– Но почему ты не скажешь фараону об этом Мерира? Он послушает тебя, господин.

– Сказать можно, но зачем? У престола сразу же появиться новый проходимец, а затем еще, и еще. Лучшее, что я могу в этой ситуации сделать, это отправить Эхнатону тебя. Но вот сумел ли я правильно разглядеть то, что у тебя внутри?

– Ты видишь людей насквозь, господин, – склонил голову Нехези.

– Вижу ли? Раньше я тоже так думал, но теперь не уверен. Умею ли я читать в человеческих душах, Нехези? Многие жрецы говорят, что глаза зеркало души человека, но многие ли смогут увидеть в этом зеркале душу? Теперь я думаю, что немногие. Люди, особенно те, кто хочет приблизится к трону, умело скрывают свои души крепким панцирем и заглянуть туда трудно. Вот ты учился в школе Бата в Фивах. Разве не учили вас льстить и приспосабливаться?

– Бата называл это по-другому. Мысли простых людей, занимающихся черным трудом, просты и грубы, подобно неограненному драгоценному камню, – вспомнил уроки Баты Нехези. – А мысли людей приближенных к трону и к знатным людям номов должны блистать подобно истинным драгоценностям. Огранка камня подобна образованию и учености и именно она делает человека человеком, а не вьючным мулом.

– Да это так. Твой дядя совершенно прав, Нехези. Но именно эта образованность и делает людей не настоящими. Именно она затуманивает зеркала человеческих душ. А я думал, что царство Атона будет царством чистых. Конечно, рано или поздно именно так и будет, но как скоро? Сколько времени нужно на исправление природы человеческой?

Нехези поклонился в знак покорности своему господину. Старик посмотрел на него и тяжело вздохнул.

– Ты отправишься в Фивы с посланием фараону от меня. Отправишься не просто так, но как государственный человек Египта. На колеснице в сопровождении отряда гвардейцев фараона.

– Это большая честь для меня, господин.

– Это не только честь, но испытание для тебя, Нехези. При дворе тебя ждут соблазны. И эти соблазны могут развратить твое сердце. И ты или превратишься в одного из многих жадных до почестей и власти людей, или останешься чистым.

– Я обещаю, господин, что…

– Нет! – прервал его Иуйя. – Не нужно ничего обещать, Нехези. Я ничего не стану тебе навязывать. Этот выбор ты совершись в своем сердце. А прикинуться праведным легко, но нужно быть праведным, а не прикидываться им. Тех, кто прикидывается много.

– Но и уверовать в одну Итину сложно, господин. Столько людей говорят что именно их Истина самая правильная. И все могут это доказать. Как разобраться во всем?

– А вот этот вопрос самый правильный, но я не могут тебе на него ответить, Нехези. Ладно, хватит об этом. Иди. Завтра ты отправишься в путь. А твои слова уже сегодня будут переданы камнесечцам…

Сердце Нехези ликовало! Он, всего лишь несколько месяцев назад отправившийся в путь на муле вместе со своим дядей, теперь возвращается в золоченной колеснице, запряженной четверкой великолепных белых коней. Его сопровождали еще пять колесниц гвардии фараона. Было от чего возгордиться!

Теперь его юбка изготовлена из тончайшего белого льна, а пояс сверкал золотыми бляшками. На его шее нагрудное ожерелье – подарок Иуйя – из шести рядов бус с двумя застежками в виде голов сокола.

На запястьях нового писца – модные среди золотой молодежи – браслеты с изображениями скарабеев. Их также подарил Нехези дед фараона, сказав, что он должен выглядеть при дворе владыки не хуже любого "знатного щенка".

На ногах Нехези были модные сандалии, плетенные не из папируса, но из кожи с золотыми нитями! Ремешок от носка подошвы проходил между первым и вторым пальцами ног и соединялся на лодыжке с другими золоченными ремешками. Они сами по себе стоили целого состояния.

