Брат-близнец красного дракона забрался ко мне внутрь — ещё один освобождённый узник стеклянной тюрьмы. От царапины, нанесённой мне его огненным шершавым хвостом, у меня вырвался смешок.

                 — Не надо меня похищать... Во-первых, это статья УК РФ, а во-вторых... хм, даже и не знаю, что во-вторых. Очень вкусный салат. Спасибо.

                 Золотая крона красноречивого дерева задрожала от мягкого смеха, хрустально звеня.

                 — На здоровье, Лёнечка. Попробуйте мясо... Нет, правда, вы пробуждаете во мне какие-то благородные порывы, делаете из меня другого человека. Вместо того, чтобы действовать, как я обычно действую, когда мне нравится девушка, мне хочется думать о вашем счастье и благополучии. О вашем душевном покое. Я не могу  просто взять и разрушить ваш жизненный уклад, вторгнуться в ваш мир, натворить бед и... банально сбежать, добившись желаемого.

                 От третьего братца-дракона я решила отказаться. Алкоголь и тавегил — не лучшее сочетание.

                 — Вы прямо... Казанова-сердцеед. На самом деле вы просто ещё не нашли свою половинку, на которой ваши метания и поиски закончатся.

                 Снова золотолиственный вздох. Мерцающая пыльца задумчиво осыпалась с поникших веток.

                 — Не знаю, Лёнь... Иногда я думаю, что остановка — это конец. Финиш. Видимо, это какая-то особенность моего характера — люди мне быстро наскучивают. Не получается у меня долгих стабильных отношений — приедается, и я бегу вперёд, дальше, ищу новых встреч, новых завоеваний, новых ощущений, новых задач. Вот потому-то я и не хочу из-за своей мимолётной прихоти портить жизнь такому ангелу, как вы. Хотя... Не исключено, что и здесь вы привнесёте нечто новое и застрянете занозой в сердце надолго.

                 "Ангел". Опять... Да что ж всем так нравится рисовать за моей спиной эти крылышки?

                 — Я не ангел, Ксения. Обычный человек...

                 К половине шестого быть дома. Время, время... Чудовище с циферблатом вместо лица. Кто его щупал, кто нюхал или пробовал на вкус? Иногда мне кажется, что времени вообще нет, а тиканье часов — просто условность, придуманная человеком.

                 — Ксения, спасибо за... В общем, за всё. Мне пора домой. Яна скоро придёт с работы, а я... не приготовила ничего поесть.

                 В зеркальной стене прихожей отражался странный ангел — без крыльев, в белом сарафане и с забинтованной ногой, которую он с трудом всунул в балетку, устало морщась и держась за стену. Обвёл сонным взглядом прихожую... Сумочка? Ах да, вот она. Но так просто этому ангелу уйти не дали: его догнала Ксения, и талия ангела оказалась в плену её сильных рук. Потом, одной рукой прижимая ослабевшего и шатающегося ангела к себе, второй Ксения приподняла его лицо за подбородок и впилась в растерянно приоткрывшиеся губы. Сумочка упала на пол, а ангел обмяк в руках Ксении.

                 Поникший от слабости, он сидел в маленьком круглом кресле и морщился от резкого запаха нашатыря на ватке. Встревоженно сжимая его руку и заглядывая в затуманенные глаза, Ксения спрашивала:

                 — Лёнечка, вам плохо? Что-то болит? Может, "скорую"?

                 — Нет... Просто отвезите меня домой, — шевельнулись посеревшие губы ангела.

                 Что это было? По всей вероятности, прекращение домогательств на стыке женской хитрости и реального обморока. Выход мне подсказало само моё состояние, близкое к коме, осталось только слегка преувеличить симптомы. От двух бокалов вина я не могла так опьянеть — видимо, таблеточки помогли. Будь она проклята, эта сыпь... Но теперь она хотя бы не чесалась, и то хорошо.

                 — Да, Лёня, как скажете... Вы можете идти?

                 — Дойду как-нибудь...

