Я просто надеюсь, что Бог простит меня за грязные мысли. За то, что хочу её трахнуть.

Я имею в виду, кто может забыть о девушке, которая говорит, что она мастурбирует? Никто.

Ни один мужик на этой земле не мог представить, как она прикасается к себе, фантазируя о том, что она делает.

Даже проповедник не может сопротивляться.

Я переворачиваю страницу и продолжаю дрочить, мои вены пульсируют, когда я представляю себе, что она сидит прямо передо мной, а её милый ротик широко открыт, и готов получить моё благословение. Боже, я такой мерзкий, но я ничего не могу поделать. Это то, кто я есть, и ничто не изменит этого.

Я так пьян от возбуждения и алкоголя, что стону вслух; мыслей о том, что она хочет взять меня, было слишком много, чтобы справиться.

Я закрываю глаза и представляю, как она потирает свою киску, щипая соски, и облизывает губы в ожидании моей спермы. И я кончаю.

Я кончаю так сильно, что брызги разлетаются по всем страницам журнала и моей кровати. Я стону и дрочу, пока не выходит последняя капля спермы, на моей кровати полный беспорядок. Громко выдыхая, я снова открываю глаза. Краем глаза я что-то вижу. Нет, кого-то… кто смотрел прямо на мою голую, накаченную задницу.

Я смотрю через плечо, и в тот момент, я понимаю, Лаура застала меня, пока я дрочил.

Долгое время.

Её глаза скользят по моему возбуждённому члену, медленно двигаясь по моему покрытому татуировками телу, потом они расширились, когда она посмотрела прямо в мои глаза. Она прикрывает ладонью свой рот, а я срываю простыни с кровати, чтобы прикрыть себя.

- Чёрт, - прошипел я.

Если бы я знал, что она всё ещё здесь, я бы никогда этого не сделал.

И почему я не закрыл эту чёртову дверь?

Я так увлёкся ей, что моя голова больше не работала. Или это выпивка так притупляла мой мозг.

Дело в том, что… она увидела, как проповедник дрочил на сиськи с журнала. Если это не является порочно, то я не знаю, что это тогда. Я напугал её на всю оставшуюся жизнь?

- Мне очень жаль, - прошептала она сквозь пальцы.

Но прежде, чем я смог сказать, что всё в порядке, она развернулась и убежала.

Уже прошло несколько дней с тех пор, как я видел её в последний раз, и я не уверен, увижу ли её снова.

В тот момент, когда она сбежала из церкви, я знал, что действительно сильно облажался. Я хотел побежать за ней, но пока я оделся, её и след простыл. Больше всего мне бы хотелось найти её, но, зная лишь её имя, у меня практически не было шансов.

Я просто надеюсь и молюсь Богу, чтобы она никому не рассказала, что видела.

Если Мама узнает – мне конец.

Она, скорее всего, вышвырнет меня на улицу в тот же самый момент.

Я уже доставил ей столько неприятностей, что это может стать последней каплей. Она уже столько раз говорила мне, что в последний раз прощает мои грехи. Человек может нарушать правила множество раз, пока всё не выплывет наружу.

Тем не менее, мне кажется, что нужно что-то придумать для Мамы. Потому что она, среди всех людей, заслуживает большего. Она заслуживает лучшего, чем я.

Так что, учитывая это, я иду навестить старого друга, у которого последнее время проблемы. Он давно не появлялся в церкви, и Мама беспокоилась о нём. Оно и понятно, ведь за всё время, что я знаю его, он всегда общался с неправильными людьми. То же, что и с бандой брата Лауры.

Однако, сегодня утром он позвонил и попросил помощи, а так как Мама взяла трубку, она, видимо, сказала "да" в момент, когда он спросил, могу ли я прийти к нему домой. Мне это не нравится, ведь я уже знаю, что он попытается сбросить на меня свои проблемы, чтобы не заниматься ими самому. Но Мама не знает его так же хорошо, как я.

Вздыхая, я стучусь в его дверь и бью её ногой, пока он, наконец, не откроет.

Кричащий ребёнок – первый, кто меня приветствует. Потом уже его рожа.

- Чувак, наконец-то, - он пытается обнять меня, но я стою неловко, поморщившись от визга, который раздаётся рядом с моим лицом.

- Хей, Рикардо, я тоже рад тебя видеть.

- Проходи, проходи, - говорит он, распахивая свою дверь шире, чтобы пропустить меня.

Внутри полнейший беспорядок. Кастрюли и сковородки разбросаны по всей кухне, вся мебель в пятнах и полно мух.

- Боже, Рик, ты когда-нибудь убирал это место?

Он отбросил в сторону несколько грязных чашек и детских игрушек в попытке освободить мне место на диване. – Я знаю, знаю. Такой беспорядок. Я так запутался.

- Я понимаю, почему ты не приходил в церковь последнее время, – произнёс я, присаживаясь.

Он вздыхает. – Это не потому, что я не хочу. Я просто не могу, – он кладёт ребёнка в самодельную кроватку, ребёнок продолжает плакать, и он накрывает его одеялом. Он не останавливается.

- Из-за ребёнка? – спрашиваю я.

- Не только из-за него. Я имею в виду да, но я ещё был занят с бандой. Ты же знаешь, какое это дерьмо.

Он смотрит на меня так, как будто я должен понимать.

Не знаю.

Прошла целая вечность.

Буквально.

- Всё это, ещё и Надя бросила меня с этой штукой, чтобы пойти на работу или что-то в этом роде. Как будто это важнее, – он нервно почёсывает голову. – Она, блядь, бросила меня с этим грёбаным ребёнком.

- Успокойся, - говорю я. – Это не вещь, а ребёнок. Мальчик или девочка?

- Откуда мне знать? – Он взял пачку сигарет и прикуривает одну.

Моё лицо перекосило. – Как это ты не знаешь? Это не так сложно выяснить.

- Как будто я этого не знаю! – он выдыхает дым.

- Успокойся, - повторяю я. – Так вот почему ты позвонил мне?

- Ну да. Зачем мне ещё звонить?

Я снова вздыхаю. – Я думал, что это будет какое-то бандитское дерьмо или что-то похожее, - я качаю головой. – Рик и ребёнок…как вам это.

- Я не планировал этого. Мы расстались. Мы даже не были вместе, чувак. И вдруг она появляется из ниоткуда с ребёнком, и говорит, что он мой, и я должен заботиться о нём. Она даже требовала денег, чувак. Блядь!

Он ударил мусорный бак, который перевернулся и весь мусор оказался на полу.

Ребёнок всё ещё продолжает кричать, как пожарная сирена.

- Чувак, успокойся. Если ты продолжишь кричать, то лучше не станет.

- Скажи это этому! - он тыкает пальцем на ребёнка, как будто это какой-то монстр. – Это не перестаёт кричать, с момента, как она оставила его со мной. И почему? Потому что она думает, что её работа важнее моей. Как будто мне больше нечем заняться, чем сидеть с вонючим, кричащим ребёнком весь день.

- Её работа важнее, - замечаю я, поднимая брови. – Потому что она не незаконна.

- И что? - Он пожимает плечами. – Я получаю наличкой.

- И ты серьёзно думаешь, что этого будет достаточно, чтобы содержать ребёнка?

- Эй, я не просил об этом, ладно? Если бы я знал, что она сделает это со мной, я бы никогда не засунул свой член в её вагину.

- И всё же ты это сделал, - я закатываю глаза. – Ты хоть знаешь, откуда берутся дети?

- Конечно, знаю, - ответил он с негодованием. – Я ходил в школу. Среднюю школу. Лучшую школу.

- Тебя же отчислили, - возражаю я. – Ты же знаешь, что нужно два человека, чтобы сделать ребёнка.

- Она была на таблетках.

- Может быть, она забыла. Бывает, - говорю я.

- Насрать, как это произошло. Я не могу заботиться об этом.

- Прекрати так его называть. Как зовут ребёнка?

- Я не знаю… София или вроде того.

Я встаю с дивана и подхожу к малышке. – София, да? – Я достаю её из кроватки, кладу на плечо, похлопывая по спине, чтобы она успокоилась. – Всё хорошо. Шшшш. Мама вернётся вечером.

Я смотрю на Рикардо, ожидая ответа.

- Не знаю; она сказала, что вернётся, когда закончит работу.

- Когда её в последний раз кормили? – спрашиваю я.

- Откуда мне знать. Я пытался дать ей хлопья, но…

- Ты пытался дать ребёнку хлопья? – вмешиваюсь я.