В это время Дарроушир уже кипел жизнью. Детишки играли на улице, люди работали в поле, на лесопилку привозили целые караваны древесины. Однако сегодня в Дарроушире было необычайно тихо. Всего несколько человек пасли скот на выгоне за деревней, да старик сидел на крыльце дома и точил ножи и топоры лежавшие подле него. Джандис не стала расспрашивать никого, а сразу же побежала к кузнице, которая к ее величайшему облегчению не оказалась столь же тихой как остальная деревня. Она открыла дверь и забежала внутрь. Да, Арракс был там. Он обернулся взглянуть, кто зашел к нему в кузню и широко открыл глаза в изумлении.

— Мисс Баров?! — воскликнул он. — Чем обязан такой честью?

Джандис, не говоря ни слова, подбежала к кузнецу с радостной улыбкой и обняла его. Арракс не зная, что делать, просто развел руками в стороны.

— Мисс Баров… Вы что? Вы же испачкаетесь… — пробормотал он. — Я же…

— Я тебя просила называть меня Джандис. — прошептала ему на ухо девушка. — Я скучала по тебе. — И обняла его еще сильнее.

— Я просто не надеялся, что вы… Что ты приедешь еще раз, — ответил Арракс. — Небезопасно было приезжать сюда.

Джандис, наконец, отпустила кузнеца из объятий и внимательно посмотрела ему в глаза. Увидела ту же самую тревогу, которая читалась в глазах воинов на Королевском тракте.

— Что произошло Арракс? — спросила она. — Королевский тракт прегражден воинами короля, не пропускающими никого кроме королевских гонцов и военных. Дарроушир словно вымер. Что же тут случилось?

Кузнец скинул с себя фартук и повел Джандис в дом, прилегающий к кузне.

— Сначала я тебя накормлю, а уж потом расскажу все подробно. — Бросил он на ходу.

Арракс мигом накрыл стол. Подал горячую наваристую похлебку, холодное мясо, полкруга спелого сыра да еще фрукты и ягоды. Незатейливо, но сытно — лучше и в Шоломансе не подадут.

— Заранее прошу прощения, но вот хлеба нет. — Извинился перед девушкой Арракс. — Это конечно не графская трапеза, но тебе подкрепиться в самый раз.

— Это самая лучшая еда, — с улыбкой ответила Джандис. — Потому что ее дал мне ты. А что с хлебом? Неурожай или давно подвоза не было?

Арракс присел за стол напротив Джандис и вздохнул.

— С хлеба, пожалуй, что и началось все. — Ответствовал он. — А вернее сказать с зерна. Подвоза, разумеется, давно не было, и я думаю, не скоро будет. Дорога перекрыта и не в последнюю очередь для караванов с зерном.

— Это как же так? — удивилась Джандис. — Почему это торговые караваны уже не пускают по тракту? И почему нам все еще доставляется зерно в Каэр-Дарроу?

— Потому Джандис, что вы рядом с Андоралом, торговой столицей северных земель. Там просто негде выставить преграды. Однако боюсь, что преграды уже не помогут. Зерно уже и так было развезено по всему Лордерону. — кузнец внимательно посмотрел на Джандис. — Я тебя прошу, не ешь больше хлеба из этого зерна. Не надо.

Джандис заметила еще более усилившуюся тревогу в глазах парня.

— Что случилось? — тихо спросила она Арракса. — Почему этого нельзя есть? Что тебя так встревожило милый?

Арракс посмотрел в окно, в котором виднелась площадь Дарроушира. Она была поразительно пуста в это время дня. Джандис тоже уловила его взгляд. Она снова обернулась к кузнецу.

— И почему так пусто в деревне? — спросила она. — Ты же все это знаешь? Зачем же мучаешь меня неизвестностью? Зачем же не отвечаешь мне?

— Потому что это очень неприятные вещи Джандис. — ответил Арракс. — Мне бы не хотелось быть тем, кто тебе их расскажет. Но наверное без меня некому будет… А тебе хочется знать, да и тебе надо знать. Слушай же внимательно.

