— Интересно знать, кто ведёт эту колонку? — проговорил Квиллер. — Возможно, Джил Хендли или какой-нибудь учитель английского на пенсии. Впрочем, это вопрос к Джуниору Гудвинтеру. Поживём — увидим.

Перед тем как вернуться домой, Квиллер ещё раз поехал в Фишпорт. Кусок мешковины по-прежнему закрывал вывеску на лужайке, но полицейских машин на дорожке не было. Квиллер решил, что постучит в дверь и по-дружески спросит, как дела. Вопрос «Не могу ли я чем-нибудь вам помочь?» всегда был ключом, открывающим путь к доверию.

Квиллер постучал, но никто ему не ответил. Он постучал снова. Было слышно, что кто-то бродит по дому — но явно не хочет, чтобы его беспокоили. И Квиллер уехал.

Прежде чем поехать обедать, а потом отправиться в театр, Квиллер накормил кошек и почитал им вслух. И на этот раз они наслаждались книгой об овцах, «Вдали от безумной толпы». Обычно все трое сидели на веранде: Квиллер — в шезлонге, Юм-Юм — у него на коленях, Коко — на спинке кресла, заглядывая чтецу через плечо. Когда Квиллер читал на разные голоса, Коко приходил в возбуждение и немного наклонялся вперёд, так что усы кота щекотали ухо человека. Эпизод, который Квиллер читал сейчас, как раз и вызвал щекотание уха — трагическое событие, сделавшее роман таким знаменитым.

Неопытная овчарка совершила фатальную ошибку. Её отец, старина Джордж, был мудрым ветераном овцеводства, а молодой пёс проявлял чересчур много прыти и слишком мало ума. Его Делом было гонять овец, и он гонял их. Как-то тёмной ночью фермера встревожило звяканье колокольчиков на шеях бегущих овец. Он кликнул собак, но отозвался только Джордж.

С криком «ови! ови! ови!» человек побежал к холму. Овец нигде не было видно, а молодой пёс стоял на краю мелового утёса и смотрел вниз. Он гнал стадо до тех пор, пока овцы не прорвались сквозь живую изгородь и проволочный забор и не рухнули с утеса вниз. Погибло двести маток и двести ягнят, которых они должны были родить. Фермер был разорён, несчастного пса пристрелили.

Квиллер захлопнул книгу. Он читал с чувством, и слушатели ощущали в его голосе напряжение. Хоть в книге описывалась ферма девятнадцатого века в вымышленном графстве Уэссекс, всё это живо напоминало Мускаунти, где многие семьи разводят овец. На веранде воцарилась гнетущая тишина — и тут зазвонил телефон.

— Извини, пожалуйста, — проговорил Квиллер, снимая Юм-Юм с колен.

Звонила Сара Пленсдорф, ответственный секретарь редакции «Всякой всячины».

— Прости, Квилл, что беспокою на отдыхе, но меня просила сообщить твой номер телефона одна женщина, которая показалась мне очень молодой и невероятно робкой. Я посоветовала ей написать тебе письмо, но она заявила, что у неё для тебя срочное сообщение. Я взяла её номер телефона и пообещала с тобой связаться. Она звонила из Фишпорта.

— Давай номер, я позвоню, — сказал Квиллер. — Ты совершенно верно поступила, Сара.

— Спроси Дженелл.

Квиллер набрал номер, и ему неторопливо ответил негромкий голос:

— Пансион «Тихая пристань».

Секунду он вспоминал. Дом для вдов рыбаков? Потом проговорил:

— У вас есть женщина, которую зовут Дженелл?

— Это я… Дженелл, — произнесла она нерешительно. — А вы… мистер Квиллер?

— Да. Вы звонили в редакцию? — Её медленная речь заставляла его говорить отрывисто. — У вас срочное сообщение?

— От одной из наших пансионерок… вдовы Праймеса Хоули. Она приготовила вам… очень симпатичный подарок.

Квиллер фыркнул в усы. Должно быть, свекровь Дорис Хоули. Она что-то вышила для него… вероятно, «Дом полная чаша» в венке из роз. Квиллер посмотрел на Коко, который сидел у самого его локтя и слушал.

— Очень мило с её стороны, — произнёс он.

— Вас не очень затруднит… приехать к нам? Ей девяносто лет. Она будет… с нетерпением ждать вас.

