Да, призраки не принимают душ. Если сами того не захотят… и порой было так приятно поиграть в нормальность… притвориться, что ей нужно мыть голову, тело, скрабировать–прости–Господи–кожу.

Была своя польза в рутине. Когда чувствуешь себя потерянным, ритуалы дают ощущение ложного порядка, как бумажные стены для карточного домика, иллюзия, что все предсказуемо и нормально, порой это – единственное, что способно помочь тебе справиться с ситуацией.

Схватив «Биолаж»[56], Джейн чересчур агрессивно выдавила на руку целую ладонь шампуня, но она не станет тратить его впустую.

Словно это купание – изначально не пустая трата ресурсов…

Когда она шмякнула горсть шампуня на макушку, в наружную дверь раздался настолько громкий стук, что она услышала его даже при включенном душе.

– Да? – крикнула Джейн.

– Он снова пришел в себя, – ответила Элена.

Джейн отдернула шторку и высунула голову.

– Эссейл вернулся?

Медсестра, заглянув в комнату, улыбнулась.

– Да! И без приступов. Он пьет воду.

Джейн смахнула мыльные пузыри со лба.

– Прости… что?

– Ты меня слышала. Через трубочку.

– О, Боже, это фантастика… но не снимайте ремни. Нам предстоит долгий путь. Я сейчас выйду…

– Нет, он в порядке. – Элена беззаботно махнула рукой. – Не торопись, я дам знать, если возникнет экстренная ситуация…

– Я нужна им…

– Джейн. Все в порядке. Я позову, если что–то случится. Наслаждайся душем.

Джейн резко задернула шторку и начала смывать шампунь.

– Я всего минутку!

Выскочив из кабинки, Джейн торопливо вытерлась и снова оделась, едва не забыв надеть носки под «Кроксы». Выскочив в коридор, она…

Застыла на месте.

Мэнни выходил из палаты Эссейла вместе с Эленой. Но он не улыбался.

– Что стряслось? – спросила Джейн. – У него остановка? Дайте мне…

– Нет. – Мэнни перегородил ей дорогу. – Тебе не нужно сейчас туда.

Джейн нахмурилась.

– Прошу прощения?

– Мы с тобой прогуляемся. Элена останется здесь и проследит за всем. Если мы понадобимся, она найдет нас.

– В чем дело? – Джейн переводила взгляд между ними. Потом покачала головой. – Плевать, я просто проверю…

Мэнни положил руку на ее.

– Я все проверил. Он в сознании. Его показатели стабильны, чуть ниже положенного, и он обездвижен. Тебе там нечего делать. Ты только помешаешь им.

Джейн открыла рот. Закрыла, стиснув челюсти.

– Не понимаю, в чем проблема.

– И поэтому мы с тобой прогуляемся и поговорим.

Мэнни развернул ее и направил в противоположную от клиники сторону… и с каждым шагом ей все больше хотелось… кричать… от навязчивой необходимости зайти в ту палату и просто… сделать что–нибудь.

– Это смешно. – Джейн посмотрела на своего напарника. – Я про этот… это наезд?

– Да, так и есть.

Когда она споткнулась, он поймал ее – чтобы удержать или просто протащить дальше. И когда они дошли до бассейна, Мэнни открыл дверь во влажное и теплое помещение. Он пропустил ее, и Джейн, будучи взбешенной, топая, пересекла плитку предбанника и зашла в зону бассейна с высокими потолками и дорожками олимпийских размеров.

Она повернулась к нему.

– Хочешь сказать, что есть претензии к лечению моего пациента? Я – чертовски хороший врач и хирург от Бога. Тебе не на что жаловаться…

– Джейн, не знаю, как выразиться мягче...

– О чем ты, черт возьми…

– Ты перестала быть объективной. – Мэнни уперся руками в бедра, его привлекательное лицо помрачнело. – Ты проводишь здесь слишком много времени… ты уработалась до истощения, и, рано или поздно, ты совершишь ошибку.

Мгновение она могла лишь смотреть на него так, будто впервые видит. Но нет, он все тот же: огромный, высокий, темноволосый парень, с которым она прошла огонь, воду и медные трубы, они были как Ястреб и Ханникат[57].

– Не верится, что слышу такое от тебя, – ответила она жестко. – Ты тоже работаешь сутки напролет.

