Так близко, что чувствовался жар, исходящий от его тела...

Так близко, что девушка не могла отвести взгляд от его лица.

Она сделала глубокий вдох.

— Я не такая, как тебе кажется, Вольф.

— Нет?

— Нет.

— Только время покажет, правда это или нет. Но, кажется, ты собиралась озвучить правила, по которым мы будем жить вместе следующую неделю?..

Анджелика знала, что Вольф специально провоцирует ее. Разумеется, они не станут «жить вместе» так, как намекал этот мужчина. Они будут всего лишь делить крышу над головой. А если учесть, что в доме Стивена двенадцать спален, то места хватит обоим!

— Думаю, пока мы будем оставаться вдвоем в доме Стивена, нам стоит держаться как можно дальше друг от друга, — объявила девушка.

Вольф заметил, как побледнела Анджелика и как слегка дрожат ее руки. Он покосился на ее грудь, представив, как напрягаются розовые соски от его ласк.

При одной лишь мысли об этом Вольф почувствовал возбуждение.

— Еще что-нибудь? — спросил он, стараясь отвлечься.

Анджелика поморщилась.

— Думаю, если мы будем соблюдать это, то другие правила не так важны.

— Но Энджел...

— Кроме еще одного обязательного правила! — вспомнила девушка. — Я не хочу, чтобы ты обращался ко мне так же, как Стивен. Он любит меня.

— А ты считаешь, я не способен любить?

— Именно. Уверена, ты не любил ни одну из своих женщин. Ты спал с ними, и все!

— Если бы я полюбил, мы бы сейчас не разговаривали.

Анджелика не смогла скрыть удивления.

— О чем ты?

— Мужчины в моей семье — те, что еще остаются холостяками, — называют это проклятием графского рода Гамбрелли.

— Не понимаю...

— Представь себе, Энджел, что если бы я когда-нибудь влюбился, то уже был бы женат на этой женщине и имел бы дюжину детишек как доказательство нашей любви.

— И что? Я все еще не понимаю.

— Не думаю, что ты когда-нибудь поймешь. Мужчины моего рода любят только раз в жизни. Навсегда. И очень сильно.

— Но это...

— ...и есть проклятие рода Гамбрелли. Все добрачные отношения — песок, который смывается волной настоящего чувства. И еще ни один Гамбрелли не изменил своей супруге. Это исторический факт, — перебил ее Вольф. — Мужчины Гамбрелли влюбляются раз и навсегда. Мой дедушка полюбил бабушку еще в детском возрасте. И они семьдесят лет жили в браке. Отец влюбился в маму, когда ему было пятьдесят, а ей двадцать пять, и он любил ее до конца своих дней. Их любовь была настолько сильной, что мама остается вдовой уже десять лет, несмотря на множество предложений руки и сердца. Мой дядя Карло, отец Чезаре, сорок лет назад полюбил горничную. Их союз не одобряли родственники, но дядя все равно женился на ней. Она умерла, когда Чезаре и его сестра были еще совсем маленькими. В результате мой дядя спился от тоски. Теперь вот кузен Чезаре так же беззаветно любит свою жену Робин. Поэтому, отвечая на твой вопрос, Энджел, я скажу так: ты права, я не любил ни одну из женщин, с которыми встречался. Мне тридцать шесть, и вот уже более двадцати лет я сознательно избегаю любви!

Судя по его суровому тону, он был готов продолжить свою миссию.

Ну что ж, такая ситуация вполне подходила Анджелике: она тоже не намерена влюбляться в этого мужчину...

— Кажется, ты собирался сегодня навестить кузена и его новорожденную дочку?

— После разговора со Стивеном я решил не спешить.

Ох, как сложно и интересно будет делить дом с этой желанной женщиной, думал Вольф, скользя взглядом по телу Энджел.

— Не смей меня разглядывать! Ты даже не пытаешься скрыть, что оцениваешь мою грудь и фигуру. Что за бесцеремонность, черт возьми? Я тебе не лошадь, которую ты собираешься купить. И прошу тебя: уйди из моей спальни. Я устала, и мне нужно побыть одной.

— Я уйду, когда захочу.

— Вольф, прошу, неужели... Эй, что ты делаешь?

Анджелика вскрикнула, когда мужчина обхватил ее лицо ладонями.

