— Да что с тобой, Энн, — снова заговорила Мэри, не обращая никакого внимания на происшедшую кухонную катастрофу. — Ты все время затыкаешь мне рот! Так слушай же…

Но и на этот раз ей не удалось договорить. Дверь распахнулась, и на пороге появился Гейбриел Хантер с котом на руках. Мэри ошеломленно замолчала.

— Энн, — не успев войти, принялся выговаривать Хантер, — надо все же запирать дверь! Хотите, чтобы вас ограбили?

Маклейш издал нечто среднее между мяуканьем и шипением и, спрыгнув на пол, бросился в кухню. Гейбриел снял плащ, разулся и последовал за котом. Перегнувшись через плечо Энн, он долго рассматривал остатки яичницы. Затем, горестно вздохнув, сказал:

— Спасибо, Энн, но это блюдо не для меня. Я предпочел бы простую чашечку кофе с кусочком поджаренного хлеба.

Он взял с плиты кофейник, налил горячий напиток в стоявшую на краю стола чашку и сел. Потом, критически осмотрев стол, спросил хозяйским тоном:

— А что, сахар в этом доме не принято подавать?

Разыграв эту сцену, он наконец заметил незнакомую девушку и, привстав, подал ей руку.

— Привет! Меня зовут Гейбриел Хантер. А вы, насколько я догадываюсь…

— Мэри… — чуть слышно проговорила она, уставившись на него широко раскрытыми глазами.

Гейбриел опять опустился на стул и, скорчив недовольную физиономию, повторил:

— Где же все-таки сахар, Энн?

Энн достала из шкафчика сахарницу и поставила на стол. Посмотрев сначала на Гейбриела, затем на подругу, она сказала:

— Вот вам сахар. А теперь вы оба можете распивать кофе хоть до вечера. У меня же, извините, много дел.

С этими словами она поставила на поднос чашку с блюдцем и второй кофейник, испускавший пар на плите, и, прихватив это все с собой, вышла. Поднявшись в свою рабочую комнату, Энн тяжело опустилась в мягкое кресло и закрыла глаза. Ей было необходимо успокоиться и прийти в себя. И надо постараться хотя бы на время освободиться от этих навязчивых мыслей о Гейбриеле Хантере, ворвавшемся в ее тихую, размеренную жизнь. Да будь он проклят, этот Хантер!

Пора взять себя в руки, сосредоточиться и все обдумать. Надо… надо… Что? Что надо?..

Тихий стук в дверь прервал ее мысли. Из коридора донесся тихий голос Мэри:

— Можно войти?

— Входи.

Прикрыв за собой дверь, девушка осмотрелась в поисках стула.

— Вон стул. Садись.

Мэри села. Воцарилось долгое, тягостное молчание. Впрочем, Энн не сомневалась в том, что за этим последует. И подруга не обманула ее ожиданий, начав почти шепотом:

— По-моему, он очень опасен… — Кто?

— Этот Гейбриел.

— Откуда ты знаешь? Ты ведь только что его увидела.

— Чтобы это понять, не нужно много времени. И я, прости, побаиваюсь за тебя.

— За меня? С чего бы это?!

— А с того, что он просто великолепен. И я не представляю, как ты сумеешь его забыть впоследствии, когда… Кстати, впервые ты ничего мне не сказала о своих сердечных делах. Значит, все это очень серьезно.

Энн стало ясно, насколько глубоко обижена Мэри. Действительно, ведь они никогда ничего не скрывали друг от друга. И она поспешила оправдаться:

— Я тебе ничего не говорила о Гейбриеле лишь потому, что сама только вчера узнала о его существовании.

— Энн, это на тебя не похоже. Я вспоминаю твой роман с Дэвидом Симмонсом. Ведь прошло не меньше двух месяцев, прежде чем он припарковал свою машину у твоего дома на всю ночь. А Гейбриела ты оставила у себя с первого дня знакомства. Я просто поражена. Согласись, что все это не может меня не беспокоить.

Энн рассмеялась и, протянув руку, ласково потрепала подругу по щеке.

— Ох, дорогая моя, на этот раз умозаключения никуда не годятся.

— Почему?

— По той простой причине, что Гейбриел вовсе не мой любовник.

— А кто же он?

— Кто? Он… он…

Энн замолчала. Действительно, кто он для нее? Она и сама этого толком еще не могла понять. Друг? Ну уж нет. По крайней мере, пока. И не родственник. Трудно его назвать и деловым партнером. Хотя это, пожалуй, ближе всего к истине. Но внятно объяснить все это Мэри она не могла. Тем более что была связана обещанием хранить тайну. Что же ответить подруге, пока та совсем не обиделась и не обвинила ее во всевозможных грехах. Скажет, что она неискренняя, предает дружбу. Да в общем так оно и есть.

