И тут я увидел маленького пожилого человечка в безукоризненном белом костюме, бодро шагавшего вдоль бассейна. Он шел быстрой подпрыгивающей походкой, с каждым шагом приподнимаясь на носках. На нем была большая панама бежевого цвета; двигаясь вдоль бассейна, он поглядывал на людей, сидевших в шезлонгах.

    Он остановился возле меня и улыбнулся, обнажив очень мелкие неровные зубы, чуточку темноватые. Я улыбнулся в ответ.

    – Простите, пажалста, могу я здесь сесть?

    – Конечно, - ответил я. - Присаживайтесь. Он присел на шезлонг, как бы проверяя его на прочность, потом откинулся и закинул ногу на ногу. Его белые кожаные башмаки были в дырочку, чтобы ногам в них было нежарко.

    – Отличный вечер, - сказал он. - Тут на Ямайке все вечера отличные.

    По тому, как он произносил слова, я не мог определить, итальянец он или испанец, или скорее он был откуда-нибудь из Южной Америки. При ближайшем рассмотрении он оказался человеком пожилым, лет, наверное, шестидесяти восьми - семидесяти.

    – Да, - ответил я. - Здесь правда замечательно.

    – А кто, позвольте спросить, все эти люди? - Он указал на купающихся в бассейне. - Они не из нашей гостиницы.

    – Думаю, это американские моряки, - сказал я. - Это американцы, которые хотят стать моряками.

    – Разумеется, американцы. Кто еще будет так шуметь? А вы не американец, нет?

    – Нет, - ответил я. - Не американец.

    Неожиданно возле нас вырос американский моряк. Он только что вылез из бассейна, и с него капала вода; рядом с ним стояла английская девушка.

    – Эти шезлонги заняты? - спросил он.

    – Нет, - ответил я.

    – Ничего, если мы присядем?

    – Присаживайтесь.

    – Спасибо, - сказал он.

    В руке у него было полотенце, и, усевшись, он развернул его и извлек пачку сигарет и зажигалку. Он предложил сигарету девушке, но та отказалась, затем предложил сигарету мне, и я взял одну. Человечек сказал:

    – Спасибо, нет, я, пожалуй, закурю сигару.

    Он достал коробочку из крокодиловой кожи и взял сигару, затем вынул из кармана складной ножик с маленькими ножничками и отрезал у нее кончик.

    – Прикуривайте. - Юноша протянул ему зажигалку.

    – Она не загорится на ветру.

    – Еще как загорится. Она отлично работает.

    Человечек вынул сигару изо рта, так и не закурив ее, склонил голову набок и взглянул на юношу.

    – Отлично? - медленно произнес он.

    – Ну конечно, никогда не подводит. Меня, во всяком случае.

    Человечек продолжал сидеть, склонив голову набок и глядя на юношу.

    – Так-так. Так вы говорите, что эта ваша замечательная зажигалка никогда вас не подводит? Вы ведь так сказали?

    – Ну да, - ответил юноша. - Именно так.

    Ему было лет девятнадцать-двадцать; его вытянутое веснушчатое лицо украшал заостренный птичий нос. Грудь его не очень-то загорела и тоже была усеяна веснушками и покрыта несколькими пучками бледно-рыжих волос. Он держал зажигалку в правой руке, готовясь щелкнуть ею.

    – Она никогда меня не подводит, - повторил он, на сей раз с улыбкой, поскольку явно преувеличивал достоинства предмета своей гордости.

    – Один момент, пажалста. - Человечек вытянул руку, в которой держал сигару, и выставил ладонь, точно останавливал машину. - Один момент. - У него был удивительно мягкий монотонный голос, и он, не отрываясь, смотрел на юношу. - А не заключить ли нам пари? - Он улыбнулся, глядя на юношу. - Не поспорить ли нам, так ли уж хорошо работает ваша зажигалка?

    – Давайте поспорим, - сказал юноша. - Почему бы и нет?

    – Вы любите спорить?

    – Конечно, люблю.

    Человечек умолк и принялся рассматривать свою сигару, и, должен сказать, мне не очень-то было по душе его поведение. Казалось, он собирается извлечь какую-то для себя выгоду из всего этого, а заодно и посмеяться над юношей, и в то же время у меня было такое чувство, будто он вынашивает некий тайный замысел.