Коко уставился на лоб хозяина, и Квиллер услышал свой голос:

— Ничуть не затруднит. Я испытываю огромное уважение к рыбакам. Этой весной я написал в газету статью о молитвах за ушедших в море.

— Я знаю! Она висит у нас в гостиной… в красивой рамке!

— Как-нибудь на следующей неделе я заеду.

— А вы не могли бы… сделать это раньше? — спросила Дженелл застенчиво, но настойчиво.

— Ну хорошо, в понедельник во второй половине дня.

Наступило молчание.

— А раньше?

— Ладно! — произнёс Квиллер с раздражением. — Завтра после полудня.

Опять пауза.

— Вы не могли бы сказать точнее? Ей нужно… днём поспать.

Пообещав приехать в два часа, Квиллер повесил трубку и с удивлением увидел, что Коко кругами носится по комнате.

— Если бы ты умел водить машину, — сказал он коту, — я бы отправил за подарком тебя!

Когда Квиллер вошёл в ресторан «У Оуэна», первое, что он заметил в маленьком фойе, была зажженная люстра из сверкающего резного хрусталя. Он поискал глазами карточку с надписью: «Любезность Арнольда», но ничего подобного не нашёл. В остальном интерьер был выдержан в белых тонах, с пятнами розового и жёлтого, повсюду — комнатные растения в горшках и подвесных кашпо. С первого же взгляда он сообразил, что их привезли из оранжереи в Локмастере, заведения, которое давало напрокат искусственные цветы для любых случаев. В целом все выглядело неплохо: большие створчатые окна были открыты, а белые присборенные гардины, висевшие по краям, придавали помещению весёлый вид.

Половина столиков была занята, и в зале стоял возбуждённый гул: здесь сидели те, кто собирался пойти на первое представление открывающегося театра. Для жителей прибрежного городка одеты все были очень прилично, и Квиллер порадовался, что на нём полосатый костюм из индийской льняной ткани. Пока он ожидал в фойе, несколько голов повернулось в его сторону и несколько рук замахало, приветствуя его.

Загорелый Оуэн Боуэн вышел вперёд и так нахмурился, что на гладком лбу собрались морщины.

— Столик заказан?

— Увы, нет.

Хозяин окинул взглядом зал.

— Сколько человек?

— Один.

Это потребовало ещё раз оценить ситуацию.

— Курящий или нет?

— Нет.

После мучительного размышления Боуэн отвёл Квиллера к маленькому столику и спросил:

— Что-нибудь из бара?

— Только воду «Скуунк» с лимоном.

— Что это такое?

Квиллер объяснил, что это минеральная вода из природного источника в Скуунк-Корнерз, но добавил, что обойдётся и содовой.

По стандартам Мускаунти меню было довольно необычным: телячье филе с баклажанами, шпинат и жареный перец в томатном соусе — всё в таком духе. Квиллер довольствовался бараниной на косточке, osso bucco, с сыром феттучино и базиликом. На первое предлагалось пюре из цветной капусты с сыром горгонзола, подававшееся в глубокой тарелке с тремя уложенными треугольником стрелками зелёного лука.

Пока ловкие официанты принимали заказы и разносили тарелки, хозяин рассаживал гостей и подавал напитки, причём вид у него был на удивление негостеприимный. Решётка в задней части зала отделяла бар, кассовый аппарат и окно в кухню, в котором Квиллер заметил молодую женщину в высоком поварском колпаке. Лицо у неё было сосредоточенное и очень бледное.

Обедающие, озабоченные проблемами парковки, начали покидать ресторан в четверть восьмого. Когда Квиллер приехал на ферму Боттса, насколько хватало глаз, по обе стороны шоссе выстроились машины, а вновь прибывающих направляли на отведённые для стоянки участки пастбища. У Квиллера была пресс-карточка, обеспечившая ему место позади молочного сарая.

Зрители собирались на дворе перед сараем и не спешили заходить внутрь. Вечер стоял прекрасный, у всех было праздничное настроение. Райкеры уже приехали.

— Как «У Оуэна»? — поинтересовались они.

Квиллер с удовольствием доложил, что еда была превосходной.

— Повариха — новатор, но в меру. Хозяин — мороженая рыба. Если мороженая рыба вам не по душе, приезжайте к ланчу, когда на работе Дерек. — Потом, отвернувшись от Арчи, спросил у Милдред: — Твой чувствительный муж пришёл в себя после унижения публичным вязанием?