— Вероятно, сказанное мною станет для тебя сюрпризом, но я действительно владелец этой земли, — произнес Ник.

Шайенн побледнела и покачала головой:

— Я тебе не верю! На прошлой неделе мне звонил Лютер Фримонт, чтобы обсудить квартальный отчет, и ни словом не обмолвился о том, что «Эмеральд Инкорпорейтед» продает Шугар Крик!

Ник не удивился, услышав имя личного помощника Эмеральд. Она бесконечно доверяла этому человеку.

— Вот что я тебе скажу… — Ник взял дробовик и опустошил обойму, прежде чем отдать его Шайенн. Положив патроны в карман, он кивнул головой в сторону припаркованного неподалеку грузовика. — Почему бы тебе не вернуться на ранчо своего отца и не позвонить Лютеру?

— Я именно так и сделаю, — произнесла Шайенн, вызывающе вздернув подбородок.

— После того как узнаешь то, что должна, мы и поговорим, — Ник снова надел рукавицы и продолжил укреплять следующую секцию забора. — Завтра в девять утра жду тебя в своем офисе на ранчо.

— Зачем?

Шайенн совсем не обрадовалась тому, что им придется увидеться снова. Ник был уверен: она не поверила ни единому его слову.

— Нам надо обсудить условия твоего контракта, — он злорадно усмехнулся. — Хозяин ранчо и его управляющий должны работать сообща.

Шайенн несколько секунд молча смотрела на Ника, а потом повернулась к нему спиной и поплелась к своей машине.

Ник наблюдал, как волнующе покачиваются при ходьбе се бедра. От красоты Шайенн у него перехватывало дыхание, а по своей способности пробуждать в нем самые необузданные желания эта упрямица не могла сравниться ни с какой другой женщиной.

Но Ник хорошо помнил, что ее отец являлся очень влиятельным человеком. Судья Бертрам Холбрук отличался ужасным характером: он слыл желчным, злопамятным негодяем. Этот человек держал на мушке половину чиновников округа, остальная же половина до смерти боялась, когда он обратит внимание на них.

И если бы в свое время Холбруку удалось завершить задуманное, Ник до сих пор гнил бы в тюрьме только за то, что когда-то собирался жениться на его единственной дочери.

Уже находясь на полпути к ранчо Шугар Крик, Шайенн в сотый раз задавала себе вопрос, как ей следует поступить в сложившейся ситуации. От вчерашнего разговора с Лютером Фримонтом у нее только разболелась голова. Когда все сказанное Ником подтвердилось, Шайенн почувствовала, что ее мир будто перевернулся. Она не спала всю ночь, вспоминая прошлое и с опаской думая о будущем — своем и своего отца.

На то, чтобы пережить внезапный разрыв с Ником, у Шайенн ушли годы, ведь он просто оставил ее, сбежал, не сказав даже последнего «прости». Встреча с ним после стольких лет оказалась для девушки сильнейшим потрясением. Когда Ник схватил ее, чтобы отнять ружье, Шайенн ощутила крепость его мускулов и буквально задохнулась от предательски нахлынувшей на нее волны возбуждения. Она сама себя боялась.

Когда-то давно Ник был для Шайенн идеалом, и неудивительно — он считался самым красивым мальчиком во всем округе. Высокий, стройный, отлично сложенный блондин с очаровательной улыбкой, Ник был мечтой каждой шестнадцатилетней девочки в школе и самым ужасным кошмаром их отцов. Сердце Шайенн забилось быстрее, стоило ей вспомнить тот первый раз, когда он обратил на нее взор своих небесно-голубых глаз и улыбнулся. Не стоит и говорить, что она тут же влюбилась без памяти.

Но отец Шайенн не разрешал ей общаться с Ником. Он заявил дочери, что от этого парня не стоит ждать ничего хорошего, он лