Двадцать седьмого ноября прибыл в наше распоряжение французский корабль, чтобы доставить нас в Константинополь.

Двадцать восьмого ноября я попрощался с гранмагистром. Пришли попрощаться со мной все знатные люди, наместник папы, епископ. Мальта очень теплый край. В декабре цветет там сирень и другие цветы. С инжира облетела листва, а виноград был еще в зелени. Зимой там не бывает ни снега, ни заморозков, ни морозов. Становится чуть прохладней, [лишь] когда подует северный ветер. Говорят, лето бывает очень знойное. Местность неровная и скалистая. Множество змей, но не ядовитых. Множество фруктовых садов, лимонов и апельсинов. Помимо садов, деревьев нет. Листва всю зиму зеленая. Летом, говорят, трава выгорает. В стране варваров, что находится против Мальты, сидят три сильных царя. Они не подчиняются султану. По эту сторону тунисский царь соседствует с султаном, он враждует с Мальтой. Множество его пиратских кораблей ходит по морю. За ним Алжир. А затем Французское Марокко. Повыше, напротив [владения] Голландии, французский король. Правитель Марокко собственноручно убил, оказывается, семьдесят тысяч человек. Это у них считается большой доблестью. Говорят, те страны очень жаркие. [Живут там] чернокожие.

Пятого декабря выехали из Мальты. Гранмагистр явился распорядиться, чтобы наш корабль провожала большая каторга, так как из той гавани судно не может выйти в море, если его не выведут. К тому же совершенно не было попутного ветра. Гребцов на судне было до двухсот человек. Но все же не могли идти. Ту ночь так зря и простояли.

Шестого декабря вернулись обратно, так как попутного ветра не было, и седьмого числа оставались в Мальте.

Восьмого декабря господь послал нам добрый ветер, и в полдень отбыли. Тот день и ту ночь дул попутный ветер.

Затем он усилился. Судно шло быстро, но было сильное волнение на море. Миновали Морею [или Пелапонес]. Ветер совсем утих. К северу мы оставили Негро-Понте [Эвбея], а к югу — Кандию, которую турки называют Гирита. Миновали Хиос, что турки называют Сахиз.

Здесь выгоняют белую смолу.

Ветер дул очень сильный. В страхе провели ту ночь. К Смирне подойти не смогли. Рассвело. Мы повернули обратно.

Семнадцатого декабря вошли в гавань острова Митилины. Гавань была там на редкость хорошая, большая и длинная. Все другие острова, лежащие вокруг, дикие и голые. А здесь растут во множестве оливковые деревья и деревья, покрытые зеленой листвой. Было приятно, как летом.

Двадцать первого декабря подул хороший ветер. Вышли из гавани. До Смирны оставалось около семидесяти пяти миль. Ветер стал стихать. От полудня до часу ночи не смогли достичь гавани. Ниже города Смирны находится одна крепость, и поближе к ней бросили мы якорь и стали там. Капитан на лодке отплыл в город. Один край моря около Смирны словно срезан на пятнадцать миль в длину. И ширина большая. Город Смирну я не сумел посмотреть. Он [расположен] на хорошем месте. Много стран соседствует с ним. В таком месте не будет недостатка в путешественниках. Город не так уж велик. Он был виден нам сбоку, не целиком. Но говорили, что он не велик. Но там найдешь путешественников отовсюду. Вокруг все горы. Они до половины покрыты снегом, неглубоким. Пониже на склонах снега нет, и на них лиственный лес. А в низинах растут оливковые деревья. Словно лето. Но стало прохладно. А ночью под рождество выпало столько снега, что на кораблях можно было сгребать его рукой. Было похоже, что город хорош, но ни вокруг него, ни на том острове, что мы посетили перед этим, не было нигде никаких построек. Остров тот равен Сахизу. О размере его я писал выше. Но населен он редко, в одном месте около шести, в другом — около десяти домов. Может быть, и были еще поселения, но я не пишу об остальных, ибо не видел их. Вокруг Смирны было видно со стороны лишь пять-шесть деревень. Местность эта хорошая, открытая. Лишь одна деревня была побольше остальных — около ста домов, а в остальных — по десяти, пятнадцати и не больше. Местность, почва, растительность все здесь прекрасно, но божья благодать не осеняет, видимо, те места, где ступала нога турка. Он опустошил все. Если бы видели вы сами, то убедились бы в правоте моих слов. Все это я видел с корабля, но на сушу не спускался. А на том острове я сходил с корабля и много ходил вокруг. Смирненские турки пользуются лучшей славой. Они проявляют уважение к христианам, не совершают насилия над ними. Делают ли они это по доброте человеческой или из страха перед французами, судите сами. Путь из Франции лежит прямо через Смирну.

Двадцать седьмого декабря выехали из Смирны, но остановились поблизости в гавани. Не было попутного ветра.

Двадцать девятого декабря подул попутный ветер. Проехали семьдесят миль. Прибыли в город Митилины [Лесбос]. Остановились у того острова, но город находился за той гаванью. Город не очень маленький, с крепостью. И в нем сидит паша. Местность прекрасная. Домов не очень много, и они больше называются домами [такие жалкие]. Но город расположен на хорошем месте. Поблизости Анатолия и другие острова. Местность прекрасная, но скудная постройками.

Тридцатого декабря мы отплыли из Митилин, проехали пролив. Остров Митилины здесь в оливковых деревьях, цитрусах, но строений мало. Справа Анатолия. Мы плыли вдоль анатолийского побережья. Проезжали хорошие, плодородные Земли. Всю ночь было волнение на море. Когда подошли к Константинопольскому проливу, стало светать.

Тридцать первого декабря не смогли войти в пролив. Дул встречный ветер. Нельзя было сдвинуться с места. Ту ночь и следующий день первого января все время было такое сильное волнение, что даже корабль со спущенным якорем заметно сошел с места. Были туманы, дожди. До десятого января было страшное волнение с маленькими перерывами. Десятого января подул слабый попутный ветер. Мы поплыли к проливу и божьей милостью вошли в первую Дарданельскую крепость, которая существует по обе стороны [пролива] еще с первых времен христианства. От Дарданельской крепости до святой горы [Афон] до семидесяти пяти миль. От Первых Дарданелл до Вторых Дарданелл, которые построены ныне турками, до двенадцати миль в сторону Константинополя.

Одиннадцатого января по полуночи поднялся снова встречный ветер. Мы остались стоять в проливе, не опасаясь волнения.

Тринадцатого января поднялся попутный ветер. Поехали, миновали Галиополи и приблизились к Мармаре [Мраморному морю]. Галиополи небольшой старинный город, на берегу моря в Урумее. В Мраморном море в сторону Анатолии находится остров с высокой горой, где родится белый мрамор. Ветер перестал дуть. Сутки те простояли там впустую. Вокруг видны хорошие страны. Строений мало, а деревни разорены турками.

Пятнадцатого января немного подвинулись вперед и миновали Мраморное море. Ветер снова стих. Иногда он дул, но совсем незначительный.

Семнадцатого января дул боковой ветер. Ехали темной и туманной ночью. У нас был капитан злой, глупый и непослушный. Приблизились к Константинополю. Ночью нельзя было входить в гавань. Дул встречный ветер. Мы стали кружиться на месте до рассвета. Оказывается, в темноте не смогли разобраться в пути. Берег находился поблизости. Наш корабль наскочил на мель и увяз. Благодарение господу, что не было камней, а не то бы корабль разбился вдребезги. Еще не было полуночи. Поработали. И ветер, слава богу, утих, иначе мы могли погибнуть. То пушки перетаскивали на корму, то опускали якоря и тянули канатами. Господь смилостивился над нами. Рассвело, и корабль сняли с мели. Мы прибыли в Константинополь. Остановились около Иеди-Куля.

Девятнадцатого января утром посол прислал лодку с янычарами. Сошли с корабля. Обогнули Константинополь с трех сторон. Я хорошо мог рассмотреть его так же, как и с корабля. Город большой со множеством зданий, но нам, прибывшим из Франции, он не мог особенно понравиться. Местоположение у него исключительное, а здания и все другое не поразили меня. Вокруг него стена во многих местах разрушена, стара. Новой стройки нигде не видно. Только семь башен Иеди-Куля побелили и оштукатурили заново, когда туда поселили русского посла. Внутри я не был и не смотрел. Но те, кто видел, рассказывали нам [о его состоянии]. Посол поселил нас в отведенное нам помещение и устроил нас хорошо.