— Я не ребенок! — вздрогнув как от удара, процедила Стейси. — Мне уже девятнадцать!

— А я говорю, ребенок! — рявкнул Эдгар. — Оставь все это барахло и ступай в машину.

Стейси хотелось огрызнуться, но она благоразумно прикусила язык и вскоре очутилась в особняке семьи Стаффорд. Табличка с надписью «Продается» была снята с дверей, а появившаяся словно из-под земли бригада уборщиков принялась усердно наводить в запущенном доме порядок.

Подкупила Стейси кухня — просторная и на удивление хорошо оборудованная, — которая и сыграла решающую роль в принятии ею решения согласиться на предложение Эдгара. Ну а сад, правда, сильно запущенный, и многочисленные спальни, нуждавшиеся, разумеется, в ремонте, зато обставленные со вкусом старинной мебелью, не говоря уже о кладовых и об отдельных ванных комнатах окончательно убедили ее в мудрости деверя.

Большая гостиная поражала своими размерами, как и столовая с огромным обеденным столом, сделанным по специальному заказу. В доме также имелись библиотека, две малых гостиных, погреба, мансарда и чердак.

Когда Эдгар сообщил, сколько его министерство готово выделить денег на прием и содержание каждого гостя, Стейси испытала легкий шок.

— Вот это да! — ахнула она, вытаращив от удивления глаза.

Они с Генри решили, что Эдгар займет самую большую спальню и прилегающую к ней маленькую гостиную, что обеспечит ему дополнительный комфорт и независимость. Для своей семьи Стейси выбрала две комнаты в другом конце коридора, чтобы не только пореже сталкиваться нос к носу с Эдгаром, но и чтобы крики младенца не причиняли ему беспокойства.

Стейси совершенно не хотелось жить с кузеном мужа под одной крышей, но у нее не было иного выхода.

Благополучно разрешившись от бремени и вернувшись в особняк, Стейси с облегчением узнала, что Эдгар надолго уехал, и почти уговорила себя, что у нее достаточно времени, чтобы суметь направить свою жизнь по накатанной колее.

Однако все оказалось не настолько просто, как рассчитывала Стейси. Судьбе было угодно добавить маленький постскриптум к событиям в родильной палате. В силу необъяснимого стечения обстоятельств малышка Джесс интуитивно почувствовала скрытую неприязнь матери к кузену своего отца и со всей детской решительностью и непосредственностью объявила о своей любви к дяде Эдгару.

Именно ему девочка подарила свою первую улыбку. Именно его имя произнесла вместо слова «мама» и потом, когда подросла, именно к нему сделала первые шаги.

Генри, естественно, не придал всему этому никакого значения. Скорее он обрадовался, что его дочь обожает Эдгара так же, как и он сам. И к тому моменту, когда Джесс исполнилось три годика, Стейси была вынуждена признать, что принятое Эдгаром решение превратить родовое гнездо Стаффордов в гостиницу обернулось для всех большой удачей.

Стейси вжилась в роль хозяйки особняка, постояльцы были от нее в восторге, и однажды Эдгар сухо заметил: дескать, глава Форин офис посетовал, что до сих пор не имел возможности лично воспользоваться прекрасными условиями отдыха в доме Стаффордов и отведать блюда его кухни. Однако он выразил надежду, что наверстает упущенное на рождественском ужине, провести который руководство Форин офис единогласно решило в этом райском уголке.

Стейси все больше входила во вкус нового занятия и совершенствовалась в кулинарии, проглатывая залпом книги рецептов оригинальных блюд и советов повару. Наградой ей служил отменный аппетит гостей, потрясенных ее гастрономическим искусством. И в ожидании Рождества, а вслед за ним четвертой годовщины рождения Джесс, она с удивлением отметила, что еще никогда не чувствовала себя такой счастливой.

Обретая все новых друзей, Генри получал от них и через них все больше заказов, но по-прежнему лелеял мечту выставить свои работы в какой-нибудь галерее. Стейси всей душой желала мужу успехов, но понимала, что его мечтам не суждено осуществиться.

Фрески, которыми Генри расписал стены фамильного особняка, вызвали у гостей восторг, и новые заказы потекли ручейком. Техника была у Генри безупречна, но Стейси замечала, что живописи мужа недостает огня, чтобы считаться творениями действительно великого художника. Однако сам Генри был вполне счастлив, а раз так, то счастлива была и она. Правда, порой Стейси задавалась вопросом, что думает о работах Генри Эдгар, знаток современного искусства и заядлый коллекционер. Она подозревала, что и он тоже слишком любит своего кузена, чтобы обидеть его справедливой критикой.

А потом случилось несчастье: Генри погиб в авиакатастрофе. Стейси услышала сообщение о трагедии по радио, когда укладывала Джесс спать.

Генри, ее любимый, симпатичный и обожаемый муж, ушел из жизни, унеся с собой частицу ее сердца, которая принадлежала ему одному.

Эдгар прилетел на похороны кузена из Австралии. На нем не было лица, он был подавлен гибелью Генри, которого безмерно любил.

На похоронах тетя Эбби, несомненно желавшая Стейси только добра, твердо сказала:

— Дорогая, я знаю, что сейчас для тебя наступил конец света, но ты еще молода и сможешь снова встретить кого-то и полюбить.

— Никогда! — гневно отрезала Стейси. — Я больше никогда никого не полюблю! Это исключено, я слишком сильно любила Генри и не смогу его забыть!

Слышавший их разговор Эдгар как-то загадочно на нее посмотрел и отвел взгляд. Но Стейси надолго запомнила его.

Неужели и Эдгар, и тетя полагают, что я настолько легкомысленна и незрела, что способна забыть Генри?! — возмущалась она. Если так, я докажу, как глубоко они оба заблуждаются!

И Стейси без остатка отдалась дочери и работе. Результаты ее самоотверженной деятельности оказались потрясающими. Частный пансионат с рестораном для гурманов, управительницей которого и совладелицей — наравне с Эдгаром — стала Стейси, очень быстро завоевал репутацию элегантного и солидного заведения. Один ресторанный критик после знакомства с кухней «Стаффорд-хаус» разразился в популярном журнале восторженным панегириком. После того как были сооружены бассейн и гимнастический зал, «Стаффорд-хаус» попал в список лучших частных пансионатов Англии, а ресторан обрел популярность у самых богатых и капризных чревоугодников страны.

Стейси пока не предлагали стать ведущей телевизионной программы для любителей кулинарии и не досаждали предложениями написать книгу ее рецептов, но один из клиентов как-то поинтересовался, нельзя ли отметить в ее ресторане свадьбу его дочери. Вот тогда-то Стейси почувствовала, что заведение, в которое она вкладывала всю душу, действительно перешло определенный рубеж.

Будучи совладельцем пансионата, Эдгар, однако, не участвовал в ежедневных хлопотах, но всегда, несмотря на занятость и частые разъезды, с готовностью оказывал Стейси любое содействие.

Со 9мертью мужа Стейси лишилась супружеской любви и поддержки, но Эдгар сделал все от него зависящее, чтобы Джесс не страдала от отсутствия отца. Девочка отвечала дяде искренней привязанностью, сильно скучала по нему, когда он уезжал, и с нетерпением ждала его возвращения — словом, любила Эдгара так же, как когда-то обожал его Генри.

Порой у Стейси возникало странное чувство, что она исключена из магического круга, объединяющего Джесс и Эдгара. Может быть, спрашивала она себя, мне так кажется потому, что Эдгар на самом деле никогда меня не любил и относился с презрением? Не исключено, что он считает меня виновницей гибели Генри, хотя это и не укладывается ни в какие разумные объяснения.

Начав встречаться с Деймоном Логаном, Джесс стала выказывать сильную обеспокоенность по поводу отсутствия у любимого дяди постоянной подруги. В связи с этим она неустанно ломала голову над проблемой, как найти для него идеальную супругу.

И вот наконец ей удалось, судя по тому что услышала Стейси, найти ту самую женщину, которая полностью отвечает вкусам Эдгара. Кэтрин Прентис, высокая длинноногая блондинка, вполне достойна титула хозяйки нового дома, который собрался купить Эдгар.