Сегодня фонтан напомнил Коре о ее ванне и Эшвине.

Она услышала шорох шагов по плитке, прежде чем мельком, периферийный зрением, заметила Мариселу. Поприветствовать ее было вполне естественным, но сейчас даже любезность казалась невыполнимой задачей. У нее уходило столько энергии, чтобы просто оставаться во вменяемом состоянии и не сломаться, что на остальное уже не было сил.

Марисела нарушила затянувшееся молчание.

— Я не помешала?

Она говорила мягко, словно стараясь не спугнуть дикое животное.

Koре действительно не хотелось ни с кем разговаривать. Она ничего не хотела делать, лишь постоянно напоминала себе дышать. Кора прекрасно осознавала, что ее желание избегать всех слишком сильно напоминало попытку спрятаться. Состояние депрессии.

— Если бы я хотела побыть одна, то тогда бы осталась взаперти в своей комнате.

— Я не сомневаюсь, – позволила себе печально улыбнуться Марисела. – То есть мне все-таки лучше не подходить, так?

По крайней мере, она понимала настойчивый, неумолимый характер ее беспокойства. Koрa попыталась вернуть улыбку, но это было больше похоже на гримасу, поэтому она похлопала по каменной скамье рядом с собой.

— Присаживайся.

Марисела держала руки за спиной, но когда приблизилась, протянула Коре нечто в потертом кожаном переплете

— Я принесла тебе кое-что. Я не знаю, поможет это или нет, но я бы хотела поделиться с тобой.

Она сунула книжку в руки Koры, когда присела рядом. Кожа была старая, местами потертая и изношенная, что могло быть только от возраста. Очевидно, обложка стала мягкой от частого прикосновения множества рук.

Koрa открыла ее: блеклые, ломкие страницы были заполнены человеческими жизнями – именами, датами и отношениями. Анекдотами. Подробностями частной жизни. Рождениями и смертью. Вся семейная история, зашифрованная в буквах и цифрах.

Глаза Коры зажглись.

— Что это?

— Это из архивов Храма. – Марисела неловко пожала плечами, небрежный жест сильно отличался от напряженного взгляда, когда она смотрела на книгу. – Помнишь, тогда на вечеринке Нита рассказывала тебе о наших родословных? Генеалогическое дерево Риосов раскинулось во все стороны, как ты видишь. То же самое с остальными благородными семьями. И все остальные люди тоже записаны в таких же книгах, как эта.

Так ничье прошлое не потеряется. Слеза скользнула по щеке Koры, и ей с трудом удалось поймать каплю тыльной стороной ладони, прежде чем та упала на бесценную книгу.

— Я не знала.

— Зато теперь ты знаешь. – Марисела аккуратно перелистнула несколько страниц, и книга раскрылась на одной конкретной записи, как если бы она часто открывалась на этом месте. Девушка провела пальцем по странице.

— Это записи обо мне и моих родителях. Он был мясником, а она была художницей. Во время беспорядков после смерти Пророка они были убиты. – Ее голос дрогнул на последнем слове, но девушка сделала глубокий вдох и продолжила дальше, на этот раз увереннее. – Я была еще малышкой. Меня поместили в приют при Храме, где моя новая мама и нашла меня.

У нее были все те ответы, которые Koрa всегда так жаждала получить, и боль по-прежнему исходила от нее мучительными, диссонирующими волнами.

— Мне очень жаль, Марисела.

— Из-за чего? Я была выбрана новой семьей, и у меня было все. – Слезы заблестели на ресницах. – Это то, что они называют здесь – тебя выбрали, а не приняли. У нас есть кое-что общее Кора. Твой отец тоже тебя выбрал.

Он это сделал? Она боролась с неизбежным вопросом, почему? Неужели Этан Мидлтон был частью Проекта? Был ли он возмущен его закрытием? Рассматривал ли сохранение Коры как способ продолжить свои собственные исследования?

Или же он просто увидел невинного, обреченного ребенка и тайно забрал его, чтобы предотвратить еще одну бессмысленную смерть?

— Марисела. – Голос Гидеона донесся от края дворика, решительный, но необыкновенно нежный. – Мне нужно поговорить с Корой, дорогуша. И мне нужно, чтобы ты оставалась в резиденции всю оставшуюся часть дня, пожалуйста.

— Такой властный, – пробормотала Марисела, слегка ироничные слова смягчались нежностью в голосе. Она забрала книжку у Коры, а потом утешающе погладила ту по волосам. – Все будет в порядке. Обещаю.

Быстрый поцелуй в щеку, и Марисела поспешила в дом, прижимая книгу к груди.

Гидеон подошел к фонтану, но остановился в нескольких шагах от него, чтобы изучить Кору.

— Мне бы хотелось, чтобы у нас было время посидеть и разобраться со всем, что ты узнала. Но у нас его нет. Я понимаю, что сейчас тебе нужно сделать свой собственный выбор. Поэтому я хочу рассказать тебе о плане, который придумал Луис, и тогда, я надеюсь, ты расставишь приоритеты своей безопасности, согласившись на это предложение.

Кора до сих пор не решила, что делать и насколько она на самом деле заботится о своей личной безопасности в настоящее время.

— Ты знал?

— О твоем происхождении? – Риос отрицательно покачал головой. – Нет, Кора. Конечно, нет. Я никогда бы не стал скрывать это от тебя.

Волосы на затылке шевельнулись, кожу непроизвольно покалывало от предупреждения.

— Но ты знал что-то, о чем не хотел мне рассказывать.

— Я знал, что База будет мониторить Эшвина. – Гидеон сложил руки за спиной и уставился на воду, падающую в фонтан с мелодичным шумом. – Потому что они послали его сюда, чтобы следить за мной.

— Они послали его разобраться с дезертирами… – слабая дрожь превратилась в содрогание. – О Боже, Гидеон! Дезертиры. Джейден…

— Нет, – решительно возразил Гидеон. – У нас с Эшвином состоялся очень откровенный разговор о дезертирах. Я поверил ему, когда он сказал, что они на тот момент были серьезной проблемой, и он воспользовался представившейся возможностью. Он взял на себя ответственность за смерть Джейдена по той же самой причине, что и я. Невозможность должным образом управлять ситуацией.

Его слова развеяли один страх и разожгли другой.

— Это то, чем я была? Возможностью? – слова прозвучали тихо, едва слышно. Было больно смотреть на него, но она заставила себя поднять глаза. – Пешка в вашей с Эшвином игре?

Гидеон твердо встретил ее взгляд, не дрогнув даже несмотря на то, что его печаль была достаточно сильной, чтобы задохнуться.

— Мои намерения не имеют никакого значения. Если я заставил тебя почувствовать себя разменной пешкой, это реальность, с которой мы столкнулись. Я должен заслужить твое доверие обратно. Но, Koрa… – тон смягчился. – Эшвин только один раз солгал мне, и в тот раз он пытался убедить меня, что не в состоянии позаботиться о тебе. В любой игре, которую играет Эшвин, ты всегда будешь королевой.

— Я не знаю, могу ли поверить в это. – Кора отчаянно нуждалась в каком-нибудь отвлечении от эмоциональной боли, поэтому судорожно сцепила пальцы вместе, пока они не заныли. – Я думала, возможно, самым умным для меня будет вернуться на Базу.

Гидеон замер. Не так, как умел Эшвин, в абсолютной неподвижности. Гидеон вибрировал от энергии, тщательно сдерживая ее, как будто пытался не спугнуть девушку.

— Они причинят тебе боль, Кора.

— Я знаю. Но я должна думать не только о себе.

На кону стояла безопасность целого Сектора, и если было что-то, чему она научилась за все годы работы на Базе, так это то, что командование без особого удовольствия относилось к сопротивлению. Если База захочет найти и вернуть ее, и кто-то будет стоять на пути, бойня будет считаться разумным сопутствующим ущербом.

— Они будут неумолимы, Гидеон. Ты даже не понимаешь, насколько.

— Неумолимыми, согласен, но не изобретательными. – Он изогнул бровь. – Они не поощряют гибкость мышления, поэтому вы с Эшвином и решили самоотверженно рвануть прямо на Базу. Я всегда поощрял моих Всадников применять нелинейный образ мышления. Итак, ты готова выслушать?..

— А ты? – Кора встала и повернулась к нему лицом. – Всю мою жизнь люди говорили мне, что делать, или пытались контролировать меня. Я совершила единственный самостоятельный поступок – покинула Эдем. Но даже это обернулось против меня. Ты удерживаешь меня здесь для моей безопасности. Я устала от этого, Гидеон. Я устала чувствовать себя зрителем в своей собственной проклятой жизни.