У нее тоже есть желания, которые дремлют в ней слишком долго. Ей необходимо увидеть страсть на лице мужчины и почувствовать, что он хочет ее, что она желанна и привлекательна.

Особенно сейчас.

Ей так хотелось хотя бы на время забыть о своих печалях, о лежащей на ней ответственности за шестилетнего брата Кори, маленького мальчика, за которым сейчас присматривает ночная няня. Некоторое время назад Эмили позвонила ему, и они весело поболтали по телефону, но Кори не знает, что она…

— Эмили! — окликнул ее Джеймс, и она, прогнав грустные мысли, подняла глаза и переключила все внимание на него.

Джеймс обнял ее, и, прильнув к нему, Эмили почувствовала, какие у него широкие, сильные, надежные плечи.

Они двигались в такт музыке, подчиняясь медленному ритму нежной песни. Эмили чувствовала глухие удары его сердца, и ей казалось, что она слышит головокружительную симфонию.

— Они смотрят на нас, — заметила Эмили. Мэг, бармен и немногочисленные посетители следили за каждым их движением.

Джеймс наклонил голову и, прикоснувшись губами к ее виску, тихо спросил:

— Ты можешь упрекнуть их за это?

— Нет, — призналась Эмили. Она не может упрекнуть ни их, ни себя. Видит бог, Джеймс Далтон просто неотразим.

Когда он взял ее за подбородок, чтобы поцеловать, она покорно прижалась к нему. Его губы были мягкими и ласковыми, и у Эмили возникло предчувствие, что предстоящая ночь навсегда останется в ее памяти.

Поцелуй закончился, и они посмотрели друг другу в глаза. Призрачная тень какой-то грусти затуманила его взгляд, и он снова прикоснулся к ее волосам, смущая и волнуя ее.

Она всегда считала себя разумной девушкой. Ей давно известно, что такое хорошо и что такое плохо, и все же она готова переспать с этим незнакомцем, отбросив все мысли о последствиях.

Джеймс провел рукой по ее волосам. Какая же она красивая. Нежная. И очень опасная.

Когда она облизнула губы, он снова поцеловал ее.

Только на этот раз не стал сдерживать свое нетерпение. С отчаянной жаждой стремясь к большему, Джеймс притянул Эмили к себе. Закрыв глаза, он впитывал неповторимый запах женского тела, чувствуя тяжесть шелковистых волос на своих руках.

Он нарушил обещание, данное самому себе: не рыскать по местным барам в поисках секса. И вот он нашел милую, нежную блондинку в свой первый же вечер в Айдахо — в первый вечер с тех пор, как вышел из тюрьмы.

У Эмили вырвался слабый стон, и он вспомнил, что даже не знает ее фамилии. Но почему-то это не имело значения. Мысленно ее можно называть Беверли.

Его возлюбленная. Его друг. Его жена.

В первый же момент, когда он увидел Эмили, у него появилась мысль о жене, о том, как сильно он любил ее и как мучительно он скучает по ней.

Джеймс открыл глаза и оторвался от ее губ.

Эмили, задыхаясь, сделала шаг назад. Он понял, что, несмотря на явное потрясение, она не возражает против продолжения.

Но она не Беверли. И он не Джеймс Далтон, несмотря на то что правительство дало ему новое имя и новую жизнь. Его настоящее имя Рид Блэквуд; он бывший заключенный, бывший член преступной организации, соучастник убийства и вор.

Но это его тайны. Его грехи.

Они подошли к столику Эмили, и Джеймс заказал пива. Официантка наградила его неодобрительным взглядом за сексуальную сцену. Джеймс раздраженно вздохнул. Следует ли ему оправдываться перед этой очаровательной блондинкой за проявленную им вольность?

Он повернулся к Эмили.

— Она беспокоится за тебя.

— Кто?

— Официантка.

Поднеся наполовину пустой бокал к губам, Эмили пригубила.

— Но она сама посоветовала мне познакомиться с тобой.

— Похоже, что ей хочется взять свои слова обратно, — улыбнулся он. Лицо не выдавало его волнения, несмотря на лихорадочное биение сердца. Мне кажется, она не ожидала, что я буду таким… агрессивным.

Эмили смотрела на него глазами изумрудно-зеленого цвета. У Беверли тоже были зеленые глаза, прозрачные, как драгоценные камни, которые он крал.

