Ответных реплик не было слышно, и Гончару на миг показалось, что Салтыков говорит по рации. Наваждение прошло, как только он увидел собеседника князя. Это был сержант-кавалерист с землистым лицом и свисавшими из-под шляпы длинными волосами, серыми от пыли. Непрестанно оглядываясь, он что-то говорил, прикрывая рот ладонью, словно боялся, что его подслушают.

— Нет, так не пойдет, — возразил князь на неслышные слова сержанта. — Никаких засад. Нет-нет. Если они попытаются бежать, вы можете преследовать их, но не стреляйте вдогонку. Пуля не различает, кто преступник, а кто жертва.

Степан залил водой остатки костра. Князь, проходя мимо него, сказал по-русски:

— Как там Кунцев? Не спал? Водится за ним такой грешок, вздремнуть на часах.

— Никак нет, ваша светлость! — Степан шутливо вытянулся и щелкнул каблуками.

Салтыков повернулся к сержанту и снова перешел на английский:

— Уверен, что ваш полковник распорядился бы так же, как и я. В любом случае нам следует его дождаться, прежде чем что-то предпринимать.

— Да, сэр, — оглядываясь, произнес сержант. — Нам следует действовать очень осторожно.

Он побежал к своим солдатам, звеня шпорами и бряцая саблей, болтавшейся на боку.

— Как мне удалась роль казака? — спросил Гончар.

— Неплохо. Только не надо вытягиваться во фрунт. Мы не на плацу. — Князь проводил взглядом удаляющегося сержанта: — А у нас добрые вести. Хотя, как знать, может быть, не такие они и добрые. Кавалеристы вышли на след вашей девушки. Сейчас она находится в деревне, в семи милях отсюда.

«Она здесь, рядом! — Степан медленно втянул воздух, пытаясь унять волнение. — Семь миль, рукой подать! Но как она здесь оказалась? Как Майвиса занесло в долину? Здесь же негде укрыться! На что он рассчитывал?»

— Индейцы отстреливаются, — продолжал князь. — Туда сейчас движется кавалерия. Солдаты настроены серьезно, готовятся к штурму. Рассчитывают разбомбить деревню из пушек.

— Я должен быть там раньше, чем они. — Гончар расстегнул стоячий воротник, который больно врезался в горло. — Вы сможете задержать карателей под каким-нибудь благовидным предлогом?

— Они и сами не горят желанием лезть под пули. Задержу. Вы уверены, что справитесь один?

— Только один. По-другому не получится.

Отряд мчал напрямик через холмы, следуя за пятеркой кавалеристов. Неожиданно перед глазами Гончара посреди дикой степи развернулось гладкое серебристо-зеленое поле. Солдаты скакали по нему, поднимаясь по пологому склону, а казаки вдруг сбавили ход, и кто-то возмущенно выкрикнул:

— Куда, мать вашу? Хлеба топтать?

— Ты смотри, пашенка, — изумленно проговорил Кунцев, державшийся рядом со Степаном. — Кто ж это тут хозяйничает? А говорили, голое место.

— Гляньте, мужики, как борозда-то идет!

— Поперек склона. Вот дурачье-то. Вверх-вниз, небось, пахать-то легче!

— Не скажи. Видать, места тут засушливые, вот они такой-то бороздой воду-то и ловят, чтоб она не скатывалась почем зря.

— Смотри, межа-то, межа какая широкая.

— А чего тесниться, места много. Эх, и отхватил же кто-то себе землицы.

Отряд сбился полукольцом вокруг князя. Салтыков проводил взглядом кавалеристов, скрывшихся за распаханным холмом, и сказал:

— На той стороне стоит деревня. Я поначалу так понял, что индейская. Теперь сомневаюсь. Сами видите, земля возделана. Возможно, там ферма.

— Полагаете, индейцы захватили еще и семейство фермера? — спросил Домбровский.

— Нам придется для начала все разведать самим, а не полагаться на сомнительные рассказы.

— Охотно с вами соглашусь. — Домбровский соскочил на землю. — Гончар, за мной. Князь, продвигайтесь вдоль холма к реке, там и встретимся.

С вершины холма открылся вид, вполне естественный для средней полосы России, но абсолютно невероятный здесь, в самом сердце Дикого Запада. Берег в излучине реки был усеян аккуратными прямоугольниками разных оттенков зеленого цвета. То были огороды, которые поднимались от реки к обширному саду. За невысокими округлыми кронами виднелись три большие избы, срубленные из отесанных бревен и крытые серебристой дранкой. Высокие печные трубы были сложены из речного камня, и одна из них едва заметно дымилась. Дальше виднелись сараи, конюшня, высокий амбар с крутой дощатой крышей.

— Большое хозяйство. — Домбровский передал бинокль Степану. — Фермеры так не живут. Тут не одна семья. А где же лошади?

Степан, наконец, понял, почему эта мирная картина показалась ему странной и тревожной. Ни во дворах, ни на дорожке, ни в кустах, обрамлявших деревушку — нигде не было видно ни одной курицы. Он видел бельевую веревку — но на ней не было ни единой тряпки. В общем, либо все вымерли, либо основательно попрятались.

— На дороге не видно следов, — сказал он. — Индейцы не могли прилететь сюда по воздуху.

— Да, никого не видно. Кто же вел залповый огонь, который так напугал наших доблестных союзников?

Через мутноватые стекла бинокля Степан разглядел, что окна каждой избы были закрыты мощными ставнями, в которых темнели бойницы. Он перевел взгляд на амбар и увидел, что это сугубо мирное строение тоже неплохо приспособлено для обороны. В верхнем ярусе вместо окон были прорезаны крестовидные амбразуры. И как только Степан подумал, что отсюда при желании можно вести огонь даже по воздушным целям, из отверстий на миг вытянулись несколько длинных стволов. Они выплеснули струйки белого дыма и втянулись обратно. Через пять секунд послышался слитный треск залпа.

— Дистанция около мили, — мгновенно определил Домбровский. — А бьют они вон по той рощице. Там застряли кавалеристы.

— А кто сказал, что в деревне индейцы? — поинтересовался Гончар. — Не видно никаких индейцев. Обычная русская деревня.

— Хутор, — поправил его Домбровский. — Что-то подобное я видел год назад в Орегоне. Сын нашего артельщика женился на местной барышне, забросил пушной промысел и отстроился на голом месте. С собой ничего не было, только ружье да топор. Ничего, выкрутился. Подбирал на обочине все, что бросали проезжавшие караваны эмигрантов. А бросали они много чего, от кухонной утвари до симментальских телок. Через год парень так встал на ноги, что все другие охотники перебрались к нему. Теперь там с десяток хуторов. Вот и здесь нечто в том же роде. Только не пойму я, откуда здесь взялись русские?

— Почему именно русские?

— Так вы же сами говорите — русская деревня.

— Я? — Гончар почесал затылок. — Ляпнул не подумавши. Хотя… Ну кто еще, кроме русских, будет в степи строить не глинобитный домик, а избы из бревен?

— Бревна-то они сплавили из горного леса, тут недалеко. С бревнами мне все ясно, а вот откуда взялись люди?

— Пойдем да спросим, — предложил Гончар. — Я всегда так делаю, если что непонятное вижу. Иду и смотрю.

— Кавалеристы уже тут что-то спрашивали, — напомнил Домбровский. — И получили красноречивый ответ.

— Плохо, значит, спрашивали.

Гончар поднялся, отряхнул гимнастерку и снял оружейный пояс.

— Почему не берете револьверы?

— Оружие мешает разговаривать.

— А нож за сапогом не мешает?

— Нож — какое же это оружие? Деталь национального костюма.

— Как видно, индейцы вас ничему не научили. Упрямство есть черта полезная и вредная одновременно. — Домбровский посмеивался, обводя биноклем деревню и берег реки. — Шагайте, шагайте, не буду удерживать. Если вас не подстрелят на ближних подступах, то мы успеем как раз к тому моменту, когда вас начнут пытать каленым железом. Ни пуха, ни пера.

— Идите к черту, господин урядник, — отмахнулся Степан и зашагал к деревне.

«Учись читать знаки», вспомнилось ему.

«Я бы учился, только где их взять? Какие знаки говорят о том, что Милли здесь? Не вижу их, не слышу, не чувствую!»

Чем ближе Степан подходил к деревне, тем меньше ему верилось, что он найдет здесь Мелиссу и Майвиса.