— Что ты имеешь в виду? — грозно спросил он.

— Как-нибудь и сам сообразишь, — не удостоила его ответом Кристина.

Стив продолжал непонимающе хмуриться, и она раздраженно бросила ему:

— Я не думаю, что ты сказал Долли о своих планах — обо мне, о ребенке...

Кристина глубоко вздохнула, намереваясь прямо напомнить Стиву, что он также не посчитал нужным сказать ей перед свадьбой, что он любит ее мачеху и состоит с ней в любовной связи. Но она не успела и рот раскрыть, как он гневно прервал ее:

— Долли? С какой стати? Конечно же, нет.

Как он может так беззастенчиво лгать? Кристина гневно вскочила с кровати и встала напротив него.

— Как это с какой стати?

Она уже была готова выложить ему все, что наболело, опасаясь однако, что храбрость оставит ее в последнюю минуту.

— Долли ведь все равно узнает. Элизабет обязательно ей сообщит, так и знай.

К своему собственному замешательству Кристина поняла, что с нетерпением ожидает его ответа, как будто надеется, что сейчас Стив заключит ее в объятия и скажет, что Долли для него ничего больше не значит. Как она может быть такой неисправимой дурой?

— Наш брак, наши отношения, наши планы не имеют к Долли никакого отношения.

— Так тебе все равно, что она об этом подумает? — спросила Кристина.

— Мое желание завести ребенка, которому передались бы черты твоего отца, никаким образом не входит в зону жизненных интересов Долли.

— А твои отношения с ней? — никак не могла успокоиться Кристина.

Стив ответил не сразу.

— Я знаю, что ты не любишь Долли, Крис, но ты ведь теперь уже взрослая. Мои отношения с ней, как ты это называешь, останутся таковыми и впредь, и тебе придется с этим смириться. Но ты можешь быть спокойна, мои чувства к ней за эти годы не изменились.

Стив опять нахмурился, когда увидел, как глаза Кристины потемнели. Он знал, как мачеха мучила девочку, считал, что эта женщина — черствая и себялюбивая эгоистка, но это не меняло определенных отношений, которые сложились между ними. Но, глядя на Кристину, он понял, что сейчас ее не убедят никакие логические объяснения.

Кристина почувствовала, как будто кто-то жестокой недрогнувшей рукой сжал ее легкие, не давая ей возможности дышать, но при этом не лишая способности чувствовать боль. И боль эта была слишком велика, чтобы ее вынести! Ну откуда взялось это страдание, если последние четыре года она была искренне убеждена, что забыла Стива и стала абсолютно равнодушной к его обаянию. Неужели ее любовь к нему не умерла окончательно и теперь мучительно выползает из обломков их отношений? Разве она, Кристина, не потеряла уважения и доверия к нему еще раньше?

— Я думаю, Стив, что я ненавижу тебя, — яростно прошептала она и тут же исправилась: — Нет, я знаю точно, что ненавижу тебя всеми фибрами своей души!

Стив отвернулся от нее и, стоя у окна и всматриваясь в беспросветную тьму, холодно произнес:

— Ты можешь ненавидеть меня сколько угодно, но ребенка ты мне все равно родишь.

Не давая ей возможности возразить, он вышел, громко хлопнув дверью.

Кристина уставилась на дверь и почувствовала, что ее просто трясет от ярости. Как он посмел цинично указывать ей, распоряжаться ее жизнью, холодно шантажировать, заставляя родить этого ребенка, когда он только что признался, что в его жизни есть другая женщина, и не просто другая женщина, а Долли!

Конечно же, после этого Кристина не смогла заснуть. Она взглянула на часы и увидела, что только что наступила полночь и поняла, что Стив наверняка услышал ее крик, когда поднимался в свою спальню. Как, как мог ей приснится этот ужасный человек? Какая часть ее подсознания бессовестно подсовывает ей ненавистные при свете дня образы? И почему открытие, что Стив все еще любит Долли, вызвало у нее не только презрение к нему за то, что он предал когда-то ее юношескую страсть, но наполнило болью и отчаянием?

Любой человек, который бы имел возможность подслушать ее мысли, непременно стал бы утверждать, что она все еще любит его, но он бы был совершенно не прав.

