Казалось, не существовало на свете вещи, которую малыш Ар не пытался узнать. Его интересовало абсолютно всё. Почему небо синее, почему трава растёт, почему времена года сменяют друг друга, почему люди ведут себя странно, почему...почему...почему...?

   И если Мистраль проходил школу жизни в светском обществе, изучая подлость, цинизм, фальшь и лицемерие, то Ири словно дикий сорняк, рос на улицах, выбирая себе друзей среди бедняков и простолюдинов. С ранних лет остро чувствуя социальную несправедливость и разделяя со своими товарищами тяготы и несчастья их жизни, Ири не только не кичился своим знатным происхождением, наоборот стыдился его, считая, устройство общества неправильным. И постоянно размышляя на тему, уравнивания привилегий аристократии и простого народа, мечтал создать такую идеальную утопию, где всем будут предоставлены одинаковые возможности и права.

   Разумеется, отец безжалостно высмеивал наивные мечты и суждения, во время тех редких воспитательных бесед, которых удостаивался юный герен, после очередной порки розгами.

   Учитывая, что проказы и возмутительное поведений маленького шалопая, переходило все мыслимые и немыслимые рамки, драли Ири, как сидорову козу. Узнай Мистраль, никогда не знающий наказаний, сколько колотушек и побоев, пришлось претерпеть его нежному возлюбленному, пришёл бы в ужас. Но в ещё больший ужас, он бы пришёл, осознав, насколько недооценил этот бунтарский дух, абсолютно упустив из виду, какие опасные революционные идеи, бороздят светловолосую голову, в чьём сложившимся мировоззрении, отсутствовало понимания "для себя", но всегда присутствовала позиция " для других".

   И так как Ири, больше предпочитал слушать чужие мысли, нежели делиться своими, мало кто мог заподозрить, что повзрослев, и начав трезво смотреть на вещи, в глубине души, Ар оставался безнадёжным романтичным идеалистом, верящим в лучшие человеческие качества и мечтающим переделать страну, ради светлого будущего.

   Впрочем, сейчас мысли юного революционера, блуждали далеко от политики, и собственной составляющей, вращаясь вокруг единственной орбиты по имени Грандин Мистраль.

   И как и Мистраль, Ири не находил рациональных ответов.

   Они не верили в судьбу, считая любое упоминание о ней отговоркой неудачников не желающих, приложить усилия ради перемен в своей жизни, но ищущих оправдания собственному безделью, и поэтому, столкнувшись с вещами, выходящими за грань понимания, испытывали сложности.

   Самое поразительное заключалось в том, что регулярно высмеивая цинизм Мистраля, Ар в глубине души ничем не отличался от своего соперника. Любовь не виделась ему чем - то необычным, но казалась силой, которую можно понимать и контролировать по собственному усмотрению. И вот столкнувшись с ней лицом к лицу, ни Мистраль Грандин, ни Ири Ар, оказались не в состоянии назвать её имя.

   Грандин...Нет, теперь уже Ран, был рядом с Ири. Заботился о нём. Носил на руках, в самом прямом смысле, и почему - то впервые это не воспринималось унизительным или обидным, но казалось заботой. Особой заботой похожей на драгоценность, извлечённую из запертой шкатулки. Драгоценность для него. Но что стало ключом? Как можно объяснить, их чувства друг к другу? И есть ли они, чувства?

   Ещё два дня назад при виде приближающегося Грандина, Ири закатывал глаза и мысленно готовился к стычке, не размышляя ни о чём ином, кроме как избежать неприятной встречи или повести себя достойно.

   Они собачились постоянно, и не было дня, лишённого если не ссоры, то приводящей к ней провокации.

   Посторонние благоразумно не вмешивались. Занять сторону Грандина значило поставить себя против Ири, отказаться от компании которого было решительно невозможно. А занять сторону Ара, бросить вызов могущественному Мистралю, которого боялись, но чья необыкновенная харизма завораживала, и преодолеть восторжённое преклонение перед ним, простые смертные оказывались не в состоянии.

   Так иногда кумиры толпы бывают жестоки и равнодушны к своим почитателям, но это не меняет того факта что фанаты любят их, обожают, ища малейший повод приблизиться и выстроить ложный пьедестал собственных воображаемых иллюзий.

