Не в силах вынести ощущение вины за опустошенное выражение лица Сисси, Джозеф повернулся к Холли. Она смотрела на него ледяным взглядом, который говорил, что любая попытка контроля с его стороны будет отныне всегда встречаться в штыки. Холли медленно поднялась из-за стола.

— Ты мне никто, — процедила она сквозь зубы. — И только какой-то дурацкий клочок бумаги заставляет меня жить с тобой. Но это не значит, что ты когда-нибудь станешь мне отцом!

Прежде чем Джозеф успел извиниться за свой взрыв, Холли выскочила из комнаты, хлопнув дверью. Он со страхом посмотрел на Сисси. Ее крошечный подбородок дрожал. Джозеф протянул к ней руку, чтобы восстановить мир, но у нее из глаз фонтаном хлынули слезы.

Джозеф в отчаянии уставился в закопченный потолок. Все его надежды на мир в семье рухнули. Стенания Сисси заполняли комнату, заставляя мускулы Джозефа судорожно сжиматься.

Первым, что увидела Тесс, проснувшись утром, были зеленые глаза Джозефа Магайра, глядящие на нее через решетку камеры.

Она быстро села, приглаживая спутавшиеся волосы.

— Доброе утро.

Он не ответил, продолжая как-то странно рассматривать ее. Его лицо было непроницаемо.

— Извините, что пришлось вытащить вас из дома в столь ранний час, мистер Магайр. — Она встала и расправила плотную синюю юбку, прилипшую к ногам. — Но я не знала, к кому еще можно было бы обратиться в таких обстоятельствах.

— Штраф пять долларов, — объявил шериф, сидя за столом.

Тесс подошла к своему суровому прекрасному спасителю, который стоял, не двигаясь и не отрывая взгляда от нее. Он был в легкой цветной рубашке, обтягивающей его широкие плечи и подчеркивающей мощный торс. Его лицо ничего не выражало, и ей захотелось протянуть руки и схватиться за его черные подтяжки, чтобы хоть как-то обратить на себя внимание.

Он выпрямился, лицо его посветлело, и ускорившийся стук ее сердца подсказал Тесс, что эффект, произведенный им на нее вчера, не был лишь игрой ее воображения. Джозеф действительно был великолепен, но, к сожалению, совершенно непонятен для нее. Его молчание начинало действовать ей на нервы.

— Это не зоопарк, Магайр. Вы пришли, чтобы помочь мне или нет?

Он прищурился, но по-прежнему не проронил ни слова.

— Послушайте, я попала в очень неудобное положение и буду очень признательна, если вы по крайней мере дадите хоть какой-то ответ. Я шла в банк не за тем, чтобы грабить его. Я лишь пыталась снять немного денег со своего счета, а этот… этот идиот… кассир неправильно понял меня. По-моему, это он должен сидеть за решеткой…

— Вам дали какое-нибудь место? — спросил наконец Джозеф.

Это был не тот вопрос, какой Тесс хотела бы услышать, но по крайней мере этот человек заговорил.

— Нет. Пока нет.

— Тогда нам с вами нужно кое-что обсудить.

— Кое-что?

— Я плачу за вас штраф… и вы будете жить у меня.

Пораженная, Тесс отступила назад:

— Простите?

— У вас будет крыша над головой, я буду кормить вас три раза в день, а за это вы будете работать…

— Работать?! Вы не в своем уме, мистер!

— Вы будете работать на ферме, помогать мне с девочками, чтобы вернуть мне долг, — продолжал он невозмутимо. — Таково мое предложение. Вы можете принять его или отвергнуть.

— Нет, вы можете взять и засунуть его…

Шериф прочистил горло:

— Похоже, мэм, это почти единственное предложение, которое вы получили.

Тесс уставилась на двух мужчин, негодуя и отказываясь понимать, когда и почему мир вдруг ополчился против нее.

— Почему я? — закричала она. — Я ничего не знаю о фермах… И еще меньше о детях!

— Потому, что Сисси беспрестанно плачет по вас со вчерашнего дня, — нетерпеливо ответил Джозеф. — Я едва смог уложить ее спать вчера и отправить в школу сегодня утром.

Сисси. Унылое лицо маленькой девочки возникло перед мысленным взором Тесс, и ее сердце захлестнула волна теплого чувства. Но как она, Тесс Харпер, женщина, которая не знала пеленок, могла заботиться о детях?

— Мистер Магайр, хотя я могу представить себе ваше положение, боюсь, я не совсем та…

— Таково мое предложение, — перебил он. — Как я уже сказал, вы можете принять его или отвергнуть.

Она уставилась на него:

— Вы говорите, если я не поеду к вам на ферму и не стану няней, вы оставите меня здесь, в тюрьме? Вы это имеете в виду?

— Именно это.

— Ужасно! — воскликнула она. — Меня похитил тролль из другого времени и шантажирует фермер!

— Даю вам пять секунд на размышление.

О, у Тесс уже был готов ответ: пусть он поцелует ее в круглый белый зад и убирается ко всем чертям! Но, по вполне понятным причинам, она чувствовала, что сейчас ей все равно не предложат ничего лучшего. Наконец, она была в ста десяти… годах! от дома без пенни в кармане; ее имя никому ничего не говорило, и этот человек, похоже, был ее единственной надеждой получить пищу и кров.

— Хорошо, я согласна. Я поеду с вами и буду помогать вам с детьми. Но не ждите от меня слишком многого, парень с фермы, потому что, как только я найду ту маленькую ведьму, которая перенесла меня сюда, я уйду!

— Как только отработаете пятидолларовый штраф, который я почти уплатил за вас, можете идти на все четыре стороны.

Тесс расправила плечи и презрительно взглянула на Джозефа Магайра. Она и в мыслях не работала ни дня в своей жизни, но ведь даже недоразвитая обезьяна способна отработать пять долларов.

— Это займет у меня всего минут десять, — заявила она.

— Ваша плата составит два бита в день.

— Два бита?

— Двадцать пять центов.

Она открыла рот в изумлении:

— Но ведь это двадцать дней! Я не останусь с вами на три недели!

Джозеф Магайр пожал плечами:

— Тогда, думаю, мне больше не о чем с вами говорить.

Он отвернулся, в мозгу Тесс прозвучал сигнал тревоги.

— Подождите! Вы не можете просто так оставить меня здесь на месяц!

Он опять повернулся к ней:

— Ну, и?..

Тесс стиснула зубы, зная, что этот бой ей не выиграть:

— Я принимаю это предложение.

— Простите, что?

Прекрасно понимая, что он хорошо расслышал ее с первого раза, она повторила свой ответ не громче, но более злобно:

— Я сказала, что принимаю это чертово предложение.

— На три недели?

— На три недели, — проворчала она.

Он снова прищурился — это, очевидно, привычка, и Тесс представила его в красивых толстых очках в роговой оправе, сидящих на кончике носа.

— Если вы опять будете доставлять мне неприятности, — сказал он, — я верну вас сюда, леди. Надеюсь, мы понимаем друг друга?

Тесс смотрела сквозь него, заранее кляня каждый из тех двадцати дней, что ей придется прожить у него. Он ждал ее ответа, и она коротко кивнула.

— Держите свои черные мысли при себе, и мы с вами прекрасно поладим.

Джозеф полез в карман, достал деньги и передал их шерифу.

— Черта с два, — проворчала Тесс. Меньше всего на свете ей хотелось «поладить» с этим ничтожеством.

Шериф выступил вперед с ключами от камеры, и через несколько секунд Тесс была на свободе. Ей даже вернули подсвечник, по-прежнему завернутый в ночную рубашку.

— Надеюсь, вы двое будете держаться подальше от неприятностей, — предостерег шериф.

Тесс открыла было рот, чтобы ответить, но тут до нее дошло, что это предупреждение касается не ее одну. Пока она удивлялась этому, фермер Джо посмотрел на нее с вызовом.

— Я прослежу за этим, — ответил он шерифу.

Ладно. У Тесс было что сказать этим двоим. Никто никогда не задерживал ее. Никто не указывал ей, что надо делать, когда и как. При первой же возможности она оставит Суит-Брайэр и Джозефа Магайра за темным облаком пыли двадцатого века!

После нескольких безуспешных попыток подпрыгнуть Тесс удалось забраться в фургон Джозефа — разболтанную колымагу с кривыми бортами, испещренными щелями, — и усесться на шаткой скамье, подрессоренной ржавыми скрипучими пружинами. Люди останавливались поглазеть на них, но ее не волновало, что они думают о ней и верят ли они, что она ограбила этот банк. Тесс была совершенно нормальна и абсолютно невиновна, а, насколько она понимала, это было все, в чем ее могли обвинить.