Тем временем лицо Мэри уже приняло недовольное выражение. Заметив это, Энн поспешила с ответом:

— Видишь ли, Гейбриел просто мой гость. Вот и все.

— Что за гость? Откуда он взялся?

— Да ниоткуда… Он просто принес кота.

— Кота? Какого кота? Господи, еще и кот…

— Помнишь, я вчера рассказывала тебе о наследстве миссис Фидерстоун?

Но Мэри, вконец обидевшись, скрестила руки на груди и процедила сквозь зубы:

— Извини, Энн. Я всегда верила каждому твоему слову. Но то, что ты несешь сейчас, просто невероятно. Уж не хочешь ли ты меня убедить, что миссис Фидерстоун оставила тебе в наследство своего кота в придачу с этим породистым молодчиком?!

— Вообще-то примерно так и есть.

— Что?!

Энн встала и дружески положила руку на Плечо совсем растерявшейся подруги.

— Мэри, извини, но мне надо собираться.

— Через час откроется магазин, и нужно отвезти туда новых зверюшек. Поговорим в другое время, если не возражаешь.

Они вышли вместе. Мэри, совсем помрачнев, что-то недовольно бурчала себе под нос. Она так и не поверила подруге и все больше склонялась к тому, что ее предали. Поэтому, прощаясь, холодно бросила через плечо:

— Всего!..

Энн долго смотрела ей вслед, потом решительно повернулась и зашагала назад к дому.

Конечно, у Мэри было достаточно оснований, чтобы предостерегать подругу. Но Энн не хотела верить никаким доводам. Она убеждала себя, что сможет удержаться от необдуманных поступков и не даст своим чувствам слишком много воли.

Да и кроме того, почему она должна сомневаться в порядочности Гейбриела? Пока он не давал никаких поводов для этого. А в том, что она сама все время злится, никто кроме нее не виноват. Нет, она должна сделать все, чтобы лучше узнать его и таким образом выполнить то, что ждала от нее миссис Фидерстоун.

Пора было ехать в магазин. Энн отобрала наиболее удачных из тех зверюшек, что изготовила в последнее время, сложила их в большую коробку и направилась с ней в прихожую. У двери ее ждал Хантер.

— Разрешите вам помочь, — предложил он. Взяв из рук Энн коробку, он донес ее до машины и положил на заднее сиденье. Затем выпрямился и шумно втянул носом воздух:

— Люблю этот запах. Хвоя, дымок от каминов и утренняя свежесть. Что может быть чудеснее!

— Вы правы, Гейбриел. Поэтому я и предпочитаю жить здесь. Стоит мне побыть хоть один час в центре города, как легкие переполняются всякой дрянью. Я там просто задыхаюсь!

— Ну да, конечно, на природе чувствуешь себя куда лучше. Тетушка Фидерстоун почему-то несколько раз уговаривала меня съездить в эти места. Сейчас я начинаю жалеть, что тогда ее не послушался.

Энн вздрогнула. Ей показалось, что в безобидную фразу Гейбриел вложил какой-то скрытый смысл. Но она тут же выругала себя. Я просто схожу с ума, подумала она. Откуда такие мысли? Ведь Гейбриел говорит только о свежем воздухе, запахе хвои и дыма… Ни о чем больше! Но она чувствовала, как в душе зарождается сомнение, только ли ради свежего воздуха соблазняла своего племянника этими местами его тетушка…

Отгоняя подобные мысли, Энн тряхнула головой и сказала:

— Я поехала! А чем вы намерены заниматься целый день?

— Не беспокойтесь. Я найду себе дело. Не хотите ли поручить мне еще что-нибудь, помимо кота?

— Право, не знаю. Разве что…

И она посмотрела на сложенные в углу двора толстые поленья.

— Понятно, — хмыкнул Хантер, проследив за ее взглядом. — Где топор?

Энн невольно рассмеялась.

— Какой вы догадливый! Топор лежит на полке в гараже. Но, честное слово, это вовсе не обязательно…

— Обязательно или нет, позвольте решать мне. Отправляйтесь торговать вашими зверюшками и не волнуйтесь: ваш покорный слуга сумеет последить за котом, нарубить дров, убрать постели, вымыть всю посуду и даже вскопать грядку. За все это он рассчитывает лишь на чашку кофе и пару сваренных яиц. Желаю удачи в коммерции.