Наступила пауза, потом в трубке раздался другой голос.

— Сеньора Энрикеса здесь нет.

— Но сеньор Энрикес просил меня позвонить по этому номеру, — настаивал детектив, — даже собственноручно записал его.

Снова наступила пауза, потом прозвучал ответ:

— Если он появится здесь, то где сможет найти вас?

Сердце у Эдди Лукко заколотилось сильнее, он назвал номер телефона-автомата на Хадсон-стрит, сказав, что застать его можно будет в течение ближайших двух часов.

— Я не знаю сеньора Энрикеса, но если кто-то с таким именем позвонит и спросит, не звонили ли ему, то я передам этот номер, хорошо?

— Большое спасибо, — ответил Лукко и положил трубку.

А тем временем в баре ответивший на звонок бармен Алехандро Доминго вернулся за стойку, поработал еще полчаса, затем снял фартук и приказал младшему бармену заменить его. Вымыв лицо и руки в туалете под наблюдением двух детективов, бармен надел стеганую парку, фетровую шляпу и вышел из бара.

Алехандро Доминго перешел улицу и направился в расположенное в четырех кварталах от бара бюро путешествий «Эль Парадизо», а за ним следовали двое детективов — мужчина и женщина — и пять неприметных машин. Мгновенно и незаконно было организовано прослушивание телефонов бюро путешествий, откуда как раз звонили в телефон-автомат на Хадсон-стрит. Раздавались гудки, но телефон не отвечал. Лукко ругал про себя полицейского, который должен был быть уже там и ответить на звонок. Может быть, он застрял в дорожной пробке или попал в аварию? Лукко понимал, что удачная затея может обернуться крахом. И в этот момент какой-то парень, похоже, просто бродяга, накачавшийся дешевым вином, снял трубку. Разговор получился совершенно бестолковый, и, когда звонивший повесил трубку, не трудно было представить себе, что он поносит Алехандро за то, что тот неправильно записал номер телефона. Так что не произошло ничего страшного, потому что все, что требовалось от этого подслушивания, так это записать на пленку голос звонившего.

Пленка была моментально отправлена в отдел разведки Департамента полиции Нью-Йорка, где хранились записи голосов известных преступников, включая торговцев наркотиками, по которым можно установить их личность с такой же точностью, как по отпечаткам пальцев.

Голос человека, звонившего из бюро путешествий «Эль Парадизо», принадлежал некоему Хуану Бакьеро Камачо, разыскивающемуся в Майами по подозрению в контрабанде наркотиков.

Эдди Лукко откинулся на сиденье и облегченно улыбнулся. Он протянул ладонь Варгосу, который шлепнул по ней, поздравляя напарника.

— Вот мы и зацепились… — сказал Лукко и посмотрел прямо в глаза Луису, который усмехнулся в ответ.

Дэвид Джардин стоял у окна своего углового кабинета на восьмом этаже и смотрел на крышу Ламбетского дворца. После стольких лет пребывания в этом кабинете он уже не обращал внимания на часы-куранты Биг Бена на том берегу реки или на флаг, развевающийся на главной башне палаты лордов всего в миле отсюда. В данный момент он наблюдал за авиалайнером «Конкорд», летевшим в вечернем небе на запад в направлении аэропорта Хитроу. На борту этого авиалайнера находился человек (Дэвид знал это точно, потому что держал в руке список пассажиров), путешествующий с перуанским паспортом на имя Луиса Осорио Рестрепо. По профессии он был адвокатом и консультантом международного банка «Банко ди коммерсио принсипал» с отделениями в Ла-Пасе, Каракасе, Рио-де-Жанейро, Женеве и Барселоне.

Джардин знал, что Рестрепо являлся одним из самых доверенных советников Пабло Энвигадо. В сообщениях из Парижа от французской службы безопасности говорилось, что Рестрепо недавно посетил собрание банкиров в Париже, где обсуждались вопросы финансирования строительства завода по сборке японских автомобилей в Аргентине. Останавливался он в отеле «Крийон» вместе с двумя помощниками, которые скорее всего были телохранителями. На следующий день после совещания Рестрепо вылетел в Женеву, а за полтора часа до вылета его самолета на мосту, ведущем на набережную Анатоля Франса, произошло убийство в гангстерском стиле известного торговца кокаином, владельца ресторана в Венеции по фамилии Монтепалчино. Подобное совпадение привлекло внимание всех заинтересованных служб, в том числе и офиса Джардина. Тот факт, что это сообщение поступило к нему через шесть недель после происшествия, не удивил Джардина. Вполне типично для бюрократии в сфере разведки.

