— Кевин подрался в школе, — сказал Джордан, глядя ей в лицо.

   — Кевин никогда не дерется.

   — Поэтому он так и волнуется, что ты скажешь.

   — У сына нет от меня секретов.

   — Я знаю, — сказал Джордан. — Но он знает, что ты против любых драк, и боится, что ты расстроишься.

   Ханна вздохнула.

   — Из-за чего была драка?

   — Чисто детская ссора, — уклончиво сказал он.

   — Джордан, это мой сын. Я хочу знать.

   Он посмотрел на Ханну ласково, но твердо.

   — Какие-то мальчики смеялись над тем, что у него нет отца, — сказал он и замолчал, ожидая ее реакции.

   Ханна покачала головой, не в силах поверить.

   — У многих его одноклассников матери разведены.

   — В том-то  и дело,  —  ответил Джордан. — Они могут жить без отца, но хотя бы знают его имя. Они назвали Кевина ублюдком. Он ударил одного, и тогда еще двое бросились на него. Хорошо, что в этом возрасте дети не умеют бить сильно. Пара синяков. Но он так расстроился, что учительница решила отпустить его домой. — Джордан помедлил. — Кевин попросил позвонить мне. Няне я все объяснил по телефону... Более или менее. Ханна, я был бы очень благодарен, если бы ты забыла о том, что он ударил первым. Его... спровоцировали.

   Ханна растерялась. Как же она до сих пор не замечала, что Кевина так ранит отсутствие отца?

   — Ханна, — мягко сказал Джордан, — не довольно ли играть в игры?

   Ханна не слышала.

   — Я должна поговорить с ним, — сказала она, вставая.

   — Ханна, подожди...

   Не успела она сделать два шага к двери, как вошел Кевин.

   — Привет, ма, — осторожно сказал он.

   Ханна молча вглядывалась в синяк на щеке и красную шишку на лбу мальчика. В следующее мгновение она бросилась к нему, опустилась на колени и обняла сына.

   — Как ты, милый? — пробормотала она в его волосы.

   — В порядке. — Кевин отстранился с непринужденным видом, в глазах видно было облегчение. — Я думал, ты будешь ругаться. Меня еще никогда не выгоняли с уроков.

   — Ничего, Кевин. Ты не виноват. — Она промолчала о том, что он ударил первым. Не по просьбе Джордана, а потому что это было правильно. Она сама бы ударила.

   Этим и должно было кончиться, подумала она, снова обнимая Кевина. В век разводов позорно только не знать имени своего отца.

   — Завтра решим, как нам быть, — сказала она, улыбаясь. — А сегодня тебе надо отдохнуть. Ты голоден?

   Кевин помотал головой.

   — Джордан купил хот-доги  и бобы на обед. И еще мороженое.

   — Значит,  не голоден,  — сказала она, чуть касаясь пальцами синяка. — Больно?

   Он помотал головой и ухмыльнулся.

   — Джордан чем-то помазал, и он сказал, что я смелый.

   У Ханны навернулись слезы на глаза.

   — Я тоже так думаю.

   — Мам, можно мы переночуем здесь? В холодильнике еще осталось мороженое.

   — Хочешь выдать меня замуж? — Но она уже знала, что сдается. Ей было невыносимо жалко сына, и если ему будет легче...

   — Можно? — настаивал Кевин.

   — Ладно. Но только один раз. Давай покажи, где ты будешь спать. Что надо сказать Джордану?

   — Спасибо, Джордан, — сказал Кевин. — Спокойной ночи.

   Джордан попрощался, но остался сидеть, и Ханна неуверенно повела Кевина в спальню.

   — Кевин, — сказала она, когда мальчик разделся и нырнул в постель, — я знаю, что тебе нужен отец...

   — Все в порядке, мам, — перебил он, зевая. — Джордан будет моим папой. Мне повезло. Лучше папы, чем Джордан, не найдешь.

   И менее надежного тоже, подумала Ханна. Но Кевину об этом лучше не знать. В отличие от нее он имеет право на мечты.

   — Уже спит, — сказала она, вернувшись в гостиную. — Нелегкий у него был день.

   — Он славный малыш, — сказал Джордан. Хотел сказать что-то еще, но передумал.

   Ханна позволила усадить себя на диван и с деланной непринужденностью сказала:

   — Ты произвел впечатление на Джесси. Особенно костюмом.