"А ведь старик был совершенно прав! – мысли роем носились в его голове. – Я радуюсь красивым вещам как младенец. И благодаря им, я выгляжу совсем по-другому. Совсем не так как в школе моего дяди. И меня в таком наряде скорее всего не узнают на родной улице. Так значит, стоит одеться побогаче и на лице сразу появиться значение? А они еще говорят о природном величии, что переходит от благородных предков! Я сейчас гордо держу голову поднятой, и только потому, что одет так нарядно. Больше того, я чувствую себя настоящим вельможей".

Колесницы мчались вперед, поднимая за собой тучи песка. Возница профессионально направлял четверку сильных лошадей и Нехези стоявший рядом с ним чувствовал ветер скорости.

Вдали показалась статуя Сфинкса. Страшное место, о котором Нехези уже слышал от своего дяди, когда они ехали в Ахетатон в первый раз. Тогда Бата приказал племеннику поторопить мулов и быстро миновать проклятое пятно пустыни, окутанное тайной.

– А в чем дело, дядюшка? – спросил тогда он.

– Здесь часто видели людей из состава черных телохранителей фараона.

– Черных телохранителей? А кто это такие, дядя? Я никогда не слышал о чёрных телохранителях.

– Ты лучше никогда не произноси этих слов, когда рядом кто-нибудь стоит из незнакомых тебе людей. Существование этого отряда является одной из самых страшных тайн Египта. Даже сам фараон может ничего не знать о них, но они есть, и на их содержание тратятся громадные суммы из государственной казны.

– Но чем они занимаются, дядя?

– А вот внутри этого Сфинкса, – дядя показал на статую, – есть следы деятельности этого отряда.

– Внутри? – Нехези внимательно посмотрел на 20-метровую статую, но ничего странного не заметил.

– Они хранители царства мертвых, Нехези. И они противостоят братству грабителей могил. О них то ты, я думаю, слышал?

– Конечно. Это тоже опасные люди. И стать им на дороге весьма опасно, дядя. Хотя все честные египтяне должны ненавидеть их.

– Ненавидеть? О, как просто юноше дарит ненависть и любовь. Кто знает кого в этом мире нужно больше ненавидеть. Что лично тебе сделали грабители могил, Нехези?

– Мне? – удивился юноша. – Но при чем здесь я? Они нарушают покой умерших, а это…

– Постой, – дядя прервал его словоизлияния. – Вот у тебя пока ничего нет. Это так?

– Да, дядя.

– И если завтра ты умрешь, то никто не позаботиться о твоем теле и достойной гробнице для него. У меня самого нет пока достойной гробницы. Хотя я уже старик и в жизни немало потрудился. А у богачей есть все! И роскошные обиталища и лучшие бальзамировщики, и лучшие архитекторы Египта. Так чего тебе нищему бояться грабителей могил, если у тебя пока нет гробницы и ты даже не знаешь когда начнешь её строить?

– Я не могу понять вас, дядя. На уроках вы говорили иное.

– Нужно четко разделять, что и когда можно говорить, Нехези. Здесь когда рядом с нами нет лишних ушей можно сказать и такое, о чем в Фивах говорить не следует. А насчет грабителей могил – то погоди их ненавидеть. Вначале заимей богатство. Но помни о людях со знаками Нубиса на руках. Помни о черном отряде, Нехези, и не становись никогда у них на пути.

Тогда Нехези со страхом смотрел на Сфинкса, и будь он по-прежнему одет в рубище, то и не подумал бы нарушить совет дяди. Но теперь он думал иначе. Теперь он хотел специально нарушить запрет.

И потому, когда снова вдали показались очертания статуи Сфинкса – стража пустыни – его одолели любопытство и гордыня. Он шепнул вознице-ливийцу:

– Останови колесницу возле статуи.

– Да, господин!

Ливиец виртуозно остановил колесницу. Кони, почувствовав руку возницы, резко стали, и легкую колесницу слегка занесло в сторону. Нехези поднял руку, и остальные колесничие остановили лошадей.

К посланцу подъехал командир эскорта. Судя по внешности, это был не ливиец, а египтянин. Совсем молодой военный среднего роста с широкими плечами настоящего воина.

– Ты приказал здесь остановиться, господин? – спросил он.