— Достаточно.

Марко отступил назад, а Фергюс остался лежать на полу, постанывая. Морган повернулся к выходу и увидел Мердока, который стоял в дверях и выглядел не менее испуганным, чем Фергюс.

— Есть проблемы? — спросил Морган.

— Нет, мистер Морган.

— Отлично. Тогда пошли.

Он вышел первым, они сели в машину, Марко устроился на месте водителя, и поехали.

Чуть позже, в наступающих сумерках, на пороге хибары появился Фергюс. С окровавленным лицом он выглядел ужасно. Он постоял, шатаясь из стороны в сторону, и потом заковылял вниз к озеру. Он зашел на мелководье и опустился на колени, плеская водой себе на лицо и на голову. Боль в голове была невыносима, такой у него никогда не бывало. Милосердным избавлением стало, когда свет в его глазах померк и он ничком упал в воду.

Было одиннадцать вечера, и дождь лил как из ведра, когда Анна Бернстейн остановила «рэнджровер» у стены замка Лох-Ду.

— Боже, — проговорила она, — этот дождь не кончится никогда.

— Вот вам и милая Шотландия, — отозвался Диллон. Он был во всем черном — свитер, джинсы, кроссовки, а теперь еще и натянул на голову черную горнолыжную маску с прорезями только для глаз и рта.

— Вы вполне вписываетесь в обстановку, — заметила Анна.

— Идея в этом и состоит.

Он натянул тонкие черные кожаные перчатки, вынул из бардачка «вальтер» и навернул на него новый короткий глушитель «харли».

— Боже мой, Диллон, вы не на войну собираетесь!

— Это вам так кажется, радость моя. — Он засунул пистолет за пояс, и сквозь прорезь маски мелькнула его белозубая улыбка. — Ну вот, можно и в дорогу. Ждите. Я должен прийти через час. — Он открыл дверцу и вышел из машины.

Стена была всего в двенадцать футов высотой — перебраться через нее не составляло труда. Пара уступов, на которые можно поставить ногу, и вот он уже наверху и прыгает в мокрую траву. Диллон пересек рощицу, вышел на открытую поляну и потрусил к замку, чтобы сделать последнюю остановку в сени нескольких рядом стоящих деревьев, за которыми до освещенных окон простиралась ровная лужайка.

Дождь не переставал. Диллон стоял, слегка прикрытый деревьями, когда большая дубовая парадная дверь вдруг растворилась, и из нее появился Марко Руссо с доберманом. Марко дал доберману пинка, очевидно, таким образом приглашая его отправить естественные нужды, и скрылся внутри. Собака постояла, принюхиваясь, потом задрала ногу. Диллон свистнул тем тихим странным свистом, который в свое время прозвучал в охотничьей хижине. Доберман поднял уши, а потом понесся к нему.

Диллон присел, гладя его уши и позволяя ему лизать ладони.

— Славный малыш, — тихо похвалил он. — А теперь делай, как тебе говорят, и не поднимай шума.

Диллон пересек лужайку и заглянул в высокое окно. Это был кабинет, у камина сидела Аста и читала книгу. В черной шелковой пижаме она выглядела весьма привлекательно. Он двинулся дальше. Собака не отставала от него. Заглянув в узкое окно, он увидел пустой холл.

Направившись к дальнему концу стены, Диллон услышал голоса, доносившиеся из открытой стеклянной двери. Занавеска была почти задернута, и он осторожно шагнул внутрь. В большой гостиной он увидел Моргана и Мердока. У одной из стен располагалось несколько книжных полок, и Морган был занят тем, что ставил на них книги.

— Я прощупал каждый дюйм этой комнаты, проверил каждую книгу, выдвинул каждый ящик и осмотрел все полки буфетов. То же самое я проделал в библиотеке. Ни малейшего следа! Что насчет прислуги?

— Все получили указания, сэр, и каждый горит желанием получить обещанную вами тысячу фунтов, но результатов пока нет.

— Библия должна быть где-то здесь, прикажи людям не ослаблять поиски.

Доберман взвизгнул, проскользнул в дверь и побежал к Моргану, который неожиданно приветливо встретил его:

— Ах ты бродяга, где тебя носило? — Он наклонился, чтобы потрепать собаку. — Боже, да он весь мокрый, так и простудиться недолго. Возьми его на кухню, Мердок, и полотенцем вытри досуха, а я иду спать.

Мердок вышел, ведя добермана за ошейник, а Морган повернулся и подошел к окну. С минуту он постоял возле него, глядя в ночь, потом пересек гостиную, погасил свет и вышел.

Диллон последовал за ним и немного задержался у двери, прислушиваясь. Затем он слегка приоткрыл дверь и услышал голоса Асты и Моргана, доносившиеся из открытой двери кабинета.

Морган сказал:

— Я иду спать. А ты не собираешься?

— И мне пора, — ответила Аста. — Если я поеду завтра на оленью охоту, мне понадобится много сил.

— И ума, — добавил Морган. — Слушай все, что говорят Фергюсон и Диллон. Все слушай и все запоминай.

— Хорошо, о повелитель! — Она рассмеялась, и они оба вышли из кабинета. Рука Моргана лежала на ее талии.

— Ты умница, Аста, каких больше нет.

Странно, но зрелище того, как они вместе поднимаются по величественной лестнице, для Диллона оказалось своего рода сюрпризом: в их поведении не было и намека на близость. На верхней площадке лестницы Морган поцеловал Асту в лоб.

— Спокойной ночи, любовь моя, — сказал он и направился в свою сторону, тогда как она пошла в свою.

— Черт меня побери, — прошептал Диллон, — если я что-нибудь понимаю.

Он немного постоял в раздумье: идти дальше не имело смысла. Он узнал важную вещь: они не преуспели в поисках Библии. Для одной ночи этого достаточно, но дело в том, что сведения достались ему просто так, безо всяких усилий.

С другой стороны, почему бы ему сейчас не выпить — заглядывая через окно в кабинет, он заметил там бар. Он открыл дверь и торопливо пересек большой холл в направлении кабинета. Когда он проник туда, откуда-то вылетел доберман, заскользил лапами по паркету, пытаясь затормозить, и проскользнул мимо Диллона в кабинет.

Диллон закрыл за собой дверь и зажег лампу на одном из столов.

— Ах ты иезуит! — С этими словами он потрепал пса за ушами.

Добравшись до бара и не найдя там ирландского виски, он удовольствовался шотландским. Со стаканом в руке он подошел к камину и в задумчивости глядел в огонь, когда дверь за его спиной открылась. Пока он поворачивался, вытаскивая «вальтер», в кабинет вошла Аста. Она сначала не заметила его, закрыла дверь и обернулась.

Без малейших признаков страха она стояла и смотрела на него, а потом спросила:

— Неужели это вы, Диллон?

Диллон тихо рассмеялся:

— А вы, девочка, действительно на стороне Моргана, да?

За спиной он засунул свой «вальтер» за пояс и стянул с себя черную маску.

— А на чьей же стороне мне еще быть? Ведь он мой отец, разве не так?

— Приемный отец. — Диллон достал сигарету из серебряной табакерки, стоявшей на кофейном столике, и прикурил ее от своей неизменной «зиппо». — Приемный отец от мафии.

— Для меня он отец: он единственный настоящий отец, который у меня когда-либо был. Первый вариант был не отцом, а крысой, вынюхивавшей в округе каждую юбку. Жизнь моей матери он превратил в ад. Это был Божий подарок, когда в один прекрасный день его машина съехала в кювет и он сгорел вместе с ней.

— Такое, наверное, пережить тяжело.

— Это было избавление, Диллон, и через год или через два моя мать встретила Карла — лучшего мужчину в этом мире.

— Правда?

Аста тоже взяла сигарету из табакерки.

— Послушайте, Диллон, я знаю о вас все. Карл рассказал мне и об ИРА, и обо всем остальном, и о том, кто такой старый добрый Фергюсон на самом деле.

— Да, конечно, он рассказал вам обо всем. Держу пари, что вы можете наизусть прочесть «Чунцинское соглашение».

— Конечно, могу. Карл рассказал мне все.

— Вот что удивительно: есть один Карл Морган, который смотрит на меня с обложек светских журналов, игрок в поло, человек года, миллиардер. Но где-то в тени есть другой Морган, занимающийся отмыванием грязных денег, торговлей наркотиками, проституцией, игорным бизнесом и вымогательством.