Рядом в ужасе вопил Андреас, пытаясь влить ему в рот какую - то обжигающую гадость. Они находились в незнакомом доме, вокруг толпились люди, больше мешая, чем помогая реально что - либо сделать.

   Ири, застывший, жуткий и неподвижный, лежал на полу и над ним истошно выл Эльресто, потому что Ири не дышал.

   Грандин отшвырнул его прочь. Он смутно помнил, как стаскивал с Ири рубашку, разрезая заледеневшую неподдающуюся ткань ножом. И колотил по груди, разжимая непослушные посиневшие губы, заставляя его дышать своим дыханием. Почти вбивая воздух ему в рот.

   Дыши. ДЫШИ! Чёрт бы тебя побрал, ублюдок.

   НЕ СМЕЙ УМИРАТЬ!

   А потом собственная радость и непередаваемая словами волна облегчения, когда губы внезапно дрогнули в ответ и Ири закашлялся.

   Его вырвало водой, и Грандин не понимая собственного состояния, не замечая испуганных и изумлённых взглядов, исступлённо растирал негнущееся тело, приводил Ара в чувство, не позволяя Эльресто даже пальцем коснуться смуглой сейчас абсолютно ледяной кожи.

*****

   Они возвращались в карете. Мимо смазанным хороводом пролетали дома и узкие улочки, ярко освещённые вечерними фонарями.

   Грандин, переодевшийся и пришедший в себя, сидел мрачнее тучи, избегая вопросительного взгляда Реама. Не желая комментировать случившееся, как и объяснять, собственную заботу в отношении врага, чьё тело, завернув в меховой плед, прижимал к себе сейчас столь бережно и крепко.

   Ар пребывал без сознания, но Мистраль не пожелал оставить его приходить в чувство в бедном крестьянском доме, где не было никаких удобств.

   Ири спал на его коленях, и Грандин с трудом сохраняя невозмутимое равнодушное выражение под прицелом чужих глаз, бережно придерживал золотоволосую голову у своей груди.

*****

   - Ран, временами я тебя не понимаю, - Андреас расхаживал из угла в угол, по мягкому ковру библиотеки.

   Грандин откинувшись в кресле и сжимая в руках бокал с горячим вином, следил за ним полуприкрыв глаза.

   - Ты ведь его ненавидишь. Ведь так? Ты сам много раз говорил, что желаешь, что бы он подох.

   Грандину не нравился тон Андераса. От чужого резкого голоса, разболелась голова. К тому же он слишком вымотался и устал от произошедшего, что бы выслушивать нотации.

   Два часа просидел в горячей ванной, позволяя пичкать себя всевозможной отравой, и доктор, стеная и называя его поступок безумием, "рвал волосы на голове", удивляясь, как после случившегося Грандин держится на ногах, в то время как давно должен валяться с пневмонией или воспалением лёгких. Но сильная порода Мистраля выдерживала и не такое. Да и нелепо Мистралю, потрясшему город безумным героизмом, позволить проиграть и сдаться жалкой хвори, даже если первые её симптомы настойчиво колотились в виски, пытались прорваться через барьер железной воли.

   - Но вместо этого, - Андреас не замечая чужого недомогания продолжал "рвать и метать" вытаптывая следы на поверхности ковра.

   - Ты спас его, рискуя жизнью. Ты вызываешь ему врача. Предоставляешь свой дом. Я могу сказать, что это похоже на что угодно, но не ненависть.

   Грандин слушал его ревнивые упрёки, потягивал вино с лекарственными травами и смотрел на огонь в камине.

   Пламя трещало, умиротворённо пожирая дрова, наполняя комнату бликующими отсветами, не в силах прогнать поселившееся внутри ощущение тревожной тяжести.

   На самом деле он был полностью согласен с мнением Андреаса. Но признаться в том, что рассудительный и всегда просчитывающий свои шаги ледяной принц, первый раз в жизни понятия не имеет, почему он так поступил, более того, просто не помнит случившегося, Грандин боялся даже себе. Совершить оплошность простительно, но совершить полнейшее, абсолютно смертельное безумие, не отдавая себе в этом отчёта?