                 Кабина лифта тошнотворно тронулась и поехала вниз, почти размазывая меня тонким слоем по своему потолку. Я в принципе не люблю лифты, а уж в таком состоянии... Мой вестибулярный аппарат объявил забастовку, и только благодаря руке Ксении я удержалась на ногах до самой остановки кабины.

                 В надёжных объятиях салона джипа я разжала пальцы и перестала цепляться за явь: больше не было сил бороться с этой патологической усталостью. Тёмный провал, в который меня уволакивало, казался тёплым, уютным и совсем не опасным. Я заглянула головокружительной бездне в лицо, а она вдруг дохнула на меня ледяным космическим равнодушием...

                 Лёгкий толчок: движение машины остановилось. Явь снова проникла под мои веки.

                 — Мне ничего от вас не нужно, Лёня, — сказала Ксения серьёзно и грустно. — Лишь бы с вами всё было хорошо. Чтобы вы улыбались, радовались жизни и не болели... Вот всё, чего я хочу.

                 Мои руки, расслабленно лежавшие на сумочке, стиснули её мягкий кожаный бок. За высшую райскую награду я сочла бы глоток воды. Семнадцать пятнадцать... Успеваю.

                 — Со мной всё будет хорошо... Не беспокойтесь.

                 Ладонь Ксении тёплой тяжестью прижала мою руку к сумочке.

                 — Лёнечка, я сочту за счастье, если вы не оттолкнёте меня совсем и позволите быть вам другом. И простите меня за всё лишнее.

                 Улыбка получилась вялой: губы пересохли.

                 — Ладно... Мир и дружба.

                 Боль в растянутой щиколотке оказалась даже кстати: она помогала не засыпать. Вот уж действительно, нет худа без добра... Дома было пусто и тихо, и я первым делом залезла под прохладный душ, чтобы взбодриться и освежиться. Спать пока нельзя, сначала надо хоть что-нибудь приготовить на скорую руку...

                 Я заглянула в холодильник. Куриное филе, сливки, горошек... Половина упаковки риса в шкафчике. Всё необходимое для быстро готовящегося и сытного блюда было в наличии, оставалось только нарезать, пожарить, отварить и смешать.

                 Семнадцать пятьдесят. Ты должна была прийти с минуты на минуту, но сил ждать у меня уже не осталось. Полная сковородка курицы с рисом стояла на плите, и я со спокойной душой плюхнулась на кровать... И снова оказалась лицом к лицу с дышащей бездной.

                 И вдруг...

                 — Лёня!

                 С бешено колотящимся сердцем я села на кровати. Это был твой голос, ты будто бы окликнула меня.

                 — Утёнок? — дрогнувшим голосом позвала я.

                 В ответ — пустота и молчание, на часах — уже полвосьмого вечера. Пошатываясь от слабости и цепляясь плечами за все косяки, я обошла квартиру, заглянула даже в ванную и в туалет. Никого... Твоя студия тоже была пуста. Во дворе слышались вопли играющих ребятишек, белый тюль покачивался от движения воздуха, проникавшего в приоткрытую балконную дверь. Ничего себе я вздремнула... Но где же ты? И где мой мобильный? Ах да, сумочка.

                 На экране телефона пульсировал значок "поиск сети". Никуда дозвониться было вообще невозможно. Ледяное дыхание бездны коснулось моих лопаток...

                 Я набрала твой номер с домашнего.

                 "Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети".

                 Что же это?..       

                Августовская тишина мало чем отличается от июльской или сентябрьской. Тишина она и есть тишина... В ней есть, конечно, некоторые звуки, например, за окном — далёкий шум улицы, приглушённый стеклопакетом, тиканье часов на кухне...

                 Хотя нет. Различия у неё есть. Июльская тишина — тёплая, как кошка, она полна ожидания и уюта, а августовская — пустая и холодная. Ибо ждать больше некого.

                 Я открываю дверь и вхожу в твою "святая святых". Трогаю инструменты, пульт, монитор, примеряю наушники. Всё хранит тепло твоих рук, твой запах, твою ауру. Сажусь за компьютер.