Солен устал светить сегодня над этой безжизненной и плоской пустыней. Горячий ветер неспешно перегонял песчинки с одного бархана на другой, день за днём меняя их очертания. На многие вёрсты вокруг пейзаж был однообразен, а в раскалённом песке не было места даже маленькой ящерке с её нехитрыми заботами. Лишь скалы Аллеора мрачно возвышались посреди погибшей земли, напоминая о своём создателе, и войне, что громыхала здесь в незапамятные времена. Мало кто помнил - именно после тех событий так и не смогла оправиться земля.

   Солен уже уходил, почти скрыл свой диск за горизонтом, желая осмотреть бескрайные степи. А потом и побережье, на котором раскинулись зелёные луга, и стояли вековые леса - у столицы этой страны, древнего города Тилона. Но вдруг он замер на мгновенье, остановил свой бег по небосводу. Там, там в скалах, он заметил невесомое облачко, опустившееся на высокий утес у скалы. Дымка рассеялась, и на утёсе появился человек. Смертный лежал на боку неподвижно, обнаженный и беззащитный.

   Солен знал, откуда появился незнакомец. Наверняка - это постарался его собрат, светлый Хронг. Богу было интересно. Что ж, он присмотрит за этим человеком, теперь ему будет, чем заняться над скучной пустыней, но уже не сегодня. Всё равно, очнётся незнакомец ещё не скоро. Подумав так, он скрылся за горизонтом.

   Боль стучалась в виски с упорством, будто желала вырваться на свободу и покинуть, наконец, это слабое тело. Она почти не оставляла места мыслям, и разрывала их на отдельные образы, не давая сосредоточиться.

   - Да я тебя с землёй смешаю! - Слова. Они доносятся издалека, кажется снизу. Что значат эти фразы? С землёй смешаю... Это он мне?

   Я открыл глаз. Пока только один, второй никак не получалось. Голос вроде не близко, да и не видно никого... Рука только какая-то. Пальцы шевелятся, кажется, это моя. А пыли на ней, будто неделю тут прохлаждаюсь. Кстати, тут - это где? Ладно, вот второй глаз разлеплю, тогда осмотримся. Пошевелился - тело ответило резкой, затмевающей взор болью. Каждая клетка словно молила о пощаде, и требовала покоя. Пришлось отдохнуть - не долго так, минут десять. Второй глаз, наконец, поддался.

   Я лежал на вершине утёса. Площадка, довольно большая и ровная, была усыпана мелкими камнями. Хм, до края далеко, но я почему-то знал, что утёс высокий. Занесло меня... И ещё хороший вопрос, кого это - меня? В голове пыталась оформиться мысль, я цеплялся за неё, стараясь вырвать из хоровода неразборчивых ощущений. Вот, вспомнил - мечи... Со мной должны быть мечи...

   - Не расстраивайся так, память вернётся. - Я резко развернулся, и сразу пожалел. Никого. Зато в глазах аж потемнело от боли. Да и голос этот, внутри меня, что ли? Ну вот, еще и голоса. Как это по научному, раздвоение личности называется?

   - Тогда уж "растроение", дорогой! А вся память не вернётся, насколько я понимаю.

   Это уже слишком! Ладно, просто с ума сошёл, но этот, третий голос... Он ведь женский! Желание проверить свои половые признаки я подавил в зародыше. Засмеют ведь, эти двое... Так, что-то я про мечи вспоминал... Взгляд за спину - ничего. С чего я решил, что они должны быть за спиной?

   - Ты руку протяни! - Опять этот хмырь... Ну ладно, протянул. Руку - не ноги протянуть, не жалко.

   Красивая рукоять мягко засветилась голубым, на ней чуть заметно выделялись золотистые руны. Пальцы сами начали сжиматься...

   - Не тронь! Нас без дела не обнажают! - Командир нашёлся. Подождите... Нас? Так это мечи со мной по душам беседуют? Фу! Аж отлегло, камень с души долой! Может, я нормальный?

   - Так вы говорящие? - Спросил! Самому стыдно...

   - Башковитый он у нас, а Тил? - Голос был мягкий, но почти без интонаций.

   - Я сразу заметила! - Нет, женский голос мне определённо нравился больше. Он был... Игривый?

   - Ладно, ладно! Не загружайте! И так голова, как орех после колки... Ну, хорошо, красавицу нашу Тил зовут, а тебя? И, раз вы такие умные - а меня? - Кажется, боль начала постепенно отступать, не дробя мысли на мелкие осколки.

