Не говоря ни слова — потому что вокруг находились раненые и умирающие, и если бы они услышали его речь, то их пришлось бы убить, а это не входило в планы Гарри, — он забрался на верблюда, которого, к изумлению сослуживцев, называл Дейзи, и трое бедуинов спокойно поехали вперед к месту встречи вертолета из отряда войск специального назначения, базировавшегося в столице Саудовской Аравии Эр-Рияде.

— Мы сократили список до трех кандидатур, — сказал Джардин, терпеливо ожидая, пока Ронни Шабодо снимал куртку и искал место, куда бы ее положить. Как обычно, он остановился на том, что положил ее на пол, рядом с креслом. Ронни осторожно раскрыл футляр для очков и надел очки в стальной оправе, которыми пользовался для чтения.

Венгр поднял голову и вежливо посмотрел на Джардина.

— Я готов.

Джардин раскрыл одну из трех папок и толкнул ее через стол к Шабодо.

— Тут юрист, летчик морской авиации и солдат.

Ронни взял папку, быстро просмотрел ее, а затем начал читать уже более тщательно. До Джардина донесся шум отбойного молотка, работавшего где-то в районе Ламбетского дворца, и приглушенные сигналы автомобилей. К своему удивлению Дэвид почувствовал сожаление по поводу того, что примерно пять лет назад бросил курить. Располагающий к лени июньский день, вроде сегодняшнего, как раз хорош для того, чтобы затянуться прекрасным турецким табаком.

Сзади на книжной полке тикали часы. Часы эти Дороти подарила ему в день третьей годовщины их свадьбы, и выполнены они в виде выездного экипажа Георга III, причем механизм был работы Томаса Маджа, изобретателя анкерного механизма, а футляр и все внешнее оформление — работы Кристофера Пинчбека-младшего. Этакий хронометр-гибрид, но именно поэтому очень редкая вещь. Дороти купила их случайно, ничего не понимая в часовом деле, она просто знала, что дед Дэвида был часовым мастером и самым любимым родственником. И она отдала за них последние двести фунтов, проявив при этом такую же неукротимую энергию юности, какую сейчас явно демонстрировала его секретарша Хетер.

Джардин повернулся к Шабодо, поймав конец фразы:

— …о них.

— Извини, Ронни. В такие июньские полдни я обычно дремал на занятиях.

— В Итоне, да?

Боже, Ронни был таким же снобом, как и умницей. Словно пес, который не мог вытащить нос из мусорного ящика. И это делало его уязвимым. Как и Хетер, с ее непоколебимой верой в свое будущее в этом загадочном офисе настоящих секретов. Джардин инстинктивно чувствовал слабости других людей, что позволяло ему полностью понимать их. Настоящие лидеры, как учил его дед, должны четко осознавать собственные недостатки. Иногда в самых сокровенных мыслях Дэвид Джардин желал иметь подобную уверенность и относительно своих сильных сторон.

— Нет, Ронни, не в Итоне.

— Расскажи мне о них, обо всех троих. В этих досье все хорошо сказано: каждый из них родился в Южной Америке, каждый обладает определенными талантами, надежны, и мозги у них варят. Все хорошо, они выглядят способными парнями, которых впереди ожидает хорошая карьера. Но я знаю тебя, Дэвид, и мы с тобой не сидели бы здесь, если бы ты не проделал чертовски большую предварительную работу и не собрал бы сведений больше, чем в этих тощих розовых папках…

Джардин взглянул на Шабодо.

— Юрист мало знаком с нашими делами, хотя три года проработал в прокуратуре и ему приходилось контактировать со специальной службой и службой безопасности. Дважды он имел дело с этими учреждениями. Первый раз, когда отказался замять дело офицера, которого уже нет с нами, проникшего в дом советника по экономике бельгийского посольства и застуканного во время попытки вскрыть сейф. А в другой раз, когда кто-то в интересах Советов передал кое-какие секретные документы в «Санди таймс». Впоследствии оказалось, что это секретарша Билла, с большой грудью.

— Мы не пытались давить на него? — поинтересовался венгр.

— Не слишком сильно. Юридический отдел попытался объяснить, что это наносит вред национальным интересам и все такое прочее, но Малькольм и бровью не повел.

— Из левых?

— Как это обычно бывает, он член Лейбористской партии, но не особенно интересуется политикой. Написал сильную статью с осуждением агрессивных левацких настроений в Ламбетском дворце. [6]Человек активный, хорошие мозги.

— Значит, нам он не подойдет, потому что, — Ронни медленно отвел взгляд от досье Малькольма Стронга, — этот человек себе на уме.

— Похоже, что так.

Шабодо взглянул на досье с чувством неудовлетворения, он явно был разочарован.

— Родился в Криффе, Пертшир. Родители навещали родственников, а затем вернулись в Аргентину, когда малютке Стронгу было два месяца.

— У него британское свидетельство о рождении. — Джардин бросил сердитый взгляд на Хетер, появившуюся в дверях и показывающую жестом, что у нее срочное дело. Секретарша исчезла, закрыв за собой дверь.

— Так, значит, двойная национальность, — продолжил Шабодо читать досье. — Отец шотландец, фермер в третьем поколении, мать аргентинка. До тринадцати лет учился в Буэнос-Айресе, потом Эдинбургская академия и Королевский колледж в Лондоне. Степень бакалавра гуманитарных наук с отличием. Часто посещает Южную Америку. В первый год своего обучения на юридическом факультете работал переводчиком испанского языка в одной из пароходных компаний. Принят в коллегию адвокатов… работа в государственном обвинении. Взят на заметку… Генриеттой из юридического отдела. У службы безопасности на него ничего нет… коллеги отзываются очень хорошо, начальство считает, что он достигнет многого… им уже заинтересовалось Министерство финансов. Хороший слушатель… меткий репортер… не поддается давлению. Отличное здоровье. Не женат, но живет с женщиной старше его. — Шабодо удивленно посмотрел на Джардина поверх очков.

— У нее свое дело — фирма по продаже вина. Отец — поверенный в Солсбери.

— Тридцать четыре — это такой возраст, когда женщины стремятся обзавестись детьми, не так ли?

Не отрывая взгляда от Джардина, Ронни протянул руку к валяющейся на полу куртке и принялся, словно слепой, шарить в ней в поисках трубки.

— Давай оставим подобные вопросы для общества незамужних женщин, хорошо?

Шабодо пожал плечами.

— Тебе, наверное, просто нравится его внешность.

— Именно так. — Джардин никак не прореагировал на колкость, он обладал потрясающей выдержкой. — Следующий?

— Лейтенант Уильям Героло, ВМС Великобритании, пилот истребителя «Харриер». Поступил на службу во время войны за Фолкленды, сейчас находится на борту авиабазы военно-морских сил в Йовиле. Я правильно употребил термин «на борту», Дэвид, хотя Йовил и сухопутная база.

— Летает на выполнение специальных заданий, — добавил Джардин. — Исключительно храбро вел себя во время побега из плена. Его поймали, но он мужественно выдержал допрос в течение пяти суток. Два сломанных ребра и покалеченное запястье в результате.

— Чертов глупец, мог бы уже и не летать.

Это сказал Ронни, который в 1956 году швырял бутылки с «коктейлем Молотова» [7]в русские танки в Будапеште.

— Гордость перуанца, как понимаешь. Мать перуанка, преуспевающая банкирша, отец из Лестершира. Богатый скотовод.

Шабодо выглядел совсем разочарованным.

— А на испанском он говорит, это точно?

Джардин чувствовал, что венгр теряет всякий энтузиазм, и это беспокоило его, так как подобное настроение могло передаться и на следующего кандидата.

— Разумеется, говорит. Ронни, твоя трубка выпала из куртки. Она под креслом… чуть дальше… левее.

— Спасибо, Дэвид. А третий?

Шабодо положил перед собой досье с таким видом, будто его мало интересовал следующий кандидат.

— Генри Форд. Сейчас находится в составе войск специального назначения в Персидском заливе. Сначала служил офицером в Шотландском гвардейском полку, был в составе секретного подразделения в Северной Ирландии, отмечен в рапортах. Отец из графства Антрим, мать — дочь министра иностранных дел Аргентины в правительстве президента Перона, в ее жилах течет шотландская и аргентинская кровь. Форд отлично говорит по-испански, поэтому военные и отправили его в Кувейт. Ты ищешь спички?