Так что сами видите: поскольку, когда живешь в пустыне, больших радостей нет, то большими радостями становятся маленькие радости, и детские забавы становились забавами взрослых мужчин. Это относилось ко всем в равной мере: к летчикам, механикам, укладчикам парашютов, капралам, которые готовили еду, и к владельцам лавок. Это относилось и к Старику и Юнцу. Они выпросили себе отпуск на двое суток, и их подбросили самолетом до Каира. Оказавшись в гостинице, они мечтали о ванне с не меньшим нетерпением, чем молодожены ждут первой брачной ночи.

    Старик вытерся и, обмотавшись полотенцем и положив руки под голову, улегся на кровати. Юнец был в ванной. Положив голову на край ванны, он постанывал и вздыхал от блаженства.

    – Послушай-ка, Юнец, - произнес Старик.

    – Да.

    – А чем мы теперь займемся?

    – Женщинами, - ответил Юнец. - Найдем женщин и пригласим их на ужин.

    – Это потом, - сказал Старик. - Это может подождать.

    Был еще ранний вечер.

    – Мне так не кажется, - сказал Юнец.

    – А по-моему, - возразил Старик, - с этим можно и подождать.

    Старик был очень старым и разумным. Действовать поспешно было не в его правилах. Ему было двадцать семь лет, гораздо больше, чем кому-либо в эскадрилье, включая командира, и все весьма считались с его мнением.

    – Сначала пройдемся по магазинам, - сказал он.

    – А потом? - послышался голос из ванной.

    – Потом обдумаем сложившуюся ситуацию.

    Наступило молчание.

    – Старик?

    – Да.

    – Ты знаешь здесь каких-нибудь женщин?

    – Знал когда-то. Знал одну турчанку с очень белой кожей. Ее звали Венка. Еще была одна югославка, на голову выше меня, по имени Кики, и еще была, кажется, сирийка. Не помню, как ее звали.

    – Позвони им, - сказал Юнец.

    – Уже позвонил, пока ты ходил за виски. Ни одну не застал. Не вышло.

    – Вот так всегда, - сказал Юнец.

    – Походим сначала по магазинам, - сказал Старик. - У нас еще куча времени.

    Юнец вылез из ванны через час. Оба надели на себя чистые шорты и рубашки цвета хаки и пошли вниз. Пройдя через гостиничный вестибюль, они оказались на улице, залитой жарким солнцем. Старик надел темные очки.

    – Знаю, что мне нужно, - сказал Юнец. - Очки от солнца.

    – Хорошо. Пойдем купим.

    Они остановили извозчика и велели ему ехать в Сигурел. Юнец купил очки, а Старик - покерные кости, после чего они побрели по раскаленной многолюдной улице.

    – Обратил внимание на девушку? - спросил Юнец.

    – У которой ты купил очки?

    – Да. Темненькая.

    – Наверное, турчанка, - сказал Старик.

    – Мне все равно, - сказал Юнец. - Но девчонка потрясающая. Тебе так не показалось?

    Засунув руки в карманы, они шли вдоль Шариа-Каср-эль-Нил. Юнец надел только что купленные очки. Был жаркий день. Пыльная улица была переполнена египтянами, арабами и босоногими мальчишками. Мухи кружились вокруг мальчишек, жужжали возле их воспаленных глаз. Глаза у них были воспалены, потому что их матери сделали с ними что-то ужасное, когда мальчики были совсем детьми, и все затем, чтобы их не взяли в армию, когда они вырастут. Мальчишки шли следом за Стариком и Юнцом и громко кричали без устали: "Бакшиш! Бакшиш!" - и мухи преследовали попрошаек. В Каире пахнет не так, как в каком-нибудь другом городе. Пахнет тут не чем-то одним, и запах не исходит из какого-то определенного места. Им пропитано все вокруг: сточные канавы, тротуары, дома, магазины, товары, продающиеся в магазинах, еда, которая готовится тут же, лошади и лошадиный навоз на улицах. Им пропахли люди и солнце, заливающее своими лучами людей, а также сточные канавы, лошадей, еду и отбросы, валяющиеся на улицах. Это особый острый запах, в котором одновременно чувствуется и что-то сладкое, и гниющее, и жаркое, и соленое, и горькое, и он никогда не исчезает, даже прохладным ранним утром.

    Два летчика медленно брели в толпе.

    – Разве тебе она не показалась потрясающей? - спросил Юнец.

    Ему хотелось услышать мнение Старика.

    – Хороша.

    – Еще как хороша. Знаешь что, Старик?

    – Что?

    – Я бы хотел провести вечер с этой девушкой.

    Они перешли на другую сторону улицы и двинулись дальше.

    – Да ради Бога, - сказал Старик. - Но почему бы тебе не позвонить мадам Розетт?

    – Что еще за Розетт?

    – Мадам Розетт, - поправил его Старик. - Великая женщина.

    Они проходили мимо заведения, которое называлось "Бар Тима". Его держал англичанин, которого звали Тим Гилфиллан. Во время минувшей войны он был сержантом-квартирмейстером, и каким-то образом ему удалось остаться в Каире, после того как оттуда ушли военные.

    – А вот и Тим, - сказал Старик. - Давай-ка заглянем к нему.

    Внутри, кроме Тима, никого не было. Он был занят тем, что расставлял бутылки на полках за баром.

    – Так-так-так, - сказал он, обернувшись. - Где это вы, ребята, пропадали все это время?

    – Привет, Тим.

    Он не помнил их, но, глядя на них, было ясно, что они явились из пустыни.

    – Как там мой старый друг Грациани? - спросил он, облокотившись о стойку бара.

    – Он недалеко от нас, - сказал Старик. - Около Мерсы.

    – На чем вы сейчас летаете?

    – На "гладиаторах".

    – Вот черт, да на них же еще лет восемь назад летали.

    – Это все те же, - сказал Старик. - Совсем износились.

    Они взяли стаканы с виски и направились к столику в углу.

    – А кто она, эта Розетт? - спросил Юнец.

    Старик сделал большой глоток и поставил стакан.

    – Великая женщина, - ответил он.

    – Кто она такая?

    – Старая грязная сирийская еврейка.

    – Это ладно, - сказал Юнец, - но почему ты о ней вспомнил?

    – Что ж, - ответил Старик. - Я скажу тебе. Мадам Розетт держит самый большой бордель на свете. Говорят, что она может доставить тебе любую девушку во всем Каире.

    – Чушь собачья.

    – Нет, так и есть. А ты возьми позвони ей и скажи, где ты видел женщину, где она работает, в каком магазине, в каком отделе, опиши ее поточнее, а все остальное она сделает сама.

    – Да не будь же ты таким наивным, - сказал Юнец.

    – Это правда. Чистая правда. Мне о ней в тридцать третьей эскадрилье рассказывали.

    – Тебя разыграли.

    – Хорошо. Давай возьмем телефонный справочник и найдем номер ее телефона.

    – Под этой фамилией ее вряд ли найдешь в телефонном справочнике.

    – А я тебе говорю - найдешь, - сказал Старик. - Пойди и поищи мадам Розетт. Сам увидишь, что я прав.

    Юнец не верил ему, однако пошел к Тиму и попросил у него телефонный справочник. Вернувшись, он положил книгу на стол, раскрыл ее и принялся листать страницы, пока не дошел до "Роз...". Его палец двинулся по колонке. Розеппи... Розери... Розетт. Вот она, Розетт, мадам, адрес и номер телефона, все есть. Старик внимательно наблюдал за ним.

    – Нашел?

    – Да, вот здесь. Мадам Розетт.

    – Ну так почему бы тебе не позвонить ей?

    – А что я ей скажу?

    Старик посмотрел на дно своего стакана и перемешал пальцами кусочки льда.

    – Скажи, что ты полковник, - ответил он. - Полковник Хиггинс. Летчикам она не очень-то доверяет. И скажи, что ты видел красивую смуглую девушку, которая продает солнцезащитные очки в Сигуреле, и ты хотел бы, как ты выразился, поужинать с ней.

    – Здесь нет телефона.

    – Еще как есть. Вон он.

    Юнец огляделся и увидел телефон, который висел на стене в конце стойки бара.

    – У меня нет пиастра.

    – У меня есть, - сказал Старик.

    Он порылся в кармане и положил на столик монету.

    – Тим услышит все, что я буду говорить.

    – А какое, черт возьми, это имеет значение? Может, он и сам ей иногда звонит. - И прибавил: - Трус ты.