   Джордан улыбнулся. Потом сказал:

   — Да ты успокойся, Ханна. Кажется, ты боишься, что я могу в любую минуту броситься на тебя.

   — А тебе это и в голову не приходило. — Уголки ее рта приподнялись в лукавой улыбке.

   — Была, конечно, такая мысль. Обычно она появляется раз шестьдесят на день. Но, веришь ты или нет, я уважаю твои принципы.

   Ханне не понравилось, как он произнес это слово.

   — Я должна думать о сыне.

   — Я знаю, — нетерпеливо перебил он. — И понимаю. — Он улыбнулся одними губами. — Но мое либидо не может постичь данный принцип.

   Ханна вздохнула.

   — Пожалуй, я лучше пойду.

   Джордан покачал головой.

   — Не надо. Выпей-ка вино.

   Она взяла у него бокал и сделала большой глоток.

   — И как же нам быть... с этой проблемой?

   Джордан долго смотрел на нее темнеющими глазами, потом взял ее руку и положил на свою обнаженную грудь, где гулко билось сердце. Ханна поспешила поставить бокал на столик.

   — Ты целовалась с мальчиками, когда была подростком?

   Ханна покачала головой. Пытаясь образумить сестру,, она лишила себя многих развлечений.

   — Это происходит примерно так, — сказал Джордан и легонько коснулся губами ее рта. Ханна подавила стон и попыталась ответить на поцелуй.

   — Такой поцелуй возбуждает, но не дает удовлетворения, — продолжал он, щекоча губами ее шею. Ханна прижалась к нему.

   Пальцы Джордана нащупали ее соски под голубой блузкой и затеяли мучительную игру с ними. Потом он начал медленно расстегивать пуговицы.

   Это отрезвило Ханну.

   — Кевин может войти, — тревожно прошептала она, отстраняясь.

   Но Джордан только улыбнулся и выключил свет. Потом встал и закрыл дверь в коридор.

   — Пока Кевин дойдет до двери, у нас будет уйма времени.

   «Уйма времени на что? — подумала она. — Чтобы сделать вид, будто мы просто болтаем в темноте?»

   — А теперь расслабься.

   Легко сказать. И гораздо труднее сделать, когда его руки расстегивают блузку. Лифчик упал на диван вслед за блузкой.

   — Мы не... — начала она и запнулась.

   Джордан покачал головой.

   — Нет. Я же говорил. Мы только целуемся, как в старые добрые времена. Не волнуйся. У тебя будет достаточно времени, чтобы одеться, если Кевин вздумает прийти.

   Одеться? Так он собирается ее раздеть? Нет, она не допустит...

   А Джордан уже посадил ее к себе на колени, и Ханна обвила руками его шею.

   — Джордан, я...

   Но он закрыл ей рот поцелуем, таким же шаловливым, как первый.

   Ханна задышала чаще, ее руки опустились на твердые плечи, бугрящиеся мышцами.

   Потом его язык касался сосков, а пальцы расстегивали ее кремовые слаксы. Потом руки гладили живот и бедра, старались раздвинуть ноги, и она застонала. А когда он коснулся ее в самом чувствительном месте, Ханну будто пронизало током.

   — Джордан... — задохнулась она. — Если ты не остановишься, я... Дай мне коснуться тебя.

   Волна наслаждения смыла последние колебания. Его рот опускался все ниже, и Ханна изогнулась, чтобы коснуться губами его плеча. Невыразимо чувственные движения ее губ сводили Джордана с ума. Но он поклялся уважать ее решение и намерен был сдержать клятву. Он знал, какому испытанию подвергает себя, но никогда еще ему так не хотелось доставить удовольствие женщине.

   Когда ее тело содрогнулось в экстазе, Ханна уткнулась лицом в его шею. Она тихо повторяла его имя, а Джордан гладил волосы, успокаивая ее.

   Она подняла голову, лишь взглядом невыразимо прекрасных глаз выражая свое чувство. Джордан улыбнулся и поцеловал ее.

   Только сейчас она подумала о том, как мучительно это для него.

   — Спасибо, — смущенно пробормотала она.

   Ханна хорошо выспалась на огромной мягкой кровати во второй гостевой спальне. В библиотеку ей было снова к двенадцати, так что нужно было только вовремя доставить Кевина в школу.