Было еще рано, но Руби уже настолько проснулась, что не могла ждать лишние полчаса, пока внизу откроется кондитерская. Она скользнула вниз, с босыми ногами и в той майке, в которой спала, украдкой выглянула на улицу, чтобы убедиться, что рядом никого нет, а потом заглянула к Мику и Дилли в окно, постучала по стеклу, чтобы предупредить их.

Мик вышел и с лязгом шурупов и звоном открыл ей дверь, и она вошла внутрь, голодная от запаха цветов в ее квартире, вокруг дрожжи и мука, здесь в десять раз лучше, и она всегда оставляла открытым окно на ночь, насколько можно широко открытым, и никогда не думала о грабителях. Она жила над магазинами и чувствовала себя в безопасности, знала своих соседей и, если бы кто-то влез к ней, закричала бы изо всех сил.

Ей нравился бриз, овевающий ее кожу летом, когда жара идет от асфальта, горящие бочки, красный уголь, жаркие скважины, этот черный асфальт пахнет горячим хлебом, где-то между бензином, разлитом на шоссе, и свежевыпеченной сдобой, ее рот наполнился слюною, а мысли сквозь радиоволны улетели прочь.

– Привет, – сказала Дилли, зевая. – Ты сегодня рановато. Не можешь спать?

Ее глаза сфокусировались и увидели, что Руби одета только в майку, но это, казалось, ее не беспокоило, она продолжала говорить.

– Можно мне кофе и рулет с сыром, пожалуйста. И пончик с джемом.

Дилли отвечала через плечо.

– Ты знаешь Норму, которая живет на углу, рядом с Эйлин? Пухлая женщина с маленькой девочкой, которая лишилась пальца? Ну так вот, она пошла и выиграла тысячу фунтов в лотерею. Она мне это рассказала вчера. Они хотят поехать с детьми на каникулы в Боннор.

Руби забрала свой завтрак, когда он был готов, и щелкнула выключателем на радиоприемнике, уселась в кресло и начала есть свой рулет, хлеб такой свежий, еще горячий, сахар на пончике сияет, как миллионы ярких искр, и она кайфовала, действительно настроение стало превосходным, закончила с завтраком и стала курить, чтобы внутри все улеглось, играет долгая-долгая композиция Чарли Боя, уже подходит к концу, причудливо заканчивается в унисон ее мыслям, она удивлена, когда в эфире появляется ди-джей Хромо.

Секунду ей кажется, что она спутала время, она проверяет часы и вспоминает, что кондитерская еще не открыта, они пока что готовились к открытию, осознает, что не ошиблась со временем, но хочет знать, что происходит, и в долю секунды догадывается, что и ди-джеи могут смотаться на каникулы, на недельку посидеть на берегу и попить холодного пива, то, что доктор прописал, она могла бы уехать в отпуск, она никуда не уезжала черт знает с какого времени, и вот только что об этом подумала, потому что Норма выиграла деньги.

Голос ди-джея Хромо был настолько встревоженным, что она вздрогнула.

– Прошлой ночью кто-то порезал нашего приятеля Чарли. Вы знаете, кто вы есть, ребята, и то, что я вам сейчас хочу сказать – будьте осторожны. Вы должны понять, что прятаться вам негде. Вы причина, а мы следствие. Ваше время скоро наступит, так что следите лучше, что происходит у вас за спиной. Мы знаем, кто вы, и вам повезло, вы сбежали до того, как ребята, которые были с ним, смогли действительно задать вам трепку. Мы знаем, где вы живете. Вы убежали прошлой ночью, но это только начало. Так что знайте…

Руби не любила, когда ее ди-джеи говорили грубости, предпочитала счастливую музыку, считая, что без телевидения в этом есть оттенок загадочности, что радио добавляет больше пластов восприятия, но она была расстроена из-за Чарли. Она знала заранее, что ему порезали именно лицо. Вот так было, когда она думала о вышибале Терри. Она вспомнила, как однажды эти ребята попытались снять скальп с человека. Это чистое зло. Она избегала проблем, всегда была миротворцем, даже на детской площадке.

Руби скатилась с кресла и прошла в кухню, открыла холодильник и почувствовала холод, вытащила пакет с апельсиновым соком и налила в стакан. Витамин С поможет ей нормально работать. Она пила долго, большими глотками, а потом сходила в туалет и приняла душ, электрический свет в ванной комнате без окон отражался и сиял на металлическом полотенцесушителе. Вода освежала. Разбрызгивалась из душевой насадки, и тело покрылось мурашками, каждая капля наполнялась светом и взрывалась, падала вниз и в сток, исчезая в мыльном водовороте. Красивое зрелище.

Она старательно вычистила зубы, промыла рот ментоловым ополаскивателем и помазала под мышками дезодорантом с запахом вишни. Поры защипало, и запах защекотал у нее в носу. Она представляла, как распространяется этот аромат. Он быстро поднимается, затем развеивается вокруг ее лица, и она стояла и смотрела, ждала, когда видение рассеется, облако от горячей воды и пара слились вместе, цвета смешались, как будто гроза, но она не могла целый день только и думать, что жизнь прекрасна, она пошла обратно, к себе в комнату.

– Чарли наш приятель, и шрам на его лице останется до конца его жизни. Он потерял кровь и…

Она выключила радио, ей казалось, что она ближе к Чарли Бою, чем ко многим людям, которых она знала лично, он часто был последним человеком, которого она слышала, когда ложилась спать, и первым, когда она просыпалась, почти как если бы он спал рядом с ней, не в сексуальном плане, она даже не думала о нем как о мужчине, для нее у него не было лица со шрамом, и когда она спала, он проигрывал записи, как будто работал на заводе в ночную смену, вероятно, он сам так не думал, любовь заставляла его это делать, и она хотела бы знать, платят ли деньги на пиратской станции, думала, что весь следующий день он отсыпается, знала, что это не случайно, он работал где-то еще, она была уверена, а радио – это просто хобби. Но плохо, что его ранили. Она надеется, что все будет в порядке.

Руби быстро оделась и ушла из дома, пошла к больнице по другой дороге, одной из двух, сегодня мимо кирпичного здания, в котором молились евангелисты, несли слово Божье в мир, стены покрыты крупными граффити, лабиринт из лазерных оружий и странных лиц, стена – это огромный мольберт для белых детей, и ее внимание привлек рисунок с перекрещенными кирпичом и минометом, и все это было нарисовано числами, так же, как и человеческое тело с его клетками и грудами мышц, и все постоянно в движении, и лица на стене были счастливыми, улыбались лучами света, выходящими из-под серебряных зубов, окна в этом районе украшены цветным стеклом, покрыты пылью, ни в аббатствах, ни в соборах ты не найдешь ничего подобного, ни в старых церквях, здесь все такое разноцветное, и с одной стороны была футбольная площадка, а с другой дома, ряды машин сияли в свете утра.

Пока что вокруг не было народу, те, которых она видела, спешили на работу или слишком устали, чтобы обращать на нее внимание, один пожилой мужчина точно так же, как и она, наслаждался происходящим, пенсионер шел к лавочке безо всякой спешки, скоро он купит себе газету, а когда откроется кафе, выпьет чашку чаю, и у нее тоже было время, она подумала, что было бы, если Рон Доуз выходил на прогулку так же рано, как и этот пенсионер, но ей не хотелось думать о нем прямо сейчас, она бы тут же загрустила, Руби не хотела слышать о беде Чарли Боя, хотела видеть в людях только хорошее, это все, чего она просила. Люди живут и любят, и когда что-то случается, убийство или катастрофа поезда, это не обычный случай, это история, из-за которой поднимаются тиражи газет, вот так она видела суть дела, ты можешь слушать сказки и переживать, если оставляешь открытое окно на ночь, можешь думать, что к тебе залезет насильник или убийца спрячется в тени аллеи, но такие вещи происходят очень, очень редко.

– Доброе утро, – сказал мужчина, когда она проходила мимо закрытых ставен магазинчика.

Она кивнула и улыбнулась, не зная, кто это был, но догадывалась, что это один из старых пациентов, и такое случалось часто, и обычно она их помнила, но через много лет их число возросло, и было приятно, что они помнят. Руби срезала путь через газон больницы, прошла и села на одну из лавочек рядом с крылом психиатрии, и там было так хорошо, как будто кусты и цветы были созданы для того, чтобы снимать психическое давление, и она села на солнце, чтобы немножко понежиться под его лучами, представляя, что она на пляже в Бонноре, просто слушала, как поют птицы, жужжат насекомые, вдыхала свежий воздух перед тем, как приступить к работе.