Второй только успел развернуть пушку, как взрыв боекомплекта разметал останки обоих по сторонам дороги.

Но не успел Алексей порадоваться победе, как из-за поворота дороги в воздух поднялось целое облако микроботов-разведчиков. Словно дожидаясь этого момента, по развилке ударила артиллерия, превратившая гектар леса в пустошь.

— «Стрела» вызывает «Стрижа-десять», — раздался в шлемофоне знакомый голос.

— На приеме.

— Основная часть десанта уничтожена. «Ураганы» и мы начинаем зачистку сектора. Ваша зона сорок пять — двадцать три до линии пятьдесят шесть — десять. Дальше не лезьте. Как понял?

— Понял вас, «Стрела». — Алексей переключился на внутренний канал: — «Стрижи», как слышите? Доложить о потерях.

— «Стриж-десять-два», потерь нет.

— «Стриж-десять-три», нормально.

— Здесь «десять-четыре», порядок.

— Чистим квадрат сорок пять — двадцать три. Идем до линии пятьдесят шесть — десять и пакуемся на борт.

— «Сенга» приняла. Занимаю нижний горизонт, — отозвалась жрица и, подняв машину на тридцать метров, зависла позади разреженной цепи гвардейцев.

Дойдя до проплешины, образовавшейся после артналета, Белый только головой покачал, глядя на громадные ямы, оставленные снарядами, и толстенные древесные стволы, переломанные будто спички. В этом месиве еще вяло копошились несколько «дифендеров», и еще один незнакомый Алексею робот явно китайской постройки. Из четырех человек, сопровождавших роботов, в живых не осталось никого. Их изломанные взрывом тела лежали на дне двух воронок, не подавая ни малейших признаков жизни.

Засмотревшийся на тела врагов Алексей пропустил момент, когда метнувшийся грязно-серым, под цвет талого снега, облаком малыш с оглушающим ревом вцепился в нечто под глубоким сугробом.

Словно от взрыва снег полетел в стороны, открывая ревуна и окровавленное тело, которое он уже заканчивал нарезать своими острыми словно бритва когтями, отрывая куски брони вместе с клочьями мяса.

— И этот не жилец, — прокомментировал Алексей. — Малыш, хватит. Иначе к обеду не успеем.

Услышав слово «обед», ревун облизал окровавленную морду и, напоследок врезав наотмашь когтями по трупу, поспешил следом.

Восточная граница, 14.30 по московскому времени.

Чен Ляо, молодой и талантливый сорокалетний генерал, готовил операцию по захвату назначенного ему рубежа с тщанием и аккуратностью, свойственным китайцам как нации. Укрытая маскировочными средствами полумиллионная группировка готовилась одним броском преодолеть границу до Благовещенска и, развернувшись, ударить в тыл основной русской базе на Дальнем Востоке — городу Владивосток. Он уже открыл рот, чтобы отдать команду, как в воздухе повис едва слышный свист, перешедший в резкий визг, раздиравший барабанные перепонки, и вдруг все стихло. Он, чуть не потеряв фуражку, высунулся из мобильного центра управления, чтобы посмотреть вверх, но увидел лишь словно расцветающие в небе фантастические черные цветы, из которых во все стороны, как пыльца, разлетаются шарики бомб.

Сброшенные с орбитальных крепостей двести пятьдесят тонн термобарических боеприпасов равномерно засеяли весь квадрат расположения войск и по команде негромко хлопнули, выпуская облака внешне безобидного тумана. А потом взвившиеся в воздух шарики детонаторов одновременно превратили тридцать шесть кубических километров воздуха в море огня, в котором сгорели и превратились в пепел молодые мужчины и женщины, поверившие обещаниям чужаков о легкой победе.

Конец десанта Таннух глава линии Хеон наблюдал с борта своего личного корабля. Мерно ударяя кулаком по подлокотнику кресла, он все пытался понять, где и что пошло не так. Каждый его ход заканчивался не просто неудачей, а громким оглушительным провалом. Все, что он лелеял в своих мечтах, рассыпалось в пыль и уносилось ветром.

Уже просчитанную и запущенную в ход комбинацию по устранению главного фокуса Игры Рего Анкоро пришлось срочно переориентировать на его сына Крао, когда Тай Ва высчитал, что истинным фокусом и точкой перелома является совсем другая фигура, которую достать в обозримое время не представляется возможным. Таким образом темп терялся безвозвратно, а учитывая, что главный фокус Игры самого Таона был уничтожен в самоубийственной атаке уже подбитого русского корабля, то ситуация больше походила на катастрофу. У Таона уже не оставалось рычагов воздействия на верхний эшелон подконтрольных ему фигур, а подготовить такую фигуру ему просто не хватит времени. Наследие Ушедших, фактически ключи от всей Галактики, уплывало из рук. Но Таон не случайно стал Игроком. Умение ставить на кон последний козырь, отыгрывая уже, казалось, упущенное преимущество, было его сильной стороной.

— Тай Ва! Включай главную установку!

— Но… — Слуга, несмотря на практически совершенное владение лицом, побледнел.

— Не сметь! — Таон подскочил к слуге и замахнулся кулаком. — Я раздавлю это чертово гнездо! — не обращая внимания на полыхающий красным экран вызова, он провел рукой над панелью, активируя верхний круг генераторов.

Корабль начал разворот, нацеливая главное орудие на Землю, и уже готовился произвести залп, когда между ним и планетой, перекрывая директорию стрельбы, возник точно такой же корабль, а следом еще три десятка. Скорость реакции игроков говорила о том, что все следили друг за другом и ждали лишь повода для активных действий. Корабли противников были совершенно одинаковы, и, учитывая разрушительную мощь оружия, схватка не грозила быть долгой.

Выстроившись двумя квадратами, один напротив другого, корабли один за одним окутывались синеватыми облаками разгоняющихся генераторов пробоя, готовясь вступить в самоубийственную схватку.

Сетон, глава линии прогрессистов, уже готовился открыть огонь, когда все генераторы дали сбой, облака погасли, а между противоборствующими сторонами из стремительно расширяющегося облака перехода возник огромный, многокилометровый матово-черный шар корабля Арбитра.

— Арбитр! — Помощник Сетона Тин Ро покачал головой. — Своевременно.

— Ну вот, а ты не верил, что они вмешаются. — Сетон довольно ухмыльнулся. — Не могли Ушедшие оставить нас без присмотра. Теперь достойно отыграть вторую часть представления — и можно готовить финал.

— Если он будет…

— Будет-будет. — Сетон, что с ним бывало довольно редко, расхохотался в голос. — И финал, и заключительное шоу, и даже опускание занавеса.