– Я делаю перерывы. Я сплю со своей женой. Я вижу ее каждый день…

– Не своди все к Вишесу. Не смей сводить все к личным проблемам…

– Джейн, это – личная проблема. И профессиональная тоже.

– Плевать, я делаю здесь важную, необходимую работу. Я отдаю всю себя пациентам, и тебе это известно…

– Ты отдаешь чересчур много. В этом проблема. – Он вскинул руку, когда она попыталась возразить ему. – Нет, ты выслушаешь меня. А когда я закончу, можешь послать меня на все четыре стороны, если захочешь. Но сейчас ты заткнешься и выслушаешь меня.

– Не могу в это поверить, – пробормотала она.

– А ты поверь. И ты на самом деле думаешь, что ты – первый терапевт, с кем я начинаю подобный разговор? Да ладно? Я был главой отделения в Святом Франциске до перехода сюда. Я собаку съел на этом с кучей народу, вроде нас с тобой. Тебе нужно время, иначе ты оступишься и потом не простишь себя.

Джейн хотела запустить руку в волосы и обнаружила, что они были все еще мокрые после душа. Наверное, даже с пеной. Да пофиг.

– Слушай, у нас не хватает людей, и тебе это известно. Есть ты, я и Элена. Братство и солдаты могут в любое время прибыть с ранениями…

– И для этого создали телефон. Джейн, я говорю тебе как друг и коллега, тебе нужно посмотреть со стороны. И тогда, может, у вас с Вишесом наконец–то…

– Так, ну–ка подожди. – Обозленная, она подалась вперед. – Это по его просьбе ты затеял все это? Чушь собачья. Мэнни, не смей занимать его сторону из мужской солидарности…

– Сторону? Я не занимаю ничью сторону…

– Он рассказал, что изменил мне? А? Упомянул об этом?

Мэнни отшатнулся.

– Господи, Джейн…

– Похоже, он умолчал.

– Мы с Вишесом не обсуждали это…

– Плевать, вы, мужики, всегда поддерживаете друг друга. Но после всего, что мы пережили, от тебя я ожидала большего.

Мэнни перевел взгляд на зелено–голубую гладь воды. Когда он вновь посмотрел на нее, его лицо было холодным, а глаза ничего не выражали.

– Знаешь, хватит с нас разговоров.

– Отлично. А сейчас, господин хороший, я могу вернуться к работе?

– Нет, не можешь.

– Прошу прощения?! – Джейн приподняла бровь. – Ты здесь не главный. Ты пришел сюда после меня.

– Здесь главный Роф. И если ты не возьмешь выходной на сутки, я пойду к нему и выскажу, что, по моему профессиональному мнению, в настоящий момент ты не можешь выполнять функции терапевта. Выбирать тебе, и решай сейчас. Ты либо сама уйдешь, либо я сниму тебя.

– Я не сделала ничего плохого!

– Может, по твоему мнению, но меня не устраивает, как резво ты продвигаешься с Эссейлом. Ты прыгаешь по его палате, хватаешься за шприцы, пускаешь их в ход без проверки…

– Я сама их заправляла! Я знаю, что было там!

– Мы не просто так проверяем все дважды. Что, если Элена или я поменяли эпи на что–то другое?

– Но ведь это не так!

– Откуда ты знаешь? – Мэнни подался вперед. – Мы с тобой руководим этой клиникой вместе и должны присматривать друг за другом. Здесь нет Комитета по контролю качества лечения, нет Совета попечителей больницы, перед которым мы отчитываемся, смешанной комиссии, которая бы приехала и убедилась, что мы придерживаемся стандартов мировой практики. Ты да я, и нам нужно контролировать друг друга.

– У Элены нет проблем со мной.

– Кто, по–твоему, первым поднял этот вопрос?

Джейн покачала головой, уставившись на плитку, скользя взглядом по бледно–голубому и черному узору. Потом она просто пошла на выход.

– Отлично, – бросила она через плечо. – Хочешь сам заправлять здесь, гений, так подавись.

После того, как Стритер уехал из художественной галереи, Витория закрылась внутри и направилась в офис Эдуардо, располагавшийся на первом этаже. Не нужно было спрашивать, какой именно. На его двери была золотая лепнина.