Если бы только она могла вернуться в Найроби! Там она была в полной безопасности. Она была слишком занята, чтобы у нее оставалось время и силы думать о Стиве. Внутренний голос издевательски напомнил ей, что она опять лукавит. Ну ладно, она и вправду думала о Стиве в Найроби, но ведь это случалось очень редко...

Но ее противное упрямое второе Я продолжало твердить, что она не только думала о нем, но и мечтала об их встрече. Но ведь я больше не люблю его, оправдывалась сама перед собой Кристина. Да, я мечтала о нем, но только потому, что строила планы о том, как лучше и изощреннее отомстить ему... Нет, она совершенно точно разлюбила его и теперь еще раз убедилась в этом.

— У тебя всего полчаса на завтрак, а потом мы уезжаем в Бостон.

После этих слов Стива настроение Кристины резко воспарило вверх. Может, он передумал после их вчерашней ссоры? Наверное, в Бостоне он купит мне билет на самолет и отправит в Найроби, размечталась она. Господи, хоть бы так и вышло!

— Я никогда не завтракаю. Я могу подняться к себе и собрать вещи.

— Собрать вещи? А зачем?

Брови Стива поползли вверх.

— Кристина, мы едем к юристу и к вечеру обязательно вернемся домой. Мы не останемся ночевать в Бостоне. Но, может быть, ты наденешь что-нибудь менее официальное? — осторожно проговорил он, бросая вопросительный взгляд на ее видавший виды наряд.

Кристина сразу же завелась.

— Если тебе не нравится, как я одета, то ты... — начала было она, но, не дожидаясь окончания фразы, Стив влез со своим комментарием:

— Могу я купить тебе что-нибудь по своему вкусу? Прекрасно! Именно это я и собираюсь сделать сразу же после встречи с Полом.

Он подошел к ней поближе.

— Я надеюсь, что ты доверяешь мне, но, может, тебе будет легче, если мы юридически оформим наш договор? — ровно сказал Стив, а затем почему-то переменил тему и спросил, нахмурившись: — Кстати, а почему ты не завтракаешь?

Скорость, с которой он переходил от темы к теме, окончательно сбила ее с толку и не дала задуматься над мелькнувшим в ее голове вопросом, а почему, собственно, он хочет придать их договору законное основание?

Кроме того, как у него хватает наглости называть это договором? Это же чистой воды шантаж! — подумала она про себя.

— Неудивительно, что ты такая худенькая. Попробуй вот это... Это, наверняка, пойдет тебе на пользу.

Стив пододвинул к ней тарелку, в которую вытряхнул большую часть пачки мюсли.

— Хлопья с фруктами и шоколадом. Помнишь, как ты их раньше любила? — подмигнул он ей.

— Мне тогда было лет тринадцать, — пробурчала Кристина, чтобы разозлить Стива, но он никак не отреагировал на ее замечание.

Он просто долил в ее тарелку молока, нравоучительно добавив:

— Мы никуда не пойдем, пока ты не поешь.

— Почему это? Ты боишься, что люди скажут, что ты не только шантажируешь меня, но и моришь голодом?

— Разве это шантаж? — усмехнулся Стив, не поддаваясь на провокацию.

Он что-то уж слишком благодушно настроен сегодня, с досадой подумала Кристина.

— Ты знаешь...

Внезапно зазвонил телефон, и Стив быстро встал, не договорив.

— Прости, это, видимо, деловой звонок, которого я давно жду. Я переговорю в кабинете. Это не займет у меня много времени.

Стив ушел, и Кристина уставилась в свою тарелку. Она вовсе не будет есть, а просто попробует, понравится ли ей вкус блюда, который она помнила с детства. В Найроби она привыкла ограничивать себя в еде, считая, что жаль тратить на нее деньги, которыми можно распорядиться более разумно.

Когда Стив вернулся, она почти закончила завтрак, но тут же упрямо отодвинула тарелку от себя, делая вид, что и не думала доедать до конца. Она была вынуждена признаться самой себе, что завтрак доставил ей такое удовольствие, которого она давно не получала от еды.