«…должны сообщить нам до достижения территориальных вод… нет выхода… избавиться от груза… это Гдыня, срочно ответьте… Повторяю, Море те…»

Может быть, чех или поляк, а то и русский. Перехватчик снимает наушники и набирает номер, который помнит наизусть. Эта «Гдыня» явно находится на границе кубинских территориальных вод, не сообщив об этом береговой охране в Майами. Перед Гектором загораются два экрана. Крупное грузовое судно «Гдыня», зарегистрированное в Панаме, направляется с грузом запчастей в Гану. По расписанию оно должно сейчас находиться где-то рядом с Нью-Йорком. Что ж ты так рано приплыл, pendejo? ^[3]

И что такое «Море тени»?

У него начинает покалывать кончики пальцев, как всякий раз, когда что-то не сходится, — обычно это заканчивается чьим-нибудь арестом. Ему уже интересно, будет ли начальник смены действовать по наитию или станет дожидаться новой информации. Нужно ли пометить сообщение в системе Внутренней безопасности красным флажком и добавить пометку «срочно»? Нет. Он решает, что это не его проблема, если смена пропустит подсказку. Но если неизвестное судно везет наркотики, может выйти, как когда он впервые пришел на эту работу. В этот раз может быть настоящий арест, с агентами в порту Майами, а не игры в кошки-мышки с невидимыми террористами, как обычно. Кроме того, таким образом Хендрикс не сможет присвоить находку, как в прошлый раз, когда Гектор перехватил один преступный разговор.

Перехватчик погружается в размышления, ожидая, когда Ленни ответит по спутниковому телефону. Он смотрит на Малекон впервые за несколько часов. Последние лучи солнца играют на волнах, оживляя все трещины и разломы в дряхлых колониальных прибрежных отелях, окрашивая их в охру и ярко-красный, превращая их в декорации к спектаклю, который никому не суждено увидеть.

На площади за его затемненным окном американские туристы в новых рубашках уже исчезли, забрав с собой объекты своих эротических фантазий. Осталась лишь стайка праздных девиц, отмахивающихся от приставучих земляков, даже не глядя в их сторону.

Наконец телефон отвечает.

— Гектор? — раздается голос на том конце, на фоне шума двигателя. Видимо, Ленни где-нибудь в море. Неподалеку от «Гдыни».

Перехватчик улыбается. Его сердце ликует. Сейчас мы поймаем крупную рыбу, думает он. И тогда, может быть, я уже через неделю уеду из этой дыры.

— Хорошие новости, — говорит он, чувствуя радость впервые с тех пор, как коза напомнила ему, в какое дерьмо превратилась его жизнь.

Полицейские с беспокойством наблюдают за женщиной, которая только что припарковалась напротив окружного полицейского участка. То, что они видят, их озадачивает.

Помятый фургон на Юнион-стрит — не такое уж редкое зрелище, поскольку почти все заведения на улице — ресторанчики или частные лавки. Все здесь ездят на каких-нибудь колымагах, потому что так безопаснее. Двое полицейских наконец-то решают подойти поближе к объекту своего наблюдения — молодой женщине в синем вечернем наряде, сидящей за рулем в четыре часа утра и так безутешно рыдающей, что ее дрожащие плечи, кажется, вот-вот отделятся от остального тела.

— Мисс? Вам нехорошо? — спрашивает тот, что постарше, положив руку на пистолет.

— Да, — отвечает Лора, вытирая нос чеком со свадьбы, для которой поставляла цветы бог весть когда. — Мне нехорошо. Я не могу найти своего мужа.

Полицейский помоложе, с виду совсем новобранец, кивает и собирается толкнуть утешительную речь, в соответствии с инструкцией. Но Лора опережает его. Она опускает стекло и поворачивается покрасневшим носом в сторону старшего офицера — невысокого сержанта-китайца по имени Ли, чья рубашка еле застегивается на животе и надетом поверх бронежилете.

— Манни Шталь здесь? Детектив Шталь? Я спрашивала у дежурного на Восемьдесят второй улице, и тот сказал, что его вызвали сюда. Мне нужно его увидеть. Срочно. Пожалуйста.

