Эви задохнулась, кровь прилила к ее лицу. Что она могла на это ответить? Она едва ли могла известить его, что это никак не игра!

- Может быть, тебе просто стоит признаться, что у тебя есть зуд, требующий удовлетворения, и прекратить свои игры, - сердито пробурчал он, судорожно натягивая одежду.

- Игры! Да я никогда…

- Да, - он отрезал. - В один момент ты умоляешь дать тебе немного времени из-за того, что до сих пор привязана к Йену, в другой - дразнишь меня как жадная уличная девка, - он судорожно выдохнул. - Однако у тебя ничего не выйдет, голубушка. Если Йен за тобой наблюдает, то он знает.

- Знает что?

- Можешь ты это принять или нет, но ты желаешь другого мужчину - желаешь меня, - отрезал он, от чего у нее заныло в животе. - Ты страстно желаешь почувствовать меня глубоко внутри себя.

От возмущения у Эви сдавило грудь, она смотрела, как его большая тень двигается по комнате и подхватывает сапоги и жакет. Все еще на коленях, она неловко подползла к краю кровати, поближе к нему.

- Т-ты - чудовище!

- Действительно? - он ткнул в ее сторону пальцем. - Тогда в следующий раз не жди, что чудовищеостановит то, что начинаешь ты.

Его размытая тень двинулась, скользнув к ней в тусклом свете комнаты.

Обвив ее рукой за шею, Спенсер притянул Эви к себе, обрушившись на ее губы в безжалостном поцелуе.

Оказавшись приплюснутой к его телу, она заколотила кулачками по его твердым плечам, горячо сыпля бессвязными возражениями. Спенсер воспользовался преимуществом и скользнул языком ей в рот.

Эви оказалась в плену его рук, удерживающих ее затылок и лицо.

Как тлеющие угли, подхватившие пламя, ноящая боль между ее ногами возобновилась с удвоенной силой. Его рот обжег ей губы. Ласка его языка украла остатки ее воли.

Эви осела мертвым грузом в его объятиях, сдавливая пальцами его плечи, ненавидя тонкий батист его рубашки, желая снова ощутить его гладкую плоть. Простонав ему в рот, она вернула поцелуй, наслаждаясь его жадными губами, его голодным языком.

Также быстро, как все началось, его руки отпустили ее.

Спенсер оторвался от нее. Тяжело дыша, Эви упала на кровать, ее руки взлетели к опухшим и саднившим губам.

Ее глаза горели от яростных слез, в этот момент она его ненавидела. И ненавидела себя еще больше. Потому что все, что он сказал, оказалось правдой.

Она желала его. Сгорала по нему.

Глаза Спенсера, смотревшего на нее, заблестели.

- Это тот поцелуй, в котором ты отказала мне ранее. Теперьмы муж и жена.

И он ушел, с силой захлопнув деревянную дверь, задрожавшую от удара.

В пустоте и одиночестве она упала на кровать. Схватив подушку, она обняла ее обеими руками и прижала к себе, спрашивая себя, не совершила ли она самую большую ошибку в своей жизни.

Подняв руку, Эви легонько потрогала свои губы и повернулась лицом к окну, слепо уставившись на снег, проносящийся мимо. И поняла.

С остановившим сердце озарением, она поняла.

Если он захочет ее в своей постели, у нее не хватит воли воспротивиться. И тогда он узнает правду. О ее неискушенности. О ее лжи. О ее растущем, на грани одержимости, влечении к нему.

Она поежилась. Это был всего лишь вопрос времени.

Спенсер стремительно шагал в предрассветный мрак, приветствуя ледяной поцелуй ветра и мокрый снег на своем лице, в надежде на то, что ночь сможет остудить его пыл.

Голые ветки скрипели и стонали на ветру. Он шел, и его тяжелые шаги впечатывались в талую землю и уносили его от таверны на пустые, полные теней улицы деревни. Спенсер прошагал по окраине спящего селения, остановившись только в окружении высоких деревьев. Внезапно дернувшись, он прислонился к замерзшему мхом стволу.

Скольким мужчинам пришлось вымещать в таких прогулках неистраченный пыл после венчания?

Спенсер чертыхнулся. Он был зол на Эви… но еще больше на себя.

Почему он ей досаждает? Почему он не может оставить ее в покое, как она того хочет? Где же его гордость?

Он никогда не умолял. Никогда не трудился сооблазнить женщину - просто не приходилось. К чему? Многие из них были рады удовлетворить его нужды. Похоже, он просто помешался на заявлении прав на кусочек рая, что Йен нашел в ее объятиях. Или за этим стояло что-то большее?

Может, причина была в ней?

Покачав головой, он оттолкнулся от дерева и продолжил свою прогулку, еще не готовый к возвращению и столкновению с ней.

Несмотря на то, что ее тело отвечало ему, ее голова - ее сердце- все еще говорили нет. Он начал подозревать, что так будет всегда. Несмотря на то, как сильно он ее желает, Эви всегда будет удерживать частицу себя от него под замком. Ту частицу, что она сохранила для Йена.Уверенность в этом горела в его венах, подпитывала желчью его горло.

Он не мог вести себя как его отец или братья, грубые скотины, следуя каждому низменному инстинкту, не принимая во внимание интересующую его женщину. Она была его женой, Линни, неважно, как она теперь звалась. И это его долг Йену - быть с ней более предупредительным.

Увы, во всем, что касалось Эви, его мысли и логика не работали.

Подъехав к Эштон Грейнджу, они заметили, что он освещен огнями. Эви обрадовалась этому, так как ей всегда нравилось, когда свет разрушал неумолимую тьму. И только когда открылась дверца экипажа, она задумалась о причинах подобного освещения.

Даже Спенсер, помогая ей выйти из экипажа, смотрел на дом. Она почувствовала себя неловко, заметив озадаченное выражение его лица, посмотрела на дом, потом снова на него.

- Что-то не так?

Он разглядывал дом.

- Кажется, у нас гости…

Распахнулась входная дверь и по ступенькам спустилась миссис Брукс.

- Ах, благодарение небесам! Вы вернулись. Я уже не знала, что делать! Я уж так старалась, - она понизила голос до свистящего шепота, - чтобы эта женщинабыла довольна. Но всё не по ней. Она приехали почти сразу же после того, как вы уехали. Она и ее друзья.

Задыхаясь, она приложила руку к груди, словно внезапно почувствовав острую боль. Мельком оглянувшись, она тихонько продолжала.

- Она мне докучала, всё пыталась узнать, где вы, - экономка провела рукой по губам, словно закрывая их на ключ. - Я ни словечка, ни слова не сказала о том, где вы можете быть… - и красноречиво посмотрев на Эви, продолжила, - и с кем. Я заявила ей, что ваши дела касаются лишь вас, и не стоит…

Спенсер поднял руку и покачал головой, как будто испытывая головокружение.

- Миссис Брукс. Пожалуйста. Я совсем ничего не понимаю. Кто здесь?

Экономка изумленно посмотрела на них, как будто это было очевидно.

- Разве я не сказала? О, виновата! Виконтесса, - она посмотрела на Эви, извиняясь. - Вдовствующая виконтесса, которая… мне кажется. Да, ваша невестка, леди Адара.

ЛедиАдара? Эви сглотнула. Он родственник пэра? Виконтесса? Она повернула голову, посмотрела на Спенсера. Почему он раньше об этом не говорил? Мысли кружились в голове. Всё постепенно вставало на свои места.

Леди Адара - его невестка, жена его умершего брата. Старшего брата, всё оставившего ему.

Включая титул.

Она почувствовала ярость. Спенсер посмотрел ей в глаза. Как он мог не сказать ей об этом? Он был титулованным лордом. Теперь и онатоже. Виконтесса. Теперь она часть того мира. В который и не стремилась попасть.

Она никогда не считала вероятным, что попадет в этот мир после пенвичской школы. А потом, после Барбадоса, она и не хотела входить в этот мир, просто терпеть не могла, когда ее внимательно разглядывали. И никогда этого не потерпит.

Она почувствовала жгучую боль от предательства. Как же он мог ей этого не сказать? Нужно было упомянуть об этом.

А посмотрев на свое мятое, ужасно немодное дорожное платье, она почувствовала себя несчастной. Она не была истинной леди. Эта леди Адара сразу же это заметит.