Андрей открыл глаза. Он лежал на траве возле старых развалин. Вокруг никого не было. Легкий ветерок вяло шевелил верхушки деревьев, и листья мерно шелестели, нарушая тишину мрачного мертвого места.

"Что же это происходит? — подумал он. — Я снова там, куда пришел с Жанной. Монастырь и погружение в сон. А где же она сама? Где эта ученица старой гадалки? Где Жанна? Ничего не понятно. Вопросов и загадок становиться ещё больше. Они просто растут как снежный ком".

Он поднялся на ноги и обошел развалины, но вокруг не было ни души.

"Никого. Может быть, это я просто схожу с ума? Может быть, так и приходит безумие? Я встретил её у развалин и она показала мне мое письмо. Вроде бы я сам её сюда пригласил. Затем она предложила мне гипноз. Или нет? Может быть, я сам отключился? Этого теперь не вспомнить. В голове такая каша. Затем я снова проснулся, но уже у себя дома и там…. Там я видел Аленку! Или нет? Да как это нет, если видел? Это не могло быть сном. Но тогда отчего я снова здесь? У стен монастыря? Наваждение какое-то. И что мне делать? Осмотрюсь, пожалуй. Может быть, внутри кто-то прячется. Хорошо бы это была живая и здоровая Алена".

Он вошел внутрь монастырских развалин и стал внимательно все осматривать. Вот эту дверь он не сумел открыть в ту ночь, когда они пришли сюда с Сергеем.

Дверь старая деревянная, обитая ржавым железом. Её повесили, очевидно, в 30-х годах, когда здесь пытались оборудовать колхозный склад. Но из этой затеи тогда ничего не получилось и от использования монастыря отказались. Очевидно, идея ремонта старых помещений оказалась нерентабельной. Однако двери снимать не стали.

Кучи битого камня, вывороченных железных решеток, и различного мусора устилали полы ряда комнат, что вели в большой и мрачный зал. На стенах его виднелись остатки фресок с изображениями святых. Очевидно, это была молельня или монастырская церковь. Андрей разбирался в этих вещах плохо.

Он прошел через него и целый ряд длинных коридоров, которые увели его вглубь строения. Понять, что и как здесь построено теперь было трудно, так как многие стены и перекрытия обрушились от времени.

Вот там есть выход к подземельям, в которых он с друзьями лазил ещё мальчишкой. Вот и ступени. Они вели вниз к мрачной монастырской тюрьме. Андрей остановился. Почему-то вспомнились рассказы о мертвецах, чьи души были заточены здесь и по сей день продолжают стенать, не в силах покинуть своей темницы. Когда он ходил сюда мальчишкой с друзьями, они подбадривали друг друга шутками, притворно выли и стонали, старясь напугать самых робких, что стало бы потом предметом насмешек.

Теперь он шел туда один.

"Идти? У меня колени трясутся, а это верный знак, что я в здравом уме и твердой памяти. Страх — естественная реакция организма. Если Жанна и прячется где-то здесь, то явно не в подземельях. По одному туда никто не ходил. Только компаниями".

В этот момент в глубине что-то стукнуло, словно некто уронил тяжелый металлический предмет. Андрей вздрогнул всем телом и бросился обратно наверх. Первой его мыслью было бежать из этих развалин сломя голову. Но затем он взял себя в руки и вернулся. Любопытство пересилило страх.

Он стал осторожно пробираться вниз по ступеням, напряженно всматриваясь в темноту.

"Сейчас должна быть площадка, если я все верно запомнил из детства. Точно! Ступени здесь переходят в выступ, и затем снова опускаются вниз. Я именно здесь прятался тогда и меня не смогли найти пацаны. Я их еще напугал порядочно. Вот смеху то было"

Он зацепился ногой за какой-то торчавший из пола стержень и упал, больно ударившись правым коленом.

"О-х! Аж дух захватило от боли! Но откуда этот прут? Раньше его не было. Могу поклясться чем угодно! Если так и дальше пойдет, то я здесь все ноги себе переломаю! Может, стоит все-таки вернуться? — снова спросил он сам себя. — Уйти от греха подальше. Там дальше вообще нет никакого света. Здесь хоть отблески лучей прорвавшихся сквозь проломы. А там как в аду. Но тогда я снова ничего не узнаю. Нет, нужно посмотреть, что там внизу".

