Его глаза блеснули в затемненной комнате, а потом он обратил внимание на второй сапог, прогоняя ее.

- Не думаю, что это хорошая мысль.

Она прошла вперед и остановилась перед креслом.

- Почему нет?

- Мне она ненравится, - заявил он напряженно. Он поднял глаза и посмотрел на нее, а потом на всю комнату, словно видя помещение впервые. - Мы поговорим утром. В моем кабинете…

- Почему мы не можем поговорить прямо сейчас? - она тяжело вздохнула. - У тебя какие-то планы? - спросила она, думая об Адаре.

Спенсер поднялся, выпрямился во весь рост и стал над ней и, стиснув зубы, процедил:

- Не дави на меня, Эви. Я не в настроении.

Это был очень заманчивый вызов.

Она приподняла брови, поднесла руку к его груди и надавилаладонью.

Мужчина схватил ее запястье, сжимая косточки, пока ей не показалась, что они сейчас сломаются. Она не вздрогнула, не отступила, даже под его обжигающим взглядом.

Она это начала, поэтому не отступит.

- Что ты хочешь от меня? - проворчал он, наклоняясь к ней. - Зачем ты меня мучишь?

Она покачала головой, облизала губы и тихо спросила:

- Ты действительно меня так ненавидишь?

Он дернулся будто от удара, и отпустил ее запястье. Она отступила.

-  Ненавижу? Ты так считаешь? - спросил он.

Она потерла ноющее запястье.

- А что еще мне думать? Ты меня избегаешь вот уже несколько дней. С тех пор, как мы приехали сюда, с тех пор, как Адара…

- Адара? - он покачал головой. - А она-то здесь при чем?

Он над ней смеется? Она прикоснулась кончиками пальцев к вискам, пытаясь справиться с приступом головной боли.

- Все пошло совсем не так, верно? Выгодный брак, - фыркнула она. - Этот брак вовсе не такой простой, как мы того хотели, - она махнула рукой. - Мы думали, что сможем жить друг с другом как приветливые незнакомцы, без влечения…

- Я никогда так не думал, это твои мысли, - проворчал он.

- О, не думал? Ты же хотел, чтобы я провела с тобой несколько месяцев, пока мы не зачнем наследника…

- Такая возможность маловероятна, когда ты отказываешься выполнять супружескиеобязанности!

- Обязанности, - резко ответила она. - Продолжение рода. Ты только об этом и думаешь?

Его ноздри раздулись от гнева.

- Когда речь идет о тебе, я думаю об этом и даже больше того.

- В самом деле? И когда же? Когда ты меня избегал? - она резко взмахнула рукой. - Занимаясь множеством разных важных дел…

- Эви, - выпалил он, склоняя голову на бок.

А она продолжала, не в состоянии остановиться, испытывая необъяснимую обиду. Неужели она думала соблазнить его и рисковать тем, что ее обман раскроется только для того, что познать желание? Чтобы она, наконец, смогла почувствовать вкус страсти? С ним?

Мысленно она увидела Адару. «Он выполняет всю рутинную работу». Близость с ней, Эви, для него рутинная работа. Она не сводила глаз с его сердитого лица. Наверное, он даже не мог себя заставить выполнить эту рутинную работу.

Она почувствовала резь в глазах и моргнула, продолжая говорить с горькой горячностью:

- Если ты не можешь находиться со мной в одной комнате через несколько дней после того, как мы произнесли клятвы, потому что мне просто нужно время, чтобы привыкнуть к тому, что теперь я жена и племенная кобыла для незнакомца, тогда как ты можешь…

Он схватил ее за плечи обеими руками, едва не приподняв.

- Ты перестанешь болтать и дашь мне хоть слово сказать?

Она моргнула.

Его грудь поднималась и опускалась совсем рядом с ней. Эви притягивало его тепло. Она еще не видела его таким, он разъяренно, настойчиво рассматривал ее лицо. На мгновение она испугалась, что он ее ударит.

Наконец, он проворчал:

- Наверное, я действительно тебя ненавижу.

Она вздрогнула и закрыла глаза, чтобы не видеть неприязни в его бледно-зеленых глазах.

Его слова причинили ей большую боль, чем она ожидала. Они убили что-то внутри нее, о наличии чего она даже не догадывалась. Убили в ней надежду.

