— Контакт совершен, — послышался в кабине чужой голос. — Включите систему ориентации и управления движением при стыковке.

— Вас понял, — ответил Александр. — Приступаю.

Выполняя процедуры тестирования систем причальной навигации, он подумал, как там себя чувствует Дмитрий и, включив внутреннюю связь, произнес на родном языке гостя:

— Как себя чувствуешь, лекарь? Взгляни вниз — мы сейчас будем сближаться с кораблем, на котором полетим к другим мирам.

Тем временем тестирование причальных систем закончилось, и бортовой комплекс включил систему управления автоматическим сближением и стыковкой «Орион — 3». Уже на подходе к раскрытому створу посадочного ангара бортовая система запустила интегратор линейных ускорений и выполнила заход на посадочную платформу и причаливание. После чего Александр, поблагодарив пилота, выбрался из ложемента и пошел обратно в пассажирский отсек.

Вернувшись, Трофимов достал из шкафа два легких скафандра, в один из которых забрался сам, а во второй помог облачиться Дмитрию. Заплечный мешок знахаря он убрал в герметичный контейнер. В переднем шлюзе их уже ждал пилот, и они втроем вышли в ангар. Там их встречал знакомый Трофимову по одной из его предыдущих миссий темнолицый седоватый мужчина лет сорока — начальник прикрепленного к «Пересвету» отряда физической защиты Антон Федорович Павлов.

— Ну что, с прибытием, — сказал тот по системе связи между скафандрами. И, бросив быстрый взгляд на Дмитрия, спросил. — А это, как я понимаю, и есть тот иномирянин, о котором ты руководству все уши прожужжал?

— Да. И поскольку он не привык к скафандру, то давайте-ка быстрее пройдем в карантинный блок. Кстати, у него в ящике мешок с разными местными лекарствами, так что их тоже надо будет протестировать на аллергены и вирусы. А вообще-то он один стоит всего нашего диагностического комплекса.

— Ну — ну. Пожуем — увидим.

— Увидите, увидите.

Из шлюза все прямо как были, в скафандрах, прошли в специальную капсулу внутренней транспортной системы ГИМПа, которая домчала их до медицинского отсека. Здесь Трофимова и Дмитрия поместили в специальный изолированный диагностический модуль. Сняв скафандр, Александр помог разоблачиться Дмитрию и предупредил:

— Сейчас ты можешь почувствовать, как нас будут, как бы это объяснить, ну, в общем, изучать. Чтобы понять, нет ли в нас чего вредного, способного передаться всем другим на корабле и вызвать болезни, от которых нет защиты. Да, поэтому твои сборы лекарственные тоже надо проверить — а то вдруг они тоже содержат что-то, что для жителей твоего мира полезно, а для жителей моего вредно.

— Хорошо. Я понимаю. Берите. Но я уверен, что ничего вредного для вас там нет. Я же тебя лечил и поэтому позаботился, чтобы там были сборы растений и камней, только полезные для таких же, как ты.

— Да я верю, верю. Но порядок такой.

— Хорошо. Кстати, я чувствую, что на нас словно смотрят, причем так, что смотрят внутрь. Мне это не нравится. Сначала я должен понять, что это ничем мне не повредит. Прости, но я закрываюсь.

Спустя несколько секунд в комнате раздался транслируемый по внутренней связи голос:

— Здравствуйте. Говорит главный врач корабля Ованесян. Мы не можем «просветить» нашего гостя. Еще пять секунд назад мы видели его внутренности, а сейчас он словно в карбид — нейтритовую оболочку оделся — темное пятно на всех сканерах. Это нечто — скажи мне кто, что такое может быть, я бы не поверил! Саша, попросите его открыться, а то я вас обоих выпустить не смогу. Сами понимаете.

Александр повернулся к невозмутимо севшему прямо на пол лекарю:

— Дмитрий, сними, пожалуйста, свою защиту. Мы не хотим причинить тебе никакого вреда. Просто нас сейчас изучают наши лекари. Ну, как если бы ты смотрел, болен ли кто-то пришедший в твою деревню и не может ли он заразить членов твоей общины. Вот и наши лекари так смотрят.

