Глава восьмая

Открывать глаза не хотелось. Я слышал какие-то звуки, ощущал запахи, чувствовал прохладу. Всё это было смазанным, ненастоящим, но даже так приносило облегчение, значит, я жив.

Не знаю, как долго я пребывал в этом состоянии, час, день, месяц. Вряд ли долго, но мне это время показалось бесконечным. Наконец, я понял, что глаза открывать нужно. Если я этого не сделаю, случится нечто непоправимое. Борщ остынет, поезд уйдёт без меня, мир рухнет, не знаю что, но что-то очень нехорошее. Во избежание чудовищных последствий, глаза я всё-таки открыл.

Дежавю, перезагрузка матрицы, день сурка. Снова я, голый, накрыт простынею, снова больничная койка, капельница в той же руке, пустая бутылка, воткнутая в штатив, даже потолок того же цвета. При этом нет искусственного освещения, приборы не гудят, а от окна веет холодом. Вывод? А вывод может быть каким угодно. Например, что я умер, а вместо положенного ада, был наказан тем, что буду вновь и вновь повторять свой жизненный путь с этого места, пока, наконец, не пройду его без ошибок. Или я – персонаж компьютерной игры, вот меня убили, а игрок, громко выругавшись, нажал загрузить с сохранения. Мысль до предела идиотская, но чем-то даже неплохая. А чувство, заставляющее меня открыть глаза и встать, это реакция игрока, у которого слишком медленно прогружается заставка.

Может быть, это всего лишь контузия от гранаты? У меня ведь были травмы головы, потом контузило там, на балконе, а когда они накладываются одна на другую, последствия могут быть самыми печальными.

А, может быть, я вовсе не вставал с кровати. Так и лежу в совершенно обычной реанимации. Все приборы работают, по монитору исправно пробегает зигзаг кардиограммы, капельница исправно снабжает меня водой и глюкозой, из пластиковых трубок в ноздри подаётся кислород. А отбитый мозг пытается изображать нечто, похожее на жизнь.

Гадать можно было до бесконечности, но всё то же чувство, не давшее мне лежать в полусне с закрытыми глазами, заставило встать с кровати, снова выдирая из руки присохший катетер. Подъём занял уже меньше времени, сказался прошлый опыт, вот только слабость, к сожалению, никуда не делась. Я теперь знаю, что я – Антон Резников, офицер спецподразделения МВД. Какого, интересно? СОБР? ОМСН? В ОМОНе офицерских должностей мало. А раз так, то я по определению обладаю кучей полезных для выживания навыков. Навыки эти, правда, сводит на нет чудовищная слабость, вызванная голодом и атрофией мышц от долгого лежания.

Так, что дальше по сюжету? В два шага добираюсь до стола. Печенье, ножницы, поворот стула, шкаф с флаконами. Хватаю глюкозу и, вскрыв крышку ножницами, начинаю пить. Не пить, разумеется, просто набираю в рот. Способность глотать при сильном обезвоживании пропадает. Минут через пять, когда сладкий раствор впитался в пересохшие слизистые рта и глотки, я смог протолкнуть в себя ещё глоток.

Теперь – печенье. Взял одну и поднёс к глазам. С виду всё абсолютно реально, трещинки, запах, несколько обуглившихся изюминок в тесте. Не хочется только, совсем не хочется, желудок после долгого безделья забыл, что значит работать, потому и чувства голода нет.

Тяжело вздохнув, я положил печеньку в рот. Вкус есть, вроде, слабый какой-то. Это потому, что мир ненастоящий? Или вкусовые рецепторы атрофировались, как и всё стальное?

Плевать, вот серьёзно. Настоящий этот мир, или ненастоящий, он есть, и я в нём тоже есть, а значит, мне тоже нужно есть. Как-то так. Зубы с великим трудом раскусили хрустящий кружок, нужно напрячься и запихнуть его в себя. Напрягся, запихнул. Пока всё.

