Рене засмеялась, отодвигая в сторону тарелку с остатками маринованного лосося. Они с Отто ужинали в маленьком ресторанчике в центре Зельдена, неподалеку от отеля, в котором остановились. Это было местечко навроде тех, которые сам Отто предпочитал: маленькое, не пафосное, не заоблачно дорогое, в то же время уютное, полутемное и с очень вкусной едой. В Зельдене, конечно, население в настоящий момент состояло из приезжих процентов на 95, поэтому ориентироваться на то, едят ли тут аборигены, было бесполезно, но Отто умел втираться в доверие, и один из техников на трассе днем во время тренировки рассказал ему во всех подробностях, где тут стоит поужинать с девушкой.

Им принесли второе - Рене седло ягненка с розмарином, Отто - фаршированную пряными травами дорадо. Сегодня он был не за рулем (отель был в пяти минутах ходьбы отсюда), поэтому с удовольствием пил свое любимое пшеничное нефильтрованное пиво. Рене тоже заказала себе такое же, только не пол-литра, а 0,33. Ей понравилось, даже несмотря на то, что в трэше воспитанные и изысканные герои под ягненка смаковали красное сухое вино.

Они сидели в укромном уголке, за маленьким столиком, на угловом диванчике. Не лицом, а как бы вполоборота друг к другу. Такая диспозиция позволяла им в перерывах между едой абсолютно незаметно для окружающих тискаться под столом. Они тискались в фоновом режиме, а главным образом, говорили. За последние два дня они очень много разговаривали, и Отто постепенно начал выдавать по крупицам какую-то информацию о том, как он жил раньше. Не о семье, Боже сохрани. Только о себе. Но так уж получилось, что с семьей его жизнь была более-менее связана только до четырех лет, а таким маленьким он себя попросту не помнил. Про свою учебу, работу, тренировки он рассказывал если не с охотой, то по крайней мере вполне добровольно.

- И что, ты начал учить плугом?

- Да Бог с тобой, я сам не умею.

Она снова расхохоталась:

- Врешь ты все!

- Да серьезно! Я потом уже стал отказываться от начинающих и заниматься уже с теми, кто хоть как-то стоит на лыжах.

- И долго ты этим промышлял?

Он подумал:

- Начал в четырнадцать. Правда. Все лето вкалывал на глетчере[2] - тогда я работал в международном молодежном лагере, таких же сопляков учил. В основном из Швеции, Англии и Германии. На следующий год уже в свободном полете - так больше удавалось заработать. В Церматте, тоже на глетчере, все лето. Думал, что третий год тоже буду так подрабатывать, но как раз переехал в Цюрих и начал работать в автосервисе.

- И что оказалось выгоднее?

- Сервис оказался полезнее. Потому что, когда я работал тренером, я учил, а когда механиком - учился сам. Ремонтировать машину я должен был научиться, потому что иначе этот утиль, на котором я ездил, меня разорил бы. Он сыпался просто на ходу. А с точки зрения чистого заработка инструктором, конечно, выгоднее.

Рене взяла его руку и прижалась к ней щекой, потерлась носом о его ладонь. Он мягко привлек ее к себе, положил ладонь на ее затылок, заставив запрокинуть голову, и поцеловал в губы. Ему показалось, что что-то где-то сверкнуло, но он не придал этому особого значения.

- А ты меня научишь на лыжах? - спросила она, когда поцелуй кончился.

- Ты не умеешь?

- Умею, но не так уж здорово.

- Если ты в лыжах окажешься такая же способная, как в трахе, то месяца через два ты поставишь женский кубок на уши.

И тут произошло что-то совершенно неожиданное. Отто внезапно клюнул носом стол, его пиво опрокинулось (к счастью, в стакане оставалось совсем немного). Рене от испуга вскрикнула, он резко обернулся, готовый размазать по стене любого, кто осмелился на такую дерзость. Но вместо этого радостно заорал:

- Твою мать, дед Мороз гребанный! А ну принеси мне такое же пиво, вредитель!

Рене не сразу поняла, что в его словах ее удивило больше - их смысл или то, что он вдруг резко без предупреждения перешел на французский. За его спиной, скаля белоснежные зубы, стоял черноволосый красавчик, которого она до сих пор ни разу не видела.

- Жирно не будет? Стакан почти пустой был!

- Не колышет.

- Ах ты, жабеныш.

Рене переводила растерянный взгляд с одного на другого. Отто поднялся на ноги, они с брюнетом были одного роста, красивые и стройные, они оба явно были очень рады встрече. Наконец, Отто опомнился и произвел представления:

- Рене, этот хам - Ноэль Пелтьер, позор французской сборной. Знакомься, недостойный - это Рене Браун.

- Рокировка? - уточнил бестактный Ноэль. К счастью, Рене могла не ударить в грязь лицом - французским она владела не хуже обоих мужчин. Она мило улыбнулась:

- Здравствуйте, приятно познакомиться.

- Не вздумай обращаться к нему на «вы», - предупредил Отто. - Он того не стоит, ей Богу.

- В своем стиле, жабеныш, никакого пиетета, - фыркнул Ноэль. - Мадемуазель, вы не против, если я к вам присоединюсь? Или мне тоже можно на «ты»?

- Не против, - Рене не могла решить, нравится он ей или нет, с учетом грубого начала знакомства и странного обращения «жабеныш», но вежливость никто не отменял.

- Спасибо, - кивнул Ноэль, помахал официантке и огляделся в поисках свободных стульев. Ресторан был полон, и стул сразу не нашелся. Может, и к лучшему, подумала Рене, которой в любом случае не хотелось делить с кем-либо внимание своего любимого. Подошла официантка, приняла заказ на пиво и гренки и пообещала найти стул. Видимо, даже в условиях цейтнота она держала обслуживание двух симпатичных спортсменов, из которых только один был при подружке, в приоритете, потому что она вернулась со стулом через минуту, и еще через полторы - с пивом. Гренок попросила подождать две-три минуты.

[1] Распространенная техника начального обучения катания на горных лыжах

[2] Глетчер - ледник, высокогорный снег, не тающий круглый год, спрессованный и покрытый льдом. На некоторых глетчерах оборудованы горнолыжные трассы, функционирующие круглый год.

Книга 1. Глава 17/3

Парни обменялись еще парой каких-то грубоватых приколов, и Ноэль вдруг заявил:

- А твой вкус в отношении женщин начинает исправляться. По-моему, я вижу не дешевую блестяшку, а настоящий бриллиант.

- Да, - ответил Отто, снова очень сдержанно, как всегда, когда разговор переходил на какие-то личные темы. Рене осознала, что он не только с ней такой - закрывается, когда беседа переходит границы ни к чему не обязывающего трепа. Но Ноэль явно знал, как с этим обращаться:

- Ну я-то всегда был ювелиром-экспертом, правда, Ромингер? Рене, если он будет плохо с тобой обращаться, скажи мне - вместе мы ему обломаем рога.

- Но-но, насчет рогов я бы вас попросил, - пробурчал Отто, тем не менее улыбаясь во весь рот.

- Он хорошо со мной обращается, спасибо, - сладко улыбнулась Рене. - Редко бьет и почти не задирает.

Это она наврала - Отто ее вообще не бил, зато задирал постоянно.

Ромингер усмехнулся:

- Он просто ищет повод на меня потявкать.

Рене и Ноэль расхохотались.

- Дорогой мой жабеныш, я на тебя могу тявкать в любое время и в неограниченных количествах. Оно, конечно, не безнаказанно, но удовольствие стоит того.

- Почему ты называешь его так? - не выдержала Рене.

- Как это «почему»? - удивился Ноэль. - Да потому что он натуральное земноводное. Во всей этой роскошной тушке не найдется ни одной капли горячей крови.

«А вот тут ты неправ, дружок!» Рене ничего не сказала - она обменялась с Отто нежным взглядом и улыбкой. Ноэль добавил:

- К тому же, ты только посмотри на него - он же безобразен, как жаба!

Отто закатил глаза, а Рене расхохоталась:

- Ну и шуточки у тебя!

Она вспомнила, что Макс упоминала как-то раз этого Ноэля - якобы, он лучший друг Отто и приохотил его к фрирайду. Воспоминание почему-то совсем не понравилось, в затылке даже стало холодно, она вздрогнула. Это ужасно опасно, и когда два таких отвязных парня выходят на дикий склон, что угодно может случиться. Отто отчаянный и иногда совершенно необузданный, все это вранье, что в нем ни капли горячей крови. Неужели лучший друг может не знать, что у Отто вся кровь горячая, это просто его жесткий самоконтроль заставляет думать, что он такой уж пофигист. Или это какой-то их внутренний прикол? Примерно на уровне «безобразного, как жаба»? Судя по всему, этот самый Ноэль еще более отвязный тип, чем Отто! Но, следует признать, ужасно обаятельный. До Отто ему, конечно, как до Луны, но все же Рене поймала себя на том, что он ей начинает просто по-человечески нравиться. Постепенно за их столиком стало совсем шумно и весело. Парни подкалывали друга, и ее тоже, и она старалась не отставать.