— Думаешь там прознали что-нибудь? — спросил Никита Никитич.

— Мы цесаревне Елизавете крупные суммы пожертвовали. А понравиться ли то императрице?

— Она просила, а ты дал, братец Акинфий. И что с того? Главное чтобы наши рублики не выплыли. Пусть и далее все думают, думают, что они императорские.

— Теперь берг-конторой руководит немец умный фон Штемберг. Его на мякине не проведешь.

— Но подкупить немца сего можно? Все они на золото падки. Не поверю, чтобы нельзя было купить немца.

— Вот с этим и разберусь я в Петербурге. А ты, братец Никита, здесь останешься. Только на тебя полагаюсь. Следи, чтобы приказчики воровали поменее. И особливо наш старший приказчик меня волнует. Сволочь известная.

— Шаров? Ты не говори так про него, Акинфий. Он вор и кат известный. Это так, и про то всем ведомо. Но пользы от него еще много поиметь сможем. Он хоть и ворует, но людишек в покорности держит. А они токмо язык кнута и силы разумеют.

— А слыхал, что наш Шаров недавно сделал, братец?

— Беглых на заимке имал? И правильно делал. А то развелось сволочи всякой. Он их всех в шахты спустил и там их к тачками чепями* (*чепи — цепи) приковали. Пусть трудятся нам на славу и прибыток.

— Да не про беглых я, братец. Не про беглых. Он девку Настасью, что с городке нашем проживает, дочку мастера Леонида, из дома похитил. И к сожительству с собой принудить захотел. Но девка не давалась ему. Говорила, что без венца не ляжет в постель.

— Ну и дура, — проговорил Никита Никитич. — Убыло бы от девки что ли? А Шаров-то что?

— Он приказал попа нашего доставить и мертвое тело заваленного в шахте горщика Семена. Так повенчали девку с умершим. А Шаров сказал, что молодой жених от счастья помер.

Никита Никитич засмеялся:

— Вот молодец! Хват у тебя, Акинфий, приказчик. Мне бы такого шутника.

— Но шутки сии людей работных злят, брат. И от того зла может большой бунт зародиться.

— Работные людишки должны нашу волю исполнять и голов своих не поднимать. То отец наш всегда говорил! А он сии места поднял, и заводы здесь ставил!

— Но ты все же, братец, за Шаровым следи. Ты Демидов, и тебя он станет слушать. А то сыновья мои им управлять не смогут. Молоды еще.

— Послежу, Акинфий. Не беспокойся про то. Езжай в столицу.

— И сам ты, Никита, не дури более. Я ведь про твой гарем из девок знаю, что ты у себя на заводе шантарском завел. И про ропот заводских людей знаю. К тебе на завод 20 наших ближних холопов отправились, дабы там бунта не было. Смотри здесь ничего такого не устрой…..

Год 1735, октябрь, 20–29 дней. Невьянский завод Демидова.

Берг-гауптаман Рихард Улрих быстро примчался в Москву и выправил все необходимые документы от тамошней берг-конторы. Приказы генерал-берг-инспектора и лично государыни императрицы давали ему большие полномочия.

Но начальник берг-конторы сразу предупредил Улриха:

— И до вас, сударь, многие полномочные господа к Демидовым ездили. Но толку никакого.

— У меня приказ государыни.

— Сударь, вы на Урале хоть раз бывали?

— Нет, — честно признался Ульрих. — Но что из того? Я знаю горное дело.

— В том никакого сомнительства не имею, сударь, что знаете. Но знать дело горное всего лишь половина дела. Господин Татищев, что на казенных уральских заводах сейчас начальствует много пакостей от Демидовых видел. Много жалоб настрочил, а толку то чуть. Там край дикий. Это вам не Петербург и не Москва. Там леса и заводы-крепости. И ватаги разбойников шастают, всякой сволочи беглой полно. Тати и разбойники.

— Но власть то там есть?

— В демидовских владениях и власть демидовская. Ежели, что узнаете, то Демидов на вас своих варнаков натравит и костей никто не найдет. А потом, поди найди, кто на государева офицера напал. Концы в воду, как у нас говорят. Так что соблюдайте осторожность, сударь….

Затем Улрих поехал до Казани, а оттуда и на Каменный Пояс. Вот когда он увидел что такое просторы Уральские. Реки бурные, леса дремучие бесконечные.