— Ладно. Я уже успел разобраться, что эти просвечивающие насквозь лучи и еще какие-то вступившие в контакт с моими тонкими оболочками потоки не нанесут моему телу существенного вреда. Но ваши методы грубее тех, которыми пользуюсь я. Они более жесткие, что ли. Мои тоньше и незаметнее. Надо будет разобраться, как так получилось. В моем мире не умеют летать к другим звездам, а вот проверять, есть ли в теле скрытые болезни, получается, мы можем даже лучше вас.

Спустя полчаса, когда все необходимые карантинные процедуры были выполнены, Трофимов и Дмитрий переоделись в комбинезоны экспедиционного персонала и получили возможность покинуть бокс. А на выходе из медотсека их снова ждал Павлов. Он жестом пригласил их в стоящую рядом кабину капсулы внутренней транспортной системы, и передал Дмитрию усик минирации, попросив его надеть дужку устройства на ухо. Когда тот это проделал, Павлов произнес на русском:

— Вы понимаете, что я сейчас сказал?

Дмитрий, ничего не ответив, посмотрел на Павлова, потом снял устройство с уха и, пристально рассмотрев его, надел обратно. После чего произнес на своем языке:

— Чудно, такая маленькая штучка, а внутри очень сложно устроенная — я мало что понял. И совсем не понял, как она ухитряется толмачить с вашего языка на мой.

Павлов, бросив быстрый взгляд на Александра, который лишь ухмыльнулся, ответил знахарю:

— Ничего, вы еще освоите языки, на которых говорим мы. А мы выучим ваш. Но пока придется некоторое время общаться так. А сейчас разрешите представиться — Павлов Антон Федорович, начальник отряда физической защиты экспедиции.

Трофимов понимал, что участие в экспедиции Дмитрия было согласовано совсем недавно и поэтому ее высшие чины не освоили еще язык, на котором говорил Дмитрий, хотя в лингвоархиве экспедиции он наверняка был, как и образцы всех языков всех тех планет, которые предстояло посетить. Но ничего — с помощью современных обучающих систем любой язык, семантика и лексическая база которого были известны, усваивался максимум за неделю.

Новый полет по транспортным шахтам ГИМПа и капсула остановилась напротив дверей, у которых застыли двое подчиненных Антона Федоровича в походном комплекте снаряжения. «Серьезные у них порядки. Похоже, по «желтому» уровню тревожного режима», — подумал про себя Трофимов, шагая в открывшийся за скользнувшей в стену плитой двери, короткий коридор. В другом его конце у такой же двери, стояла еще пара караульных, только уже из сотрудников службы внутренней безопасности корабельной команды.

Это означало, что идут они в центр ситуационного планирования. Потому что так охраняли только два помещения корабля — ЦСП и рубку управления. Но в рубке им делать было нечего.

В большом зале ЦСП из мебели был лишь один овальной формы стол со стоящими вокруг него креслами. Но Трофимов знал, что обстановка в большинстве помещений корабля, трансформировалась в самом широком диапазоне в зависимости от команд находящихся в нем людей (голосовых или мысленных). Там гостей и вошедшего вместе с ними Павлова ждали трое. Одного из них Александр знал лично: начальника экспедиции Валентина Григорьевича Гарчева. Второго, Трофимов не раз видел на разного рода совещаниях и в аналитических материалах. «Да. Серьезно готовили эту экспедицию, раз в нее отправили таких монстров, как один из самых выдающихся на Земле ксенопсихологов и специалистов по альтернативным логикам, профессор Носов», — подумал Александр. Третьей была женщина, которую прогрессор видел в первый раз.

Носов с любопытством посмотрел на Дмитрия и протянул ему руку.

— Будем знакомы — Носов Владимир Григорьевич. Руководитель исследовательской программы экспедиции.

Известный ученый был плотным коренастым мужчиной, вызывающим ощущение некоторой тяжеловесности. Он казался случайно попавшим в эту компанию, но все сотрудники КЭДРа знали, что Носов не только прекрасный специалист и теоретик, но умный стратег и блестящий коммуникатор, лично участвовавший в установлении четырех труднейших контактов с инопланетными расами разного уровня развития. Перехватив взгляд Трофимова, профессор с улыбкой добавил, показав рукой на девушку:


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: