— Я согласен! — сказал он наконец.

— Отлично, тогда встречаемся сегодня в семь часов на мосту в Коракуэне!

Студент снова кивнул, но теперь уже с выражением почтения, и направился к воротам.

— Кстати, — спросил он, обернувшись, — из какой вы страны?..

— Из Советского Союза! — отвечал я как можно более дружелюбным тоном. — Но это обстоятельство не должно вас беспокоить. Период напряженных отношений между нашими странами давно миновал, и я еду в Пекин с целью крепить дружбу!..

Какой-то миг студент настороженно разглядывал меня, но, очевидно вспомнив о вожделенных десяти тысячах иен, отринул все сомнения и дружески улыбнулся. Я же облегченно вздохнул, сел в автомобиль и помчался в резидентуру, чтобы доложить о только что состоявшемся знакомстве…

Мне было разрешено встретиться с новоявленным знакомым в тот же вечер, поскольку КГБ было хорошо известно, что никаких молодых агентов-китайцев у нас нет и мой новый знакомый никак не мог оказаться уже действующим агентом. Начальникам резидентуры не терпелось узнать, чем закончится моя предстоящая встреча, ведь опыта шпионских мероприятий в форме уроков китайского языка у нее еще не было…

В семь вечера студент уже ждал меня на условленном месте с учебником китайского языка в руках и встревоженно озирался по сторонам, очевидно опасаясь, что я передумаю и он лишится солидного заработка. Когда я появился на мосту, он призывно помахал мне рукой.

Взяв такси, я повез моего нового знакомого в район Ёцуи. Ресторан, выбранный мною, разумеется, был не китайским, хотя и вполне подходил для предстоящей беседы. За границей КГБ никогда не проводит встреч с китайцами в китайских ресторанах из опасения, что служащие в этих ресторанах китайцы могут обратить внимание на столь необычное знакомство своего соплеменника с иностранным дипломатом или корреспондентом. Кроме того, мне было хорошо известно, что стажеры из КНР иногда подрабатывают в таких ресторанах официантами и поварами и можно нарваться на какого-нибудь однокашника моего новоявленного учителя. Дальнейшая шпионская работа с ним потеряет смысл, а все предшествующие усилия окажутся напрасными..

По этой же самой причине наша разведка никогда не приглашает и в русские рестораны за рубежом своих агентов из числа местных граждан русского происхождения. Здесь тоже слишком велик риск случайной встречи с кем-нибудь из знакомых, хотя бередящая душу ностальгическая русская обстановка такого ресторана как нельзя лучше благоприятствовала бы беседе.

Когда мы расположились за столиком, мой «учитель» почувствовал себя несколько смущенно очевидно, в таких солидных ресторанах ему никогда прежде бывать не приходилось. Он сразу же достал учебник и раскрыл его на первой странице, но я покровительственным жестом остановил его и предложил сначала поужинать. Вскоре нам подали заказанные мною дорогие бифштексы, и студент с видимым удовольствием набросился на еду. Я невольно вспомнил свои студенческие времена в Японии, когда получал от СССР почти такую же мизерную стипендию, как этот китаец, и очень радовался любому приглашению в ресторан.

Выпив пива, мой визави слегка захмелел и в ответ на мой вопрос с готовностью поведал, что его семья, как многие другие интеллигентные семьи в Китае, подверглась преследованиям в годы культурной революции. Их сослали на север, в деревню, где они вместе с другими товарищами по несчастью работали в поле. Мой собеседник был тогда школьником, но на всю жизнь запомнил эти тяжелые времена. Потом, однако, его отец смог вернуться в Пекин и вновь занять там довольно высокий пост в армии. Это было как раз то, что нужно нашей разведке!

Я с улыбкой заметил, что мой отец также является генералом, и предложил в связи с этим выпить еще по кружке пива.

После этого молодой китаец окончательно расслабился. Ему явно нравилась и приятная атмосфера ресторана, и возможность насладиться вкусной едой. Я же между делом поведал ему о сталинских репрессиях, дав понять, что в судьбах наших стран много общего и поэтому мы должны помогать друг другу. Студент сочувственно кивал, слегка прикрыв глаза и, конечно, не понимая, что я имею в виду одну только шпионскую помощь!

Наконец было съедено и мороженое, и китаец с тоской посмотрел на лежащий рядом учебник. Чувствовалось, что ему совсем не хочется открывать его!..

— Ну какое может быть занятие языком после пива! Проведем урок в следующий раз! — покровительственно улыбнулся я и тем не менее протянул ему десятитысячный банкнот в качестве платы за урок, как и бы по оговорено при встрече. С благодарностью посмотрев на меня, студент принял деньги. Я же понял, что завербовать его будет очень легко…

На следующем уроке, который состоялся в другом ресторане через неделю, мы выучили китайский счет от одного до десяти, и я вновь заплатил ему десять тысяч. Таким образом, за изучение каждой цифры было заплачено по тысяче иен. Столь высокой платы языковых занятий не существует наверное, больше нигде в мире!..

Получив деньги и потягивая сакэ, студент открыл мне свою величайшую тайну. Оглядевшись по сторонам, он сообщил, что не верит в коммунизм и хочет после окончания учебы попросить политического убежища в США.

«Вот там-то мы и используем тебя как агента!» — удовлетворенно подумал я.

— Напишите-ка мне в качестве журналистского справочного материала список членов бюро партийной организации компартии Китая в посольстве! Я заплачу вам за него тридцать тысяч, — предложил я.

Студент с готовностью согласился и на следующее занятие принес интересовавший меня список.

Я сверил его с официальным списком дипломатического состава китайского посольства. По чти все имена, указанные студентом, в нем значились. Следовательно, студент не врал. Те же, которые не вошли в его список, очевидно, относились к техническому персоналу посольства, и среди них находились замаскированные партийные бюрократы, пребывавшие в капиталистической стране под видом дворников и шоферов. Они-то и осуществляли контроль за мыслями и действиями своих соплеменников.

Такой прием был заимствован китайцами тоже у нас, советских товарищей! Помню, как на выставке «Сибирь» в Токио, в скромном кабинете рядом с дирекцией, сидел, целыми днями ничего не делая, ехидный старичок. Он числился всего-навсего начальником транспортной группы, в действительности же у шоферов имелся другой начальник, а перед бездельником-старичком все советские служащие расшаркивались с подобострастной улыбкой. Он был замаскированным работником Московского горкома КПСС и здесь, в Токио, составлял на сотрудников выставки политические характеристики, способные перечеркнуть их судьбу…

СССР и Китаю, этим двум коммунистическим гигантам, присуще большое сходство. Порой это сходство доходит до смешного, поскольку весь уклад государственной жизни воспринят Китаем от Советского Союза в маоистский период. Там до сих пор сохранились названия некоторых старых промышленных министерств, у нас давно отмененных, а у правление правительственной охраны китайского КГБ даже носило номер восемь — говорят, как у нас при Сталине (потом оно стало именоваться девятым).

Разумеется, список членов партийного бюро китайского посольства не являлся тайной для китайских студентов стажировавшихся в Японии. Но передача такого списка иностранцу была совершенно недопустима. Точно такой же порядок существовал и в посольстве СССР. Таким образом мы, советские разведчики, сознательно использовали запреты, рожденные тоталитарным идеологическим государством, для того, чтобы создавать на всякий случай компрометирующий материал для других коммунистов, граждан нашего бывшего друга и младшего брата — Китая! Больший идиотизм трудно было себе представить! В то же время во всем Токио только одни мы, советские люди и китайцы, осознавали всю разрушительную мощь этих мелких условностей и ценили, и понимали их. Японцам же, в том числе полицейским, они были попросту непонятны, и мы могли в этом смысле не опасаться их. Действительно, с точки зрения японской контрразведки передача китайцем официальному советскому представителю списка членов партийного бюро посольства КНР не является компрометирующим его материалом. А с точки зрения советского КГБ еще как является! И китайского КГБ тоже…