   Заглянуть в собственную чёрную бездну, о которой до сегодняшнего дня, он благополучно не подозревал, оказалось слишком трудным испытанием, для уставших нервов.

   В конце концов, он просто выставил Андреаса. И тот ушёл раздражённый и недовольный, проклиная чёрствость и упрямство всех Мистралей.

   Грандин поднялся в спальню, и долго стоял у кровати Ири, прислушиваясь к неровному сбивающемуся дыханию, любуясь бледным лицом, в ореоле волос, рассыпавшихся по подушке, отказываясь понимать самого себя.

   Как только он придёт в себя, я отстегаю его насмешками и вышвырну из своего дома , - подумал Мистраль мстительно.

   А затем, наклонившись, с решительной злостью, поцеловал сухие воспалённые губы. И отшатнулся, ощутив исходящий от них жар. Испуганно коснулся ладонью пылающего лба, и с чувством выругавшись, торопливо спустился вниз, отдавая приказания...

Глава 12.

   Ири Ар. Я тебя ненавижу.

   Грандин подперев голову рукой, лежал рядом с Ири, рассеянно поглаживая мягкие золотистые пряди и думая о том, что когда Ар очнётся, он его убьет своими собственными руками.

   Миста душила злость. Несколько дней Ар метался в бреду, зависнув на тонкой грани, равнодушного приговора врачей: "Всё в руках бога. Или выживет или умрёт". А вчера у Ири, случился кризис. И Грандин не спал всю ночь, не отходя от постели врага, с отчаянием вглядываясь в мертвенно - восковое лицо, с замирающим ужасом, вслушиваясь в страшное сипящее дыхание и не зная, что делать и чем помочь. Как?

   Впервые в жизни Мистраль узнал, что такое страх и собственная невыносимая беспомощность. Впервые в жизни, Мистраль молился. Молился богу, в существование которого не верил, но доведённый до отчаяния человек забывает предрассудки. И страшно понять, что докатился до такого, что готов говорить ... Бог! Я не знаю, существуешь ты или нет, но если существуешь. И не можешь, спасти его... НЕ МЕШАЙ ЭТО СДЕЛАТЬ, МНЕ!

   А затем, когда Ири внезапно перестал метаться и затих, безжизненно откинув голову на подушку, Грандин сжал кулак, затрясся плечами и беззвучно зарыдал, понимая, что Ири Ар ушёл от него навсегда. И теперь, он не сможет, никогда не сможет сказать ему...

   А потом Ири застонал и Грандин понял, что кризис миновал. Впервые он плакал не скрываясь. От облегчения, радости, срывающегося счастья, в понимании, что Ири будет жить и Наверное, стоит сделать пожертвование церкви.

   Ему было стыдно, за то, что он молился, стыдно глубоко в душе. Теперь, когда опасность миновала, Мистраль, как это и бывает с людьми, сожалел о собственной слабости, и радовался, что никто не может видеть её, никто не может знать.

   Он внушал себе, что ненавидит Ара.

   Ири Ар заставлял чувствовать то, что Грандин считал непостижимым и невозможным для себя. И Мистраль проклинал его за это. Ненавидел за то, что рядом с Ири собственный рассудок переставал функционировать здраво, заставляя допускать ошибки и промахи лишённые всяческой рациональной составляющей.

   "Слабости не позволительны для того, кто мечтает стать во главе государства. Искоренить и победить свою слабость, взяв её под контроль, вот задача любого здравомыслящего мужа"

Глава 13.

   Когда Ири Ар очнулся, первое что предстало его глазам фиолетовый балдахин кровати. А затем, повернув голову, он увидел роскошную спальню отделанную деревом и зеркалами, и ...Мистраля, внимательно наблюдающего за пробуждением.

   Расположившись в удобном кресле, Грандин задумчиво рассматривал соперника, подперев подбородок рукой и закинув ногу на ногу. На коленях у него лежала раскрытая книга, которую он по всей видимости читал, до того как ему пришло в голову, отложить это занятие и начать пялиться на Ара.

   Ири никак не мог понять, спит он или уже проснулся. Незнакомая комната в придачу с Грандином Мистралем, это было что - то из преддверия маленьких ночных кошмаров.