Спустя примерно неделю после твоего отъезда у нас умер старик Гаффилд. Разумеется, это скорбно, но этому никто значения не придал. Старик он и есть старик. Ну что поделать коли пришло его время. Он, правда, был совсем даже не дряхлый. Подковы в руках гнул, так что даже я за ним едва успеваю. Ну а смерть не спрашивает. Пришла, забрала и все. Затем умерли братья Хопкинс. Вот тут уж как то все странно вышло. Оба молодые здоровые парни, им бы еще жить да жить, а тут ведь умерли да еще в один день оба. Поползли слухи по деревне. Как вдруг через два дня умирает Энжела Бродхист. Она же совсем девочка ей и тринадцати годков то нету. Собрались снаряжать гонца к вам на Каэр-Дарроу за целителями да знахарями. Как вдруг приезжает конница королевская. Все зерно отняли и увезли. И строго-настрого запретили нам из зерна что-либо печь. Дескать, из-за зерна этого все и умерли. А зерно то идет из Андорала. Там его значиться и отравили. — Арракс помолчал с минутку и продолжил. — И ведь если бы отравили… Дело гораздо хуже обстоит. Я сейчас только и делаю, что оружие кую. Ни плугов уже никто не просит, ни шпор, ни молотков, ни кос ни топориков… Одни лишь мечи… — Арракс посмотрел в окно и Джандис увидела в его глазах уже не просто тревогу а оттенок слабого страха.

— Милый! — воскликнула она. — Что произошло? Что еще случилось?! Потом еще кто-то умер?

Арракс повернулся к девушке.

— Умер бы да мы помешали свершиться непоправимому. — Продолжил он свой рассказ. — Похоронили мы, значит, старика Гаффилда, Хопкинсов да малышку Энжелу. Ну, вроде бы все как обычно скорбят все, но жизнь то продолжается. А умершим покой вечный, да память. Вот только… Только умершие не захотели обрести покой. Она вышли из могил своих, и пошли в деревню. Нарвались на ополчение. Хотели съесть их живьем что ли, да только ополченцы стояли в ту ночь не из робкого десятка. Роб, Сэм, Гарри и Хьюзин. Она их зарубили на куски, чтобы было неповадно соваться. Ну, ночью то не особо посмотришь. На них напали те и ответили. А вот пришло утро, и ребята увидели, кого они зарубили. Тех, кто уже и так мертв. И теперь… Теперь ходят слухи что все кто ел это зерно рано или поздно тоже умрут, а затем встанут из могил чтобы убить тех кто еще жив. Это и есть, я думаю, та самая чума, что пришла к нам с северных земель.

Джандис сидела, словно громом пораженная. Она, конечно, слышала еще в детстве страшные истории о том, как орки убивали доблестных рыцарей Лордерона, а затем при помощи темных, страшных заклятий превращали их в рыцарей смерти. Жуткие мрачные тени, подобия самих себя при жизни, но лишенных всякой души и чувств. Но это все были сказки, обрывки старых страшных историй. По возвращению из Даль'Арана она тоже слышала как крестьяне шептались о чуме что подымает мертвецов из могил на севере возле Стратхольма, но не воспринимала это всерьез. Мало кто из крестьян был грамотным, а потому от невежества и плели подобные слухи. Но ежели это говорит Арракс. Тут уже для нее не имело значения, сколь был образован ее любимый. Страх и тревога в его глазах говорили о многом. Да и баррикады на тракте, пустующий Дарроушир… Все это подтверждало слова Арракса.

— Послушай меня, — обратилась она к кузнецу. — Я даю тебе обещание, что более не буду есть это зерно. Но нужно предупредить всех. Моя семья еще об этом не знает. Я должна им сообщить эту новость. Ты должен поехать со мной.

Арракс усмехнулся.

— Ты правда веришь, что твой отец будет слушать какого-то кузнеца? — спросил он девушку. — Это нелепо. И тебя не должны видеть рядом со мной. Это может тебе навредить.

— Мне все равно! — крикнула Джандис. — Я этот месяц без тебя едва вынесла. Ты говорить ничего не будешь. Я сама все расскажу отцу про зерно. А ты будешь жить у нас на Каэр-Дарроу. У нас тоже есть кузница и гораздо лучше твоей. Тебе там будет лучше. Пойми я не могу больше сюда ездить… Меня вряд ли отпустят, после того как я расскажу, что происходит в северных землях. А не видеть тебя я не смогу. Я не перенесу этого…

Арракс встал из-за стола и подошел к окну. Посмотрел на Дарроушир, в котором он родился и вырос. Он не сможет его бросить… Джандис подошла к нему сзади и тихонько обняла его.

— Пожалуйста, поедем со мной. — Попросила она кузнеца. — Ты мне необходим. Я не смогу там быть одна…

Он не сможет бросить Дарроушир… А Джандис? Ее тоже не сможет бросить. Тогда придется сделать очень нелегкий выбор.