Роман Старицын в черном костюме поджидал их у входа, сидя на багровом плюшевом диване и разговаривая по сотовому телефону. Не прерывая фразы на отличном английском, он извинился улыбкой и пожатием плеч, достал из кармана столбик разноцветных жетонов и протянул их Кирсанову.

— И что с ними делать? — спросил Марат.

— В «чапаевцы» играть, — пьяно засмеялся Гранцов.

Старицын прикрыл трубку ладонью и сказал:

— Начинайте без меня, я вас найду.

Красные глубокие ковры под ногами, синие столы в форме подков, фонтан посреди зала. В углу — эстрада с роялем и гитарами на стульях. Музыканты еще не пришли, еще слишком рано. Но уже нет свободного места у рулетки, где шипит колесо и щелкает шарик, и роскошные женщины прихорашиваются у огромного зеркала. Скоро начнется. Начнется вечный праздник. Праздник состоится при любой погоде. Да, кажется, где-то стреляют? Ну и что?

Они побродили по игровому залу, постояли у аквариума, в котором плавали пираньи, если верить предостерегающей надписи на пяти языках. На вид ужасные хищники были совсем не ужасны. Лещи как лещи. Даже, скорее, подлещики. Вот только челюсти великоваты. Такой лещ клюнет так клюнет… Кстати, о лещах. Где тут у них пиво?

Забравшись на высокие табуреты у стойки, Гранцов и Кирсанов заказали пиво, и бармен удивленно вскинул брови.

— Никто не начинает вечер с пива, — сказал Роман Старицын, подсаживаясь на соседний табурет.

— А мы и не начинаем, — ответил Вадим и икнул, изображая предпоследнюю стадию опьянения. — Мы уже за-заканчиваем.

— А почему пиво нельзя? — обиделся Кирсанов.

— Можно, здесь все можно, — усмехнулся Роман. — Но первая и последняя выпивка за счет заведения. Так что обычно все начинают и кончают самым дорогим коньяком или виски.

— Грамотно, — похвалил Гранцов.

— Конечно, — поддержал Марат, — когда без штанов уходишь, а выпить охота. Четко придумано!

— Да, — сказал Старицын. — Бывает, что проиграешь все на свете. Кажется, полный крах. Жить незачем. Но потом все как-то устраивается. Я ведь столько здесь пережил. Целый роман. Как говорится, и взлеты, и падения. А где Оксана? Вы же вместе были.

— Потерялась по дороге, — сказал Кирсанов. — Еще по пиву?

— Вот тебе еще один роман… — Старицын устроился поудобнее, расставив локти на стойке. — Беззащитное создание, выброшенное судьбой на помойку. Она ведь тоже здесь не по своей воле. Попала у себя в Киеве в компанию нехорошую. Поклонники всеобщей любви. Была там любовницей всех подряд. Потом выдали замуж за иностранца, по сути — продали. А он ее даже до дома не довез. И немудрено. У него тут семья, дети. Он ее даже до города не довез, по пути сдал ее в притон. Представь себя на ее месте. Что бы ты сделал?

— Дошел бы до посольства пешком, — сказал Марат.

— Не дошла она до посольства, не дошла. Да и кто ее там послушал бы без документов? Хорошо, что я ее подобрал. А если бы мы не встретились?

— Жуткая история, — согласился Гранцов.

Старицын вытянул из внутреннего кармана пиджака два длинных розовых конверта:

— Я придумал, как украсить вашу программу в Сан-Деменцио. Вы же не намерены целый день кормить москитов? А кроме москитов, там нет других развлечений. Все эти гонки на джипах быстро надоедают. Да и погода может подвести. Так что вот, господа, это ваши билеты на семинар по фатта-до. Обещаю, что там будет на что посмотреть.

— Круто! — восхитился Гранцов, вертя конверт в непослушных пальцах. — Это надо обмыть! Так я не понял, что заказать? Я угощаю!

— Нет, господа. Здесь только я могу угощать, — мягко возразил Старицын.

— Ну, наше дело предложить… — Гранцов с шумом хлебнул пива и застыл, подперев щеку кулаком.

По всем правилам хорошего тона ему сейчас следовало отлучиться, чтобы дать поговорить старым друзьям. Но Старицын вовсе не был другом для Марата. И к тому же — Гранцову хотелось подслушать их разговор. Он был уверен, что присутствие пьяного соседа не помешает дружеской беседе.

— Так выпьешь чего-нибудь? — спросил Марат. — А то как-то неудобно. Что ты пьешь вообще? Виски с пивом пробовал?

— Я все пробовал. Мне все равно, что пить. Коньяк вкуснее, виски полезнее. Для работы полезнее. Деловые разговоры лучше идут под виски.

— Раньше ты тоже не пил.

— Раньше у меня был другой бизнес, — Роман Старицын пожал плечами. — Не только ты сменил занятие.

— Мне тоже приходится пить на работе, — сказал Кирсанов. — Сейчас у нас вопросы решаются только в кабаке, в сауне, на шашлыках. Верно, Вадим Андреевич?

Гранцов не ответил, сосредоточенно разглядывая пену над бокалом.

— У нас тоже все решается в ресторане, — сказал Старицын. Я имею в виду остальной мир.

— Ага! То есть я работаю в России, а ты во всем остальном мире, так, что ли?

— Ну, весь мир мы еще не охватили, — скромно признал Роман Старицын. — Может быть, с твоей помощью получится. Хочешь подключить свою фирму к мировому товарообороту?

— Я могу соединить тебя с шефом, — сказал Кирсанов. — Будешь в Питере, организую вам встречу.

— А зачем? Мне удобнее работать через своих людей. Ты согласен представлять мои интересы в твоей фирме?

— Смотря что тебя интересует.

— Начнем хотя бы с того, о чем ты на пляже говорил.

— Легкое стрелковое? Это так просто не решается, — небрежно сказал Кирсанов. — Боевым мы не торгуем, а гражданское и спортивное тебе, наверно, не нужно.

— Почему ты так решил?

— Невыгодно. Здесь рынок поделен между двумя китами, китайский «Политех» и штатовский «Интерармз». Они нас и по цене, и по ассортименту перебьют.

Роман Старицын подвинул к себе вазу с орешками, придирчиво выбрал ядрышко, повертел в пальцах, осмотрел и, наконец, отправил в рот.

— Кто не рискует, тот не побеждает, — сказал он. — У нас с тобой будет, по крайней мере, одно преимущество перед штатовцами. Товар. У нас нет рекламы, нет сети, нет государственного прикрытия. У них все это есть в избытке. Но этот избыток им же и вредит, потому что отражается на цене. А теперь посмотрим, что есть у нас? У нас есть очень хороший товар. Наш товар будет новым, дешевым и с хорошей репутацией. У русского оружия всегда была хорошая репутация.

— Мне не нравится, что он будет дешевым, — сказал Кирсанов.

— Это не отразится на твоих доходах, — пообещал Роман Старицын. — Мои экспедиторы получают больше, чем я сам.

— Я референт, а не экспедитор.

— Называй эту работу как хочешь, но ты будешь зарабатывать хорошие деньги. Будешь летать сюда два раза в год, после каждой сделки — двухнедельный отдых за счет фирмы. Нравится тебе здесь?

— Нормально, — сказал Кирсанов.

— Скоро здесь будет еще лучше. Возможно, что очень скоро, — Роман Старицын загадочно улыбнулся. — Ты пойдешь играть?

— Нет. Уж лучше я тут посижу. Привычнее.

— От привычного надо избавляться, — сказал Роман Старицын. — Надо чаще обновлять жизнь. Человека губит однообразие. Давай сыграем хотя бы в покер.

— А если я все продую? Если уйду отсюда без штанов?

— Маловероятно. Но в любом случае ты ничего не проиграешь. Игра сама по себе уже выигрыш. В этом зале все мое, видишь? Столы, фишки, люди. Все это мое. Но без игры все теряет смысл. Здесь все играют, даже скот.

— Кто? — не понял Кирсанов.

— Скот. Все эти лифтеры, гиды, носильщики, охранники, администраторы. Это наш скот, рабочие лошадки. Хорошо, сиди тут, жди меня, — сказал Роман Старицын. — Я сейчас вернусь. Поговорим более конкретно.

«Интересно, — подумал Вадим Гранцов, — зачем директору туристической компании связываться с поставками стрелкового оружия?»

— Слыхали, какое мне предложение поступило? — спросил Кирсанов.

— Слышал.

— Что скажете?

— Предложение поступило тебе, тебе и решать.

— Не верю я ему, — оглянувшись, сказал Марат. — То он проповедник, то туризмом занимается. Теперь вдруг оружием интересуется.

— Он же тебе объяснил. Его интересует не оружие, а товар. Любой перспективный товар. Он просто хочет заработать немного денег на перепродаже хорошего товара.