Младший полицейский собирается сказать что-нибудь в духе «минуточку», но Ли слышит в ее голосе нечто более весомое, чем просто просьбу. Он хорошо знает эту интонацию. Это не грубость. Женщина явно не ожидала очутиться в такой ситуации среди ночи. Три пустых стакана из-под кофе навынос красноречиво говорят, где она побывала до того, как приехать сюда. А именно: она побывала всюду.

— Пройдемте в участок, мисс, я его позову, хорошо? — Ли протягивает руку к двери машины. Но Лора и его опережает. Она выходит с другой стороны, бросает быстрый взгляд на свое отражение в боковом зеркале и глубоко вздыхает. Затем переходит улицу вслед за полицейскими, как преступник, которому не терпится сдаться.

Манни освободил одну из комнат для допроса, чтобы поговорить с невесткой. Лору это настораживает. Манни постукивает пальцами по золотому значку, которым страшно гордится. Ты не заработал его, думает Лора. Твой отец купил его тебе, как и все остальное. Зеленоватые лампы над головой делают их лица мертвенно-бледными, как у вампиров.

Лора заговаривает первая, и голос ее звучит громче, чем она сама ожидала.

— Его там нет, Манни. Его нет в больнице. Они сказали, что такой к ним не поступал…

— Знаю, знаю, тс-сс. Дай я тебе кое-что объясню.

Манни пытается ее успокоить, хотя сержант Ли и его юный напарник еще с другой стороны улицы видели, что она безутешна. В помещении пахнет моющим средством и сигаретными бычками. Запах чьих-то признаний.

— Что случилось, Манни? — спрашивает Лора, покусывая губы, чтобы держать себя в руках. Только посмотрите на него, расселся за столом, будто настоящий коп с чистой совестью. — Ты засунул его в полицейскую машину, когда он упал, потому что она быстрее «скорой», так? Постучал по крыше машины и отправил его в больницу. Ну и где…

— Дай мне сказать…

Лора вскакивает. Железный стул падает и гремит об пол. Она бы с удовольствием перевернула что-нибудь потяжелее.

— Не дам. Объясни мне сейчас же, как так вышло, что мой Якоб испарился за четыре минуты, что машина ехала с включенной сиреной от Уотер-стрит до больницы? Я побывала во всех больницах Бруклина! — ее голос начинает дрожать, но она старается его контролировать. Она не хочет срываться перед этим позером. — Я тебя повсюду искала. Ты обещал мне позвонить. Ну, говори, где он?

К счастью, в этот момент в комнату заглядывает сержант Ли, и Манни отвлекается ровно на секунду, которой Лоре достаточно, чтобы незаметно вытереть глаза.

— Все в порядке, — говорит Манни офицеру, и тот кивает Лоре, прежде чем закрыть за собой дверь. Неоновые трубки гудят, будто от напряженного ожидания ответа. Они подбадривают Манни: давай же. Попробуй что-нибудь новенькое. Измени себе, скажи для разнообразия правду. Но Манни молча поднимает опрокинутый стул и опускается рядом Лорой на корточки, стараясь выглядеть сочувственно. Наверняка этому тоже посвящен пункт в инструкции, думает Лора.

— Я всю ночь просидел с двумя копами, которые везли Якоба, — наконец произносит Манни, скривившись, будто от боли. — Понимаешь? Я говорил с ними и с придурками из Управления внутренних дел плюс со своим лейтенантом в штаб-квартире, — он делает паузу, как бы давая ей понять, что Якоба больше нет, и поправляет свой лоснящийся галстук. — В общем, оба полицейских клянутся, что, когда они затормозили на красный свет, Якоб выскочил из машины и сбежал.

Лора открывает рот. Она забывает про злость и про страх.

— Они, конечно, бросились следом за ним, — продолжает Манни. Похоже, он доволен, что Лора наконец-то успокоилась и слушает его. — Но к тому времени как…

— Сбежал?! — кричит Лора, до которой с опозданием дошли ее собственные эмоции. — Из запертой полицейской машины? Ты что… — она закрывает глаза и на секунду задумывается. Наверное, стоит радоваться, что Якоб, возможно, жив? Или беспокоиться, что с ним случилось что-то похуже смерти? Перед ее глазами на мгновение встает черная шляпа Авраама. — Да он же был без сознания! Манни, он выглядел как покойник! Я подумала, что его отравили… Что за чушь ты несешь?