Дэвид Джардин знал, что Пабло Энвигадо был поставщиком Монтепалчино, а венецианский трансвестит руководил частью европейской сети распространения кокаина. И он ничуть не сомневался, что адвокат Энвигадо получил задание найти организацию оптовиков, чтобы заменить убитого, известного в подпольном мире под кличкой Венецианская Шлюха.

Пока он гадал о причинах, побудивших Рестрепо посетить Лондон, Ронни Шабодо, Кейт Говард и Билл Дженкинз, сидя в его кабинете, молча читали оперативный план Джардина для операции «Коррида», включавший и последние корректировки так называемого «выпуклого следа», который в настоящее время прокладывался в Южной и Северной Америках и Европе с целью создания легенд для «Пакета» и «Багажа».

Когда громоподобный, всегда драматичный рев «конкорда» смолк, Дэвид так еще и не решил для себя, что Рестрепо собирается делать в Лондоне. Переодетые агенты отдела специальных расследований таможенной службы уже находились на месте, и они проследят за каждым его шагом, но и Рестрепо наверняка знает об этом, а значит, и будет вести себя соответственно. Но, как бы там ни было, одно можно было утверждать определенно: куда бы ни направлялся Рестрепо, это обязательно связано с делами картеля.

Дэвид пожал плечами и повернулся к присутствующим. Его личная секретарша Хетер молча наливала всем кофе.

Кейт сидела закинув ногу на ногу, прядь волос упала на нос, слегка перекосив очки. Джардин заметил, что одна пуговичка на ее розовой хлопчатобумажной блузке расстегнулась — как раз прямо над поясом твидовой юбки «Егерь». Он точно знал, что юбка имеет эмблему «Егерь», потому что, когда он любезно заметил Кейт, что ему нравится ее юбка, она сообщила, где купила ее. Должно быть, она почувствовала, что он смотрит на нее, потому что подняла взгляд, посмотрела ему прямо в глаза и вновь вернулась к досье.

Дэвид оглянулся и встретился взглядом с Ронни Шабодо, который незаметно, с довольным видом покачал головой и углубился в изучение досье операции «Коррида».

— Все прочитали?.. В «Керзоне» идет хороший фильм, и я надеялся успеть на сеанс в восемь десять.

— Что за фильм? — поинтересовался Билл.

— «Сирано де Бержерак». С Джеральдом Депардье. Слышал, фильм очень хороший.

— Ладно. — Шабодо бросил последний взгляд на досье и закрыл его. — Я готов, — сказал он и посмотрел на часы.

Джардин подумал, есть ли у Ронни маленькая тарталетка, как венгр однажды назвал любовницу известного политика. Кто-нибудь, кто скрашивал бы его скуку в неубранной холостяцкой квартире, которую Шабодо именовал домом.

— Жераром, а не Джеральдом, — поправила Кейт, сняла очки и протерла их краешком розовой хлопчатобумажной блузки.

— Что? — Джардин бросил взгляд на Шабодо, подумав, что это замечание относится к его тщательно продуманному плану.

— Жерар Депардье, — пробормотал Билл Дженкинз, делая какие-то пометки карандашом на полях своей копии совершенно секретного досье операции «Коррида».

Да, кофе, разумеется, не самая хорошая идея. Лучше было бы устроиться в комнате для совещаний с пивом и бутербродами.

— Мне кажется, план очень хорош. — Ронни запустил свою трубку в пакет с табаком «Холланд-хаус». — И, возможно, он даже сработает, — усмехнулся он, обнажив в улыбке зубы.

«Раз он уходит из офиса вставив зубной протез, значит, точно собирается провести ночь с пятницы на субботу с тарталеткой», — подумал Джардин. И вдруг поймал себя на том, что смотрит на Кейт. Она снова водрузила на нос очки, слегка подправив их средним пальцем правой руки.