   - Ой, приятно! - Сколько эмоций в одном слове!

   - Э?

   - За красавицу спасибо!

   - Угу. - Какой я молодец. Даже про комплимент не забыл.

   - Меня зовут Тим. - Продолжил мужской голос. - Точнее - Тиллиада и Тимберлан.

   - Надеюсь, меня так же красиво?

   - И не надейся. - Не понял! - Имя ты не вспомнишь. Ушедший никогда не помнит имени.

   - Ушедший? Откуда?

   - Не спеши. Память должна прийти сама. Обычно - во сне. Про имя и думать забудь. - Голос у него наставительный, как... Хм, как у кого?

   - Но как-то мне надо себя называть!

   - Я бы сказал - Белый, а вообще - сам придумай.

   - Почему белый?

   - Седой потому что.

   Да, Тим этот лаконичен. Сразу видно - мужик. Точнее больше не видно, а слышно, ну не важно... Седой? Рука сама поднялась к голове. Нда, ну и зарос ты, батенька. Всю жизнь растил, что ли? А волосы правда белые, молоко просто. Непонятно.

   Снизу всё неслась какая-то брань. Пожалуй, надо осмотреться. С трудом подняв убитый организм, я на карачках добрался до края своего лежбища. Мама дорогая, метров сорок. На глазок если. Уж попали, так попали, дружи мои... И чего я очнулся, спрашивается - вокруг одни проблемы. Лежал бы спокойно... Ладно.

   Орал какой-то мужичок. Хилый, со спиной знаком вопроса и нелепо большими ушами. Других деталей с такой высоты не разглядеть, а вот уши можно - знатные, слоны обзавидуются... Индивид этот всё кричал и матерился, лениво так пиная ползающего по камням подростка.

   -Я тебя на кой растил, оглоед?! - Картина ясная - парень выронил мешок с крупой и пожинал теперь плоды содеянного. Хм, а интересно, как он его с землёй мешать собрался? Вокруг одни камни. И должен отметить - совсем незнакомые мне камни.

   Прямо под утесом стояла деревушка, если можно так назвать дюжину хижин с полуразрушенными крышами и косыми стенами. Убого. Дальше, за небольшой площадкой у деревни, начиналось нагромождение дорог. Да, именно нагромождение, по-другому и не назвать. Вырубленные в скале, они будто в панике разбегались во все стороны. Ну... как тараканы от тапка. На каждом перекрёстке ютились очередные хибары. Уровней пять этого хаоса заканчивались отвесной скалой, прямо к которой уходила только одна (и слава богу!) дорога. Она вела в тоннель. Глаза поползли вверх. Скала была высокой, наш утёс и в подмётки этой громадине не годится. Я попытался задрать голову выше, но шея болела нещадно, и в глазах опять начало темнеть. Вершины скалы я так и не увидел.

   - Где мы вообще? - Пусть пользу приносят, раз говорящие.

   - А вслух-то зачем? Мысли мы слышим не хуже. - Ужас какой!..

   - А мне, может, так удобнее!

   - На людях тебе тоже будет "так удобнее"?

   - Эээ... - И вообще, гады! Что ж мне, и не подумать теперь? В гордом одиночестве.

   - Привыкнешь. - Хорошо ему говорить!

   - Да уж. Ладно ты, а Тил? Она у нас дама, а я впопыхах, знаешь, такого бывает намыслю! Так что с моим вопросом. Э?

   - Мы можем чувствовать, но не видеть. Осмотрись.

   - Да я уже! Снизу...

   - Можешь не рассказывать.

   - Почему?

   - Я же сказал, мы чувствуем - тебя. Все что ты видишь, слышишь, отпечатывается в памяти.

   - Значит, вы видите через меня?

   - Не совсем так. Посмотри лучше, что сверху. Небо.

   - Шея болит.

   - Ты ляг. - Ну, ни минуты покоя! Ляг, встань, осмотрись... И всё я, и всё сам...

   - Не бухти.

   Лёг. Небо. Да обычное такое небо, серенькое и невзрачное, всё облаками затянуто. И то ли утро, то ли вечер, не разберешь. Скала, к слову, и правда громадная. Гладкая, она выглядела так, как будто долгие годы поверхность камня шлифовала вода. Утёс наш прилегает к такой же. Возникало ощущение, что скалы тянулись друг к дугу, пытаясь соприкоснуться вершинами. Интересно, это их две рядом, и мы в ущелье, или она одна? Да какая, в сущности, разница. О! Полыхает что-то. На небе.