   И вот теперь соперники сблизились, и преодолеть притяжение родившейся близости, представлялось немыслимым.

   Ири не понимал, отчего его тело так реагирует на присутствие Грандина? Почему ноги слабеют и подкашиваются, а голова идёт кругом, от взгляда зовущих чёрных глаз, жарких, насмешливых, сумасшедших. Отстранённая холодность, безразличная жестокость и эта невероятная, непонятно откуда взявшаяся нежность.

   Ири тонул в ней, захлёбывался, таял в чутких пальцах, сдаваясь без боя, потому что бороться против Рана, оказалось безумием сродни греху.

   Что же за демон противоречия неистовал в нём?

   Откуда рождался протест и раздражение, заставляющее доводить Мистраля до белого каления, и злиться самому, отказываясь признавать любые компромиссы, словно они демонстрировали слабость характера.

   Без малейшего понимания, что слаб именно тот, кто боится слабости, а не тот, кто безоговорочно принимая собственную слабость, становиться сильнее, потому что приятие даёт разум, в то время как протест порождает отрицание и гнев. А гнев ослепляет лишая рассудка. И безоговорочно уважая и принимая других, Ири оказался не в состоянии уважать и принимать Мистраля. Ни его мнение, ни его личность, потому что эта личность затрагивала его, вскрывая эмоции на таком глубинном уровне, достигнуть которого способен только глубоко небезразличный человек. И вместо того, что бы задуматься над возможной причиной подобного отношения, остановиться и храбро взглянуть в глаза собственных малодушных демонов, как и Мистраль, Ири предпочёл уйти от понимания, создав "слепое пятно".

   В каждом брошенном слове выискивая подвох и упрёк в свой адрес, а любой аргумент или довод используя в качестве доказательного плацдарма для ответного возражения...Так же и Мистраль.

   Бессмысленная война, идиотский антагонизм противостояния, в боязни проиграть на поле боя несуществующего сражения, в битве с собственным самолюбием. И глупо отрицать очевидное...Безразличные к ножевым ударам врагов, они оказались ранимо чувствительны к булавочным уколам друг друга, каждый раз испытывая настоящую боль, бездумно, но безошибочно ударяли в ответ, для того, что бы вернуть в равной мере, как если бы это могло излечить рану внутри, а если не излечить, то облегчить последствия.

   Не в состоянии осмыслить масштаба притяжения, и разобраться в происходящем, выбрали неверную тактику, предпочтя встать по разные стороны баррикад, просто потому что проще и легче не искать причин, а пойти на поводу следствий.

   Иногда, признать существование чего либо, оказывается очень сложно. Не просто признать, суметь принять. Осознать, смириться и жить с этим, выделив в нише своего мировоззрения новую полку для понимания, что отрицая, что либо, ты тем самым доказываешь его существование, потому что бессмысленно отрицать то, чего нет.

   Вот только, богиня любви не терпит компромиссов. Не признаёт сделок, и не берёт отступных, жестоко наказывая безумцев пытающихся противостоять ей. Давая шанс и надежду тем, кто принимает божественное откровение и беспощадно отбирая у тех, кто отвергает её дары, не в силах понять, как щедра и бескорыстна она в начале, предлагая луну за грош, но как безжалостна может быть, впоследствии, проверяя на прочность усомнившихся, заставляя их доказать, что они действительно достойны.

   Нет, Ири не мог понять случившегося. Он смог бы принять постель с Мистралем, но для того, что бы делить с ним ложе, стоило найти вескую причину это делать, помимо физического притяжения.

   Но осознать, что для него...Для них обоих, это не просто близость тел, а нечто большее. Гораздо более глубинное, скрывающееся за этой близостью, и вот теперь когда она случилась, чувство приобрело форму, получило имя, произносить которое Ири, точно так же как и Мистраль, категорически отказывался, боясь даже осмысливать любое понимание этой формы... Он любит Мистраля? Неужели он любит Мистраля...Всё это время...он, оказывается...Нет. Слишком невероятно, невозможно. Тогда почему сердце, столь отчаянно болит, выстукивая его имя? Люблю...Я люблю его. Боже. Я его люблю...Ты вляпался Ири Ар. Вляпался, по самые уши.