    Он пристально посмотрел на юношу и медленно произнес:

    – Я тоже люблю спорить. Почему бы нам не поспорить насчет этой штуки? По-крупному.

    – Ну уж нет, - сказал юноша. - По-крупному не буду. Но двадцать пять центов могу предложить, или даже доллар, или сколько это будет в пересчете на местные деньги, - сколько-то там шиллингов, кажется.

    Человечек махнул рукой.

    – Послушайте меня. Давайте весело проводить время. Давайте заключим пари. Потом поднимемся в мой номер, где нет ветра, и я спорю, что если вы щелкнете своей зажигалкой десять раз подряд, то хотя бы раз она не загорится.

    – Спорим, что загорится, - сказал юноша.

    – Хорошо. Отлично. Так спорим, да?

    – Конечно, я ставлю доллар.

    – Нет-нет. Я поставлю кое-что побольше. Я богатый человек и к тому же азартный. Послушайте меня. За гостиницей стоит моя машина. Очень хорошая машина. Американская машина из вашей страны. "Кадиллак"...

    – Э, нет. Постойте-ка. - Юноша откинулся в шезлонге и рассмеялся. Против машины мне нечего выставить. Это безумие.

    – Вовсе не безумие. Вы успешно щелкаете зажигалкой десять раз подряд, и "кадиллак" ваш. Вам бы хотелось иметь "кадиллак", да?

    – Конечно, "кадиллак" я бы хотел. - Улыбка не сходила с лица юноши.

    – Отлично. Замечательно. Мы спорим, и я ставлю "кадиллак".

    – А я что ставлю?

    Человечек аккуратно снял с так и не закуренной сигары опоясывавшую ее красную бумажку.

    – Друг мой, я никогда не прошу, чтобы человек ставил что-то такое, чего он не может себе позволить. Понимаете?

    – Ну и что же я должен поставить?

    – Я у вас попрошу что-нибудь попроще, да?

    – Идет. Просите что-нибудь попроще.

    – Что-нибудь маленькое, с чем вам не жалко расстаться, а если бы вы и потеряли это, вы бы не очень-то огорчились. Так?

    – Например что?

    – Например, скажем, мизинец с вашей левой руки.

    – Что? - Улыбка слетела с лица юноши.

    – Да. А почему бы и нет? Выиграете - берете машину. Проиграете - я беру палец.

    – Не понимаю. Что это значит - берете палец?

    – Я его отрублю.

    – Ничего себе ставка! Нет, уж лучше я поставлю доллар.

    Человечек откинулся в своем шезлонге, развел руками и презрительно пожал плечами.

    – Так-так-так, - произнес он. - Этого я не понимаю. Вы говорите, что она отлично работает, а спорить не хотите. Тогда оставим это, да?

    Юноша, не шевелясь, смотрел на купающихся в бассейне. Затем он неожиданно вспомнил, что не прикурил сигарету. Он взял ее в рот, заслонил зажигалку ладонью и щелкнул. Фитилек загорелся маленьким ровным желтым пламенем; руки он держал так, что ветер не задувал его.

    – Можно и мне огонька? - спросил я.

    – О, простите меня, я не заметил, что вы тоже не прикурили.

    Я протянул руку за зажигалкой, однако он поднялся и подошел ко мне сам.

    – Спасибо, - сказал я, и он возвратился на свое место.

    – Вам здесь нравится? - спросил я у него.

    – Очень, - ответил он. - Здесь просто замечательно. Снова наступило молчание; я видел, что человечку удалось растормошить юношу своим нелепым предложением. Тот был очень спокоен, но было заметно, что что-то в нем всколыхнулось. Спустя какое-то время он беспокойно заерзал, принялся почесывать грудь и скрести затылок и, наконец, положил обе руки на колени и стал постукивать пальцами по коленным чашечкам. Скоро он начал постукивать и ногой.

    – Давайте-ка еще раз вернемся к этому вашему предложению, - в конце концов проговорил он. - Вы говорите, что мы идем к вам в номер, и если я зажгу зажигалку десять раз подряд, то выиграю "кадиллак". Если она подведет меня хотя бы один раз, то я лишаюсь мизинца на левой руке. Так?

    – Разумеется. Таково условие. Но мне кажется, вы боитесь.