Джеймс заерзал на стуле. Знает ли Эмили, какая она соблазнительная?

Она закусила губу, и бледно-розовая помада исчезла, оставив едва заметный блеск. Ее нежное лицо дышало свежестью, а густые длинные ресницы придавали ей невинный вид. Она слишком хрупкая, чтобы иметь дело с таким человеком, как он.

— Я не обижу тебя, — услышал он свой голос.

Эмили придвинулась ближе.

— Я тоже не обижу тебя.

— Правда? — растроганный ее детской непосредственностью, он едва не улыбнулся. — Ты хочешь сказать, что ты не сумасшедшая? Не маньячка, которая охотится на доверчивых парней в барах?

Эмили рассмеялась, и веселый непринужденный смех еще острее всколыхнул его тоску по жене.

Не в силах удержаться, он провел пальцами по щеке Эмили, жалея, что не может снова поцеловать ее.

Рыжая официантка принесла ему пиво. Джеймс с виноватым видом отдернул руку и вздохнул.

Через час бар опустел, Джеймс и Эмили были единственными посетителями. Неловко запинаясь, они говорили о фильмах, музыке и разных пустяках. Джеймс решил сделать вид, что у него возникло желание больше узнать о ней. Ему почему-то хотелось придать подобие благопристойности их временному союзу.

— Ты живешь в мотеле? — спросила Эмили.

— Да, а ты?

Она кивнула.

— Моя комната наверху.

Интересно, на чьей кровати они займутся любовью? Хорошо, если бы это произошло в ее комнате.

Джеймсу не хотелось, чтобы сосед понял, что у него в номере женщина, которую он подцепил в баре.

Инспектор, работающий в Центре по обеспечению безопасности свидетелей, предупредил его, правда в шутку, чтобы по крайней мере в течение этой ночи он не напрашивался на неприятности.

Но, с другой стороны, он не нарушает никаких правил — Программа защиты свидетелей не запрещает своим подопечным заниматься сексом.

Эмили, несомненно, согласится переспать с ним. Она не так невинна, как выглядит.

— Когда ты съезжаешь? — поинтересовалась она.

Он поставил опустевшую бутылку пива на стол.

— Завтра.

— Я тоже, — Эмили допила второй стакан вина. Ты поедешь домой?

Джеймс нахмурился. Домой? У него давным-давно нет дома. Полтора года он провел в бегах, скрываясь от отца Беверли, главаря преступной группы, следующий год ему пришлось отсидеть в камере федеральной тюрьмы, давая показания против банды и отбывая срок за участие в вооруженном нападении, воспоминания о котором до сих пор преследуют его. Две недели после освобождения прошли в Центре по обеспечению безопасности свидетелей, где Джеймса познакомили с его легендой и выдали новые документы, после чего отправили в Айдахо.

— Джеймс! — Эмили хотела услышать его ответ;

— Что? А… да. Я направляюсь, домой. Уеду утром.

— Я тоже.

Он не спросил, где она живет. Зачем ему знать это? Джеймсу Далтону не очень хочется заниматься болтовней. Как и Риду Блэквуду, потому что им обоим многое приходится скрывать.

— Откуда ты родом? — спросила Эмили, прежде чем он успел перевести разговор на другую тему.

Он рассказал ей легенду, созданную для него сотрудниками Центра.

— Я родился в Оклахоме, но мне пришлось много ездить по стране. — Решив закончить этот разговор, он указал на официантку, перебиравшую чеки, и бармена, протиравшего стойку:

— Похоже, что они собираются закрывать бар. Нам лучше уйти.

Джеймс оставил чаевые и направился с Эмили к выходу. Он чувствовал, что официантка наблюдает за ними. Ему хотелось крикнуть ей, что он будет добр к Эмили. Она — его спасение, живая душа, которая поможет ему пережить эту мучительно одинокую ночь. Но высказать это вслух было невозможно. Поэтому он оглянулся через плечо и поймал взгляд женщины, дав ей понять, что видит ее беспокойство.

Ночь повеяла на них прохладным ветерком. Рука Джеймса легла на плечи Эмили. Они подошли к мотелю и остановились у лестницы.

— Ну? — спросил он.

— Ну? — повторила Эмили, подняв на него глаза.