Проводник и слуга только и сопровождали офицера.

— Ночевать в лесу станем. Я тут местечко знаю. Шалашик быстро соорудим, — проговорил проводник.

— Но далеко ли до Невьянска? — спросил Улрих.

— Не слишком далеко. Только варнаки здеся шалят. Так и режут ножичками. Осторожность соблюдать требуется.

— Но мне сказали, Иван, что ты лучший проводник по здешним местам.

— От того и лучший что осторожный, господин. Я варнаков за много верст чую. Словно волк. Здесь закона нет вообще. Кто сильнее тот и закон. Видал просторы какие?

Слуга Улриха Яган Кемф уважительно покачал головой.

— Это край света, — прошептал он по-немецки и перекрестился.

— Совсем еще не край, Яган, — ответил ему Улрих. — Это Россия. И как она велика, ты даже представить себе не можешь.

Вдруг проводник встрепенулся и сделал знак всем замолчать.

— Конский топот! — прошептал он. — Слышите?

— Нет.

— А вот я слышу. И не демидовские люди сие. Разбойные.

— Разбойники? — Улрих побледнел.

— Съедем с тропки и в лесу схоронимся.

Так они и сделали и скоро в том месте, где они были, появились всадники. Целый отряд в 20 человек. Все на конях и все при оружии.

— И где они? Нет здесь никого? Может иной дорогой поехали. А ты варнак набрехал все? — раздался властный голос высокого мужчины с широкой рыжей бородой.

— Да нет, Степан Романыч. Здеся они. Не иначе в лесу схоронились.

— Да чего им хорониться? Не разбойники мы, а люди демидовские. Сам Никита Никитыч за ними нас послал!

Проводник повернулся к Улриху и прошептал:

— Видать не разбойные они, а люди Демида. Я голос Степана Шарова признал. Он старшим приказчиком служит в Невьянске.

— Так значит, мы зря прячемся?

— Дак кто его знает, барин. С чем Демид послал его? Этот Шаров человек опасный. Хуже варнака каторжного. И ежели Демид прикажет то и жизни человека лишит.

— Но я посланец государыни! У меня письма от генерал-берг-директора фон Штемберга!

— Тише, сударь. Не дай Бог услышат!

— Я приказываю тебе выходить, если это люди Демидова.

— Как знаете, барин. Ежели, вам голова не дорога. Мое дело сторона. Идите к ним сами. А я здесь подожду. Я вам проводить был должен и проводил. Вот вам стража демидовская. Идите.

— Яган, за мной! — приказал Улрих слуге.

И они перестали скрываться…..

Приказчик Степан Шаров действительно больше напоминал разбойника, нежели управителя Демидовского. Он был росту высокого, с широкими плечами и кулаками пудовыми. На его лице, заросшем бородой до самых глаз, сверкали колючие волчьи глаза. От этого взгляда Улриху стало не по себе, хотя трусом он не был.

— Кто таков? — строго спросил Шаров.

— Государев офицер по горному ведомству! Берг-гауптман Рихард Улрих с предписанием от генерал-берг-директора фон Штемберга!

— Вона как? Вроде тот, кого мы ждали! Вас сударь наш господин Никита Никитыч Демидов поджидают давно! И нас встречать послали! Дороги то не спокойнее нынче. Воровской народишко шалит. А под нашей охраной те, барин, здесь никто не страшен….

К утру следующего дня приехали они в Невьянскую крепость. Это и был большой литейный завод Демидова с рабочим поселком, господским домом, да службами в придачу.

— Сие напоминает больше форпост, чем завод, — проговорил Улрих.

— А так оно и есть. Я же те говорил, барин, что места здесь неспокойные. А вот и хозяин вышел нас встречать.

Никита Демидов богатырем как его отец Никита или брат Акинфий не был. В нем не сказалась крепкая тульская кузнецкая порода. Был он сух и худ, и седые волосы обильно покрыли его голову, не прикрытую париком.

Младший Демидов хоть и был не в Петербурге, но для встречи гостя оделся в костюм парижский синего бархата с позументами золотыми.

— Рад видеть посланца генерал-берг-директора во владениях Демидовых. Я брат здешнего хозяина Никита Демидов.