После окончательного разрыва с восточной православной церковью в католической церкви было достигнуто догматическое единство; длительное время народные ереси, направленные против церковной иерархии, основывались на различных течениях, отклонившихся от официальной церковной доктрины. Укрепление единства церкви — это не религиозный вопрос, а церковно-административная проблема. Гарантом единства католической церкви стал римский папа. Ссылаясь на высшую власть учения, обусловленного догматами, папа хотел обеспечить также исключительность своего верховенства и в церковно-административной области. Целью его было создание централизованного абсолютистского церковного правления, которому препятствовала государственно-церковная партикулярная раздробленность европейских феодальных государств, укрепившихся к XI веку, их отрыв от центрального (римского) управления.

Стало очевидным, что правители отдельных государств стремятся укрепить свою власть, опираясь на свои усиливающиеся национальные церкви, следовательно, они не были заинтересованы в дальнейшем упрочении центральной церковной власти. Распадение на национальные церкви в то же время таило в себе опасность того, что эти церкви — подобно восточным — станут самостоятельными и в догматических вопросах, что вело к ликвидации универсализма христианства. Таким образом, папы, стремясь к верховенству, не руководствовались лишь желанием добиться этой ограниченной цели, когда требовали для себя права назначения (инвеституры) высшего духовенства, что прежде было прерогативой светской власти, правителей. Высшее духовенство попадало при этом в зависимость от собственных светских правителей и тем самым вынуждено было обслуживать церковно-административные и церковно-политические цели государства. Этому можно было воспрепятствовать лишь путем соблюдения вселенских церковных интересов, воплощенных в папской верховной власти в результате централизованного управления. Тем самым обеспечивалось единство церкви.

Распространение церковно-административной верховной власти папы вовнутрь (внутри церкви) означало, что национальные церкви подчиняются Риму, иерархи церкви зависят от папы, таким образом, реализуется принцип церковного универсализма. Осуществление примата наружу, в отношении к светской власти, означало, что единство церкви можно защитить лишь путем борьбы с партикулярными интересами светских государств; первейшим средством для достижения этой цели была передача Риму права назначать высших чинов церкви. Однако григорианское папство довело идею до логического конца: попыталось распространить примат папы и на область политики. Примат Святого престола в области догматов уже на протяжении многих веков никто не подвергал сомнению. И в церковной иерархической администрации, хотя и не без сопротивления, верховенство папы было принято. Григорий VII и его преемники путем переосмысления прежнего дуализма в органичном единстве с церковным универсализмом, а также под руководством папы хотели осуществить и политический универсализм. Для реализации этой концепции во главе христианского сообщества должен находиться папа, который занимает и место императора.

Внутренние закономерности феодального общества открывали широкие возможности для осуществления теократии. В период раннего феодализма (IX–XI века) ведущую роль в христианском сообществе играла власть императора; наряду с уже приведенными причинами сопутствующим фактором было то обстоятельство, что отдельные феодальные государства еще не упрочили своего положения, христианство еще не проникло в глубину общества, властвуя лишь на его поверхности. В этой ситуации был реализован примат светской, вооруженной власти.

Положение изменилось в период зрелого феодализма (XII–XIV века). Имперская власть над государствами, в которых укреплялся феодализм, оказалась неосуществимой, политический универсализм нельзя было реализовать с помощью государственно-властных средств, опираясь на одну империю (и лишь в рамках Германо-римской империи). Произошли изменения и внутренней структуры общества, развитие феодальных отношений привело к укреплению центральной королевской власти. В этот период все сферы общества оказываются пронизаны христианством, религия превращается в органическую часть общества. Универсальная имперская власть оказалась слабее партикулярных сил, в то же время церковь, а внутри ее религиозный и административно-церковный универсализм папства укрепился и почти достиг абсолюта. Начиная с середины средних веков папство в своем развитии превратилось в единственную универсальную власть, и это позволило предпринять попытку добиться также политического универсализма. Политическая верховная власть, реализованная папой, была достигнута не с помощью государственно-властных средств (с помощью оружия), а в идеологической и политической сфере, но при одновременной опоре на крепнущее суверенное Папское государство.

После смерти кардинала Гумберта фактическая власть принадлежала Гильдебранду, ставшему в 1059 году из субдиакона архидиаконом. Гильдебранд, будучи молодым священником, поступил на службу к Григорию VI. В качестве секретаря папы находился вместе с ним в изгнании в Кельне. После смерти Григория, последовавшей в 1054 году, удалился в клюнийский монастырь, откуда его вызвал в Рим папа Лев IX. Несмотря на то что Гильдебранд не принадлежал к кардинальскому корпусу пресвитеров, он, как руководитель кардиналов-диаконов, уже при папе Александре II обладал решающим словом в курии. Прошедший клюнийскую школу, возвысившийся из монахов и достигший высшего церковного сана, Гильдебранд был умным и расчетливым политиком, но одновременно твердым как сталь и фанатичным человеком. Он не был разборчив в средствах. Многие из кардиналов-епископов таили злобу на него, видя в нем злого духа пап. Никто в курии не сомневался, что Гильдебранд обладает наибольшими шансами стать кандидатом реформистской партии, возглавлявшейся Гумбертом и Петром Дамиани.

Когда в 1073 году кардинал Гильдебранд, будучи кардиналом-иеродиаконом, доставил в Латеранский собор мертвое тело Александра II, присутствовавший в соборе народ начал стихийно восклицать: «Гильдебранда в папы» — тем самым избрав его папой.

Не ожидая окончания обязательного трехдневного поста, Гильдебранд буквально потребовал избрать себя папой, чтобы избежать сопротивления со стороны кардиналов. В этом смысле его избрание не было каноническим, ведь с 1059 года это было исключительным правом кардиналов. Гильдебранду удалось, поставив кардиналов перед свершившимся фактом, затем заставить их канонически подтвердить его избрание. Второй целью такого захвата власти было стремление поставить и германского короля перед свершившимся фактом. Гильдебранд даже не отправил ему донесения о происшедшем избрании, что каждый его предшественник считал своей обязанностью. Однако король Генрих IV не сразу поднял брошенную ему из Рима перчатку: он был занят борьбой со своими внутренними врагами, с восставшими саксонцами, стремясь их усмирить, и поэтому вскоре объявил, что принимает и утверждает избрание Гильдебранда.

Гильдебранд при выборе имени — Григорий VII — ни в малейшей степени не пытался почтить память Григория VI, скончавшегося в изгнании в Кельне, секретарем которого он был, а взял себе имя в честь папы Григория I Великого. Продолжатель дела Григория I — средневековый монах — осуществил на папском престоле программу утверждения универсальной вселенской власти, имя которой папство. Григорий VII, следуя своей исторической концепции, опирался на идеи Святого Августина, Григория I и Николая I, но пошел гораздо дальше их, захваченный идеей вселенской империи, управляемой папой. Целью Григория стало осуществление «Civitas Dei» («Страны Бога»), создание такой христианской вселенской империи, где правление над князьями и народами возложено на папу, но где и государство сотрудничает с церковью, а папа и император действуют вместе при главенстве папы.