Андрей встал на ноги и, медленно и осторожно ступая, двинулся к ступеням, ведущим вглубь подземелья. На сей раз, он не стал колебаться и, прижавшись к стене, смело ступил на первую из них. Еще несколько шагов и его поглотила тьма. Он пошарил в своем кармане в поисках зажигалки, там была только пачка сигарет.

"Черт! Я потерял зажигалку. Вот невезуха. Придется шагать вслепую, ориентируясь по стене".

Лестница была довольно длинная. Вокруг пахло сыростью и его руки, которыми он ощупывал стену, покрылись склизким неприятным налетом. Но сейчас Андрей не обращал на это внимания.

В этот момент снизу снова послышался шум. Андрей остановился и прислушался. Похоже, там кто-то беседовал! Это был чей-то вскрик. А вот еще один! Двое ругаются. И вот снова визгливые нотки женского голоса.

"Неужели там Жанна!"

Он стал ступать еще осторожнее, чтобы звука его шагов не было слышно. Теперь его любопытство было во сто крат сильнее страха! Ступени, наконец, кончились, и он углубился в длинный коридор. Будучи мальчишками они никогда так далеко не заходили не заходили.

Голоса стали немного отчетливее, но все равно разобрать было ничего нельзя. Он пошел дальше, ощупывая ногами пространство, боясь что-либо задеть и наделать шуму. Вот и первая ниша в стене.

Он вспомнил, что именно в таких нишах монахи приковывали к стенам провинившихся крепостных. Об этом рассказывал на уроках его учитель истории Олег Исаакович. Несчастные жили в вечной темноте, не зная ни бритвы, ни воды для омовения, получая на день только кусок хлеба и кружку гнилой воды. Так они медленно угасали, терзаемые голодом, холодом и паразитами. Это была страшная смерть, ничуть не более милосердная, чем принятое в католических монастырях средневековья, наказание стеной, когда осужденного просто замуровывали в стену.

Он нырнул в нишу и прислушался. Голоса вдруг стали отчетливыми. Там говорили не меньше пяти человек. Они осуждали какой-то приказ и спорили.

Андрей хоть и слышал теперь все, но понять про что речь не мог. И вдруг позади него послышалось сопение. Он резко обернулся и прижался к стене. Перед ним было живое человеческое существо. В сумраке блестели большие глаза. Жалобно звякнула цепь.

— Ты чего здесь, вьюнош? — спросил человек хриплым простуженным голосом.

— Что?

— Чего здесь прячешься? Кто будешь?

— А ты сам-то кто? — тихо спросил он.

— Я-то? Дак почитай пять годков здеся сижу и имечка своего не позабыл. Петруха меня зовут. Звали. Звали когда был там на верху да землицу пахал. И вот приговорили меня монаси на вечное заточение в сих стенах. Отец игумен сказывал, что тут и подохнешь без покаяния Петрушка. Во как.

— Так мы в монастыре? — не понял слов человека Андрей.

— А то где же, вьюнош? Али не знаешь, куда попал? Ты сам-то из каких будешь?

— Я…. Человек.

— Эка невидаль. Да я такоже человек. Я спросил тя, из каких будешь? Православный?

— Да.

— Храни тя Христос, паря. Гиблое место сей монастырь. Вот токмо на матушку пресветлую государыню и надежу имею. Слышь монахи спорят как им опалы матушки-царицы избежать. Прогневили видать её нечестивцы. Но только успеет ли она?

— Успеет чего? — спросил Андрей.

— Монастырь проклятый по камням разнести. Будь он проклят. Сколь людей здеся пропало злою смертию, паря. И не счесть!

Андрей понял, что окончательно сходит с ума. Он слышал запах, который исходил от человека давно не мывшегося, видевшего в сыром подвале. И этот человек был прикован к стене. Но ведь этого просто не может быть….

Андрей поднялся на ноги и потер ушибленный лоб.

"Что это было? Я что упал? Где этот человек, что был рядом? Или никого не было? Моя голова начинает меня подводить".