Сладкая вода, как и в прошлый раз, быстро закончилась. Пришлось с кряхтением поднимать свой исхудавший организм с нагретого стула и шагать в коридор. Картонку с фамилиями я брать не стал, зачем она, если там меня нет? И снова тот же поход по коридору. Вот он прямоугольник света, открытая дверь, куда мне следует зайти. Хотя, стоп, зачем мне туда? Что я, покойника не видел? Или своё отражение? Видел и прекрасно помню. Поэтому, проходим мимо.

То, что действительно нужно, - это ординаторская этажом ниже и стол с инструментами. Ординаторская нашлась на прежнем месте, шкаф с одеждой тоже. А вот чайник, на который я так рассчитывал, оказался безнадёжно пуст. Тревожный знак. Или просто время в окружающем мире продолжает идти, в то время как я продолжаю топтаться на одном месте? Тогда вода просто испарилась, но и остальной мир должен был измениться в соответствии с прошедшим временем. Значит, уже была атака на блокпост, и бой в городе, и сбитые дроны. Так что, теперь я выйду уже в новый, почти полностью разрушенный город. Будем посмотреть, окно, как назло, выходило на внутренний двор, и что-то иное разглядеть было невозможно.

Туфли, джинсы и толстовка нашлись на прежнем месте, вот только носков не было, пришлось надевать обувь на босу ногу. Однако, наметилось какое-то мелкое несоответствие. Как оно в будущем пойдёт? Я ведь уже собрался соломки везде постелить.

Скальпель я, к счастью, нашёл на прежнем месте. Вообще, видимо тот же самый мир, начинаясь сначала, претерпевает только мелкие изменения. Главные события остаются прежними. Как говорится: и не в лотерею, а в домино, и не миллион, а три рубля, и не выиграл, а проиграл, но в остальном всё правильно. Спустившись вниз, я не стал сидеть на ступенях, холодных, кстати, несмотря на тёплый летний день. Сразу пошёл по улице, в том же направлении. Мелькнула мысль, что можно наплевать на магазин и пошарить по квартирам. Окна разбиты почти все, так что, влезть труда не составит.

Разумеется, не составит. Обычному человеку, да только не мне. Я через каждые двадцать метров отдохнуть присаживаюсь, а окно, как ни крути, высоко. Нет, сперва в магазин.

В продуктовом всё было как и в первый раз. Нет, не всё. Пива я нашёл не пять банок, а шесть. А шпроты вообще отсутствовали, как данность. Зато тут нашлась упаковка спагетти. Грызть всухую? Нет уж. Желудок мой такое точно не примет. Оставлю следующему мародёру-неудачнику. Пообедав карамельками, я завалился спать. К счастью, занавески, отделявшие склад от торгового помещения в этот раз никуда не исчезли.

Проспал я в этот раз дольше. Часов у меня не было, но в магазине стало ощутимо темнее. Подумал, а не проспал ли я визит известно кого? Нет, не проспал, остатки добычи в виде трёх банок безалкогольного пива, как и прежде, стояли на прилавке. Значит, надо ждать ещё.

Я не ошибся, очень скоро наверху послышался шорох, потом негромкие шаги по ступеням, наконец, в магазин проскользнула невысокая худая фигура. Монтировка была в руке, так что всё сходится. В этот раз я поступил иначе, было гораздо темнее и у меня получилось скользнуть ему за спину, левой рукой я взял его в захват, а правая прижала к шее скальпель.

- Здравствуй, Денис, я ждал тебя, - проговорил я, как можно более зловещим голосом. Монтировка упала на пол.

- Не надо, - пискнул тоненький девичий голосок, - не убивайте меня, пожалуйста.

Я от неожиданности даже руки разжал. Пойманное существо развернулось ко мне лицом и, отшатнувшись, медленно сползло по стене. Страшная рожа даёт некоторые преимущества. Итак, передо мной сидела девка примерно того же возраста, что и Денис, одетая в потрёпанную вельветовую куртку и застиранные джинсы с кедами, коротко стриженная, чем-то, кстати, на него похожая. Сестра? Он ведь говорил, что у него сестра есть.

- Ты кто? – оторопело спросил я.

- Ксения, - едва слышно произнесла она тонкими бледными губами.

- А где Денис? – задал я совершенно идиотский вопрос.

- Ка-какой Денис?

- Пригожин. Знаешь его?

- Нет. Не знаю, не убивайте меня, - она заревела.

- Если сейчас заткнёшься, оставлю в живых, - пообещал я. Она моментально закрыла рот и даже, кажется, слёзы испарились.

Я сел на стул и начал рассуждать.

- Итак, я начал с сохранения, авторы игры допускают изменения сюжета, логично, хотя и раздражает. Что теперь делать? Придётся проходить с оглядкой.

- Дяденька, вы о чём? – пропищала она, - какая игра?

- Шутер, - серьёзно сказал я, - от первого лица. Я её прохожу, а вы - боты.

- Боты? – не поняла она.

- Совершенно верно! – воскликнул я с безумными глазами, - боты, безмозглые компьютерные персонажи. У вас в голове программа.

- Какая программа? – с обречённым видом спросила она, поняла, что попала к маньяку, от которого живым не спасёшься.

- Теорему Пифагора скажи? – хитро поинтересовался я.

- Не знаю, мы не проходили ещё.

- Чёрт, а в каком классе проходят? Ладно. Кто в Мавзолее лежит?

- Каком ещё Мавзолее?

- В Москве! На Красной площади.

- Не знаю.

- Кто Америку открыл?!

- Не знаю, - она снова заплакала, - не знаю, зачем мне это? Никогда не интересовалась.

Так, теперь что? Это говорит о том, что девка – бот? Или просто такая, как и все дети? Если честно, ничего не говорит.

- Короче, - сказал я ей, спрятав, наконец, скальпель, который до того вертел в руке. – Убивать тебя пока не буду, раз тебя здесь нарисовали, значит, ты зачем-то нужна.

- А зачем?

- Не знаю, Денис хоть толковый был, из ружья метко стрелял, а ты… ладно, сегодня поздно уже, ложись спать, магазин потрошить завтра пойдём.

- Какой магазин?

- Винный.

- У вас же пиво есть.

- Закрой рот и ложись. Многие знания рождают многие печали. Слышала такое?

- Нет.

- Ну, и ладно. Спи, давай.

- А вы меня не изнасилуете? – не забыла, однако, поинтересоваться. Про это она знает. Лучше бы книжки почитала.

- Успокойся, Ксения. Неприятно такое признавать, но я сейчас в таком состоянии, что изнасиловать тебя у меня «рука» не поднимется.

Она, видимо, успокоившись, легла на всё те же шторы, подложив под голову тощий рюкзак, а я, выспавшись, устроился на стуле. Постепенно становилось темно. Самое подходящее время подумать. Итак, что имеем? А имеем мы следующее: завтра пойдём в магазин, без оружия стрёмно. Надеюсь, по дороге дроны нас не выкупят, потом загляну к Василию. Договариваться ни о чём не буду, просто совет дам, когда Юрка придёт, пристрелить его поскорее. Дальше пойду к кордону. Просто приду на блокпост и потребую Лямкина. Ему с порога представлюсь, доложу обстановку в городе и предложу совместные действия. Если не пошлёт сразу (а ведь может), то дальше другой сценарий пойдёт. Если пошлёт, предупрежу его об атаке киборгов, опишу время и обстоятельства, а когда подтвердится, снова приду на разговор. Это пока ясно. А с девкой что? Придётся с собой таскать балластом. Не бросать же. Ничего хорошего её не ждёт, в городе никакой власти, а из женщин только она да Надежда Васильевна. Надо хоть расспросить, кто и откуда? Или спит уже? Словно отвечая на мои мысли, она сказала в темноте: