— Взаимно.

Ярослав проводил взглядом огромный темный внедорожник, отъехавший от тротуара и аккуратно влившийся в поток транспорта. Да, день получился на редкость насыщенным и богатым на события. Казалось бы, несколько часов прошло, а сколько узнал нового и интересного. Но мысли Невзорова занимало немного другое — за те пять минут, что он стоит перед входом, там не появилось ни одной живой души, кроме не до конца вылинявшего кобеля породы двортерьер, прошедшегося по территории и рухнувшего в тени будки охранника паркинга.

— Ну, и где вы все? Вымерли от тоски по руководству? — в той самой будке загрохотало, как будто кто-то, придремавший на стуле, навернулся со своего насеста. — Ведь поувольняю дармоедов…

Маришка зачарованно разрисовывала фломастерами раскраску, устроившись на пушистом ковре в гостиной.

— Солнце, может, ты присядешь за стол? — Агнеша закрыла дверь за домработницей и, прихватив оставленную на обувной полке куклу, подошла к девочке. Та, не отвлекаясь от своего упоительного занятия, помотала головой и продолжила креативно расцвечивать Бэмби, сделав олененка почти вампиром — во всяком случае, ярко-алые глаза придавали мультяшному персонажу несколько зловещий вид.

— Если замерзнешь, сразу пересядь на диван, хорошо?

"Хорошо, мама", — кроха приподнялась, прожестикулировала пальчиками, чмокнула Агнешу в щеку и улеглась обратно.

Девушка отошла на кухню, через арочный проход которой хорошо просматривалась вся гостиная. Судя по времени, Ева должна уже была закончить третировать студентов и переключиться на мужа. Но Денис сам видел, кого выбирал, так что жалобы излишни. Хотя, насколько Нешка была в курсе семейной жизни подруги, Романовский и не думал расстраиваться.

Ева ответила на втором гудке:

— Читаешь мои мысли, только хотела звонить. Как у тебя дела?

— Все нормально, — она присела на край столешницы, наблюдая, как Марина покачивает ножкой в такт негромкой мелодии, звучащей из динамиков музыкального центра. — Нужно будет кое-какие бумаги посмотреть, бросить на факс или по электронке?

— Срочно? Просто мы завтра приедем, Денису предстоит пару вопросов утрясти, так что меня доставят в лучшем виде, — она отвлеклась от разговора, потому что на заднем плане раздался грохот и жалобный визг. — Степа, фу! Дарик, ты же собака, отбивайся, в конце концов. Иди сюда, мой хороший, я тебя пожалею…

— У тебя там снова бои местного значения?

— Ужас какой-то, мой троглодит бедного пса совсем зашугал. А у хаски же гена агрессии, как такового, нет, вот Степан и пользуется. Уйди, морда мохнатая, не пугай Дориана!

— Смотрю, у тебя весело…

— Я так поняла, что ты сегодня тоже не скучала. Рассказывай, чем Ярика обидела? — Ева чем-то захрустела, а обиженное поскуливание сменилось просительным.

— Помнишь Мишу Красина?

— Отец сидит, мать парализована, единственный опекун — бабушка, которую вот-вот признают недееспособной?

— Да. Он сегодня поцарапал машину Ярослава.

Шуршание и хруст в трубке стихли, даже пес замолчал, только вдалеке раздавалось негромкое, но красноречивое кошачьей подвывание.

— Так, — Романовская существенно посуровела голосом. — И что сделал Невзоров?

— Давай объясню по порядку.

Следующие несколько минут ушли, чтобы обрисовать краткое содержание их прогулки по промзоне и знакомство с местными достопримечательностями.

— То есть, за подранную дверцу он стребовал услуги автомойки в течение месяца?!

— Совершенно верно, а что тебя смущает? — Неша погоняла яблоко по подносу, но особого желания кушать его не было, потому оставила несчастный фрукт в покое.

— Одно из двух — либо Ярик влюбился, либо заболел. Этот жлоб мне рядом со своей бэхой даже парковаться запрещал, а ты говоришь — царапина… Что в мире делается…

— Да? А он мне показался хоть и злым, но вполне адекватным, — Нешка все-таки укусила яблоко за красный бочок. — Кстати, как твои успехи на автодроме?

— Ой, не спрашивай, муж по нему почти четыре месяца гонял, но неделю назад нехотя признал, что меня уже можно выпускать на улицы без особого риска для окружающих. Но теперь ещё круче — он новую машину пригнал.

— Какую?

Маришке надоело рисовать, и она уселась перед телевизором, включив себе мультфильм.

— Внедорожник "Вольво". Потому что, — Ева старательно скопировала интонации Дениса, — "Любимая, это самая безопасная машина, а ты мне слишком дорога, чтобы рисковать по пустякам".

— А ты что ответила?

— Ну, сначала хотела сказать, что мне и "Ситроен" нравится, а потом… С меня не убудет, а ему спокойнее. Так что поблагодарила и приняла подарок.

— Умнеешь на глазах, — улыбнулась Неша, доедая фрукт. — Студики сильно достают?

— Не очень, у меня всего несколько занятий в неделю, остальное время гоняю подчиненных Дениса, треплю нервы коллегам и старательно грызу имущественное право.

— Понятно, тогда жду тебя завтра, а пока пойду укладывать дочь, — Неша легко спрыгнула со стола и потянулась всем телом.

— Поцелуй от меня маленькую, — голос Евы стал гораздо мягче, как и каждый раз, когда она говорила о Маринке. — И больше Ярика не пугай, все-таки мужик, психика слабая, потом замучаешься больничный оплачивать…

"Мам, а можно Миша будет жить с нами?"

Агнеша даже сначала не поняла суть вопроса, заданного лежащей в кровати дочерью. Девушка аккуратно закрыла книгу, которую читала Маришке перед сном, и положила сборник сказок на тумбочку. И как объяснить шестилетнему ребенку, для которого есть только черное и белое, особенности российского законодательства?

— Нет, заинька, не может. У него есть бабушка, которая отвечает за него, поэтому Мише нельзя остаться с нами.

"Почему?"

— Сейчас он болеет, поэтому живет в центре, но у него есть дом, — она погладила волосы дочери, заплетенные в косичку, темной змейкой выделявшуюся на светло-зеленом хлопке подушки.

"У него что-то болит?" — непривычно серьезные серые глаза девочки с тревогой замерли на лице мамы.

— Болеть может не только тело, — Неша прилегла рядом и обняла дочь. — Бывает, что больно вот здесь, — она прижала ладонь к груди ребенка. — Но лекарство тут не поможет.

Марина кивнула и, освободившись из рук матери, села на кровати, на секунду положив пальчики на губы Агнессы.

"Я знаю. У меня тут болело, когда к Ирисе приходил доктор", — она кивнула в сторону клетки, в которой возилась бледно-кремовая декоративная крыса. — "Ты про это говоришь?"

— Да, солнышко, об этом.

"А доктор поможет Мише?"

— Он постарается. Очень-очень. А теперь пора ложиться спать.

Девчушка отрицательно замотала головой, показывая, что спать пока не хочет.

— Нужно, зайка моя. Давай договоримся, я тебе читаю ещё одну главу, а потом ты закрываешь глазки и засыпаешь, хорошо?

Марина сделала вид, что обдумывает предложение матери, потом словно нехотя кивнула и заползла под одеяло, тщательно расправив рюши на своей пижамке, расшитой бабочками. Это было своеобразным ритуалом, одна настаивает на том, что деткам уже пора видеть сны, а вторая "капризничает" и просит ещё почитать. И хотя девочка уже давно вполне успешно и писала, и читала самостоятельно, обе они очень дорожили этими минутами, когда день уже закончился, давая возможность просто посидеть рядом, сопереживать героями, ругать злодеев, и точно знать, что здесь добро обязательно победит.

Неша вновь открыла тяжелую книгу в глянцевом переплете и продолжила:

— "… Бедный Желтый Медвежонок! Он хотел выдать себя за хитреца, хотел скрыть свое доброе сердце… Кто знает, почему люди с добрым сердцем всегда стараются скрыть это от других?.." [1]

Но ещё до того момента, как Джанпаоло открыл глаза и увидел танцующего Медвежонка, Маришка успела заснула, засунув ладошку под подушку, где жил её счастливый Заяц. Уже старенькая игрушка, которую подарили на пятилетие самой Агнессе. Страшненький, с пуговицами вместо глаз и смешными болтающимися ушами. Но именно он лежал в кроватке четырехмесячной девочки в ту ночь, когда не стало её отца. И пусть это глупо, нерационально и даже смешно, но маме было как-то спокойнее, когда её дочь засыпала, держа за лапу Зайца…