как он велел.

Через несколько минут она поняла, что он имел в виду. Паруса посылали слабые, но отчетливые послания, надо было только прислушаться... чуть-чуть сюда... теперь немного сюда... Как будто она и яхта — одно целое.