Кто же она, думал Вольф, глядя в ее серые глаза.

Невинное дитя? Или авантюристка, охотница за легкой наживой?

Но кем бы ни оказалась Анджелика, Вольф желал ее. Сейчас больше всего на свете ему хотелось поцеловать ее, прикоснуться к ней и, если она не оттолкнет его, дразнить, терзать, сводить с ума своими ласками.

Мужчина поджал губы и отошел, борясь с соблазном.

— Мы решили, что я приеду завтра к обеду. То есть вечером в понедельник, — заключил Вольф. — А пока советую не доставать Стивена своими жалобами и разговорами о том, что тебе не хочется жить со мной в одном доме. Ясно?

Анджелика непонимающе моргнула, почувствовав, что Вольф отпустил ее. Она видела, что он собирался поцеловать ее. Так почему же отстранился в последний момент и оттолкнул ее?

И этого непредсказуемого мужчину отец выбрал защитником своей дочери!

Но кто же защитит ее от Вольфа Гамбрелли?..

— Ну и как тебе Стивен?

Анджелика крепче ухватилась за перила крытой галереи, что вела к террасе и к лестнице в ее комнату, но ничем другим не выдала своего недовольства тем, что Вольф Гамбрелли нарушил ее покой. Девушка беседовала с отцом в гостиной, когда из поездки вернулся Вольф; она быстро извинилась и вышла из комнаты, сославшись на то, что хочет подняться к себе и переодеться к обеду.

Энджел шла по галерее, когда ее внимание привлек громкий детский смех. Девушка свернула на террасу и выглянула в парк, где, как оказалось, дети прислуги бегали по лужайке и кормили уток в пруду. Вольф, по всей видимости, увязался за ней и, заметив открытую дверь, догадался, что она вышла на террасу.

— Как мне Стивен? — повторила девушка, даже не повернувшись к мужчине.

Но Вольф был достаточно опытен в отношениях с женщинами, чтобы сразу почувствовать напряжение Анджелики.

Неожиданно Анджелика повернулась, опершись руками на перила, и с вызовом посмотрела ему в глаза. Лицо ее было бледным. От злости? Или от чего-то еще?..

— А как ты думаешь, Вольф? У отца завтра операция, которая может или продлить ему жизнь, или отнять ее у него вовсе. Ты это понимаешь? — Анджелика понизила голос. — Я сама приехала около часа назад, но мне он не кажется ни нервным, ни напряженным. Стивен такой же, как и всегда. Только, возможно, это его последний вечер на земле!

Вольф поджал губы, отметив про себя, с каким искренним чувством говорит девушка.

— Тогда от нас зависит, каким будет этот вечер для Стивена.

— То есть? — с сомнением спросила Энджел. Мужчина вздохнул.

— То есть я предлагаю заключить перемирие на этот вечер. Ради Стивена, разумеется.

— Как прекращение огня на Рождество во время Второй мировой?

Вольф с грустью улыбнулся.

— Ну, мне бы не хотелось, чтобы мы поубивали друг друга на следующий день... впрочем, да, именно такое перемирие я и предлагаю. — Мужчине не понравился странный блеск в глазах Энджел. Она, кажется, с удовольствием убила бы Вольфа при первой же возможности!

— В этом есть определенный смысл, — произнесла девушка. — А теперь извините меня, граф Гамбрелли, мне действительно нужно пойти и переодеться к обеду.

Вольф не двинулся с места, когда Анджелика подошла к двери, где он стоял. Девушка немного развернулась, чтобы пройти мимо, но, как она ни старалась, их груди все же соприкоснулись.

Анджелика затаила дыхание, у нее тотчас затвердели соски. Она подняла на него затуманенный взор, встретилась с шоколадными глазами Вольфа и тяжело вздохнула.

Одно воспоминание о том, с какой жадностью он смотрел на нее всякий раз, когда они оставались наедине, заводило девушку так сильно, что даже дух захватывало.

Анджелика облизала пересохшие губы кончиком языка, тут же осознав, что это была плохая идея. Вольф издевательски медленно повторил ее движение, и так чувственно, словно касался своим языком не своих, а ее губ, пробуя их на вкус.

Заметив желание в серых глазах Анджелики, Вольф забыл о всех данных себе клятвах и шагнул к ней, но девушка неожиданно отвела взгляд и быстро отвернулась.