Почему-то с тех пор, как он вошел в ее жизнь, она снова обрела надежду на то, что она считала потерянным, когда пожертвовала своим будущим ради сестры и Николаса.

Не открывая глаз, она спросила:

- Почему?

Он потряс ее, заставляя снова открыть глаза.

- Потому что ты заставляешь меня ненавидеть Йена. Мою собственную плоть и кровь, - он резко вздохнул. - За то, что он первым овладел тобой и все ещевладеет. Я рад, что он умер… рад, что теперь я с тобой, - он прямо посмотрел на нее. - Я не знаю, кого я больше виню за это: себя или тебя.

Ее охватил шок, теперь она понимала, что означает этот решительный блеск в его глазах.

С полузадушенным стоном он подтянул ее к себе и поцеловал с лихорадочным отчаянием. Его руки были везде одновременно. Он целовал ее так, словно не мог насытиться, словно он пробует ее в последний раз.

Когда первое изумление прошло, она подняла руки и обхватила его лицо. Выросшая за день щетина царапала ее ладони, когда она целовала его в ответ, выгибаясь ему навстречу, всхлипывая, когда даже этого оказалось ей недостаточно.

Он избегал ее потому, что хотел? Потому что чувствовал вину за то, что хотел ее? И Адара тут вовсе ни при чем. Ее охватила бурная радость, и она решительно углубила поцелуй.

Такие мужчины как он не подходили ее миру. Она не была ни красивой, ни очаровательной, ни утонченной… ничто в ней не могла вызвать его желание.

Но почему-то… она вызвалаего.

Касаясь его лица, большими пальцами выводя маленькие круги на его впалых щеках, она наклонила голову и стала ласкать его язык своим.

Он застонал ей в рот и прервал поцелуй, удерживая ее. А она напряглась, тяжело дыша, желая снова коснуться его рта, чувствовать тепло его тела.

- Йен сделал это. Из-за него ты в моей голове, в моей крови. Почему-то слушая его все эти годы, я влюбился в твойобраз.

Твой. Линни.

Нет в меня.

Его слова сжали и скрутили ее сердце. Соблазнительная дымка, в которую он ее завлек, исчезла в мгновение.

- Если не хочешь, чтобы я закончил это, тогда иди, - хрипло сказал он. - Сейчас же.

Тяжело дыша, она сумела сдержать всхлип.

Эви хотела его так сильно, что вся дрожала. Она даже представить себе не могла, что когда-нибудь так захочет мужчину. Никогда не думала, что у нее будет свой мужчина. Она оставила всю надежду на такое будущее, она сделала выбор в тот день, когда взяла на руки Николаса.

Хотя она никогда не жалела об этом, теперь она почувствовала, что желает этого, желает его.

Милли предупреждала ее. Говорила, что желание может быть… таким сильным. Таким глубоким. Опасным. Эви тогда только посмеялась над этим предупреждением, а теперь она хочет, жаждет, отчаянно желает, чтобы он любил ее…

Вот только он никогда ее не полюбит.

Даже если случится чудо и Спенсер Локхарт, лорд Винтерс полюбит свою жену, он не полюбит Эви.

Потому что Эви не она.

Что бы он ни чувствовал, он чувствовал к Лини - к женщине, на которой, по его мнению, он женился.

Моргнув и чувствуя боль, она выпрямилась и отступила, глядя, как он опустил руки, чувствуя, как сердце колотится у горла. Его глаза снова стали холодного зеленого цвета, а сияющее тепло, сильное желание ушло.

- Очень хорошо, - продолжил он странно хриплым голосом. - Если я не могу овладеть тобой, то, черт побери, буду держаться в стороне. Я уже устал от этой игры в «кошки-мышки» с тобой.

- Отошли меня домой, - выпалила она, отчаянно желая убраться подальше от искушения, сохранить в целости и сохранности карточный домик, который она построила.

Он холодно посмотрел на нее.

- Ты дома.

- Ты сказал, что я могу жить, где пожелаю…

- Должно пройти какое-то время, - напомнил он ей.

Он также говорил, что потребует наследника прежде, чем отпустит ее… но она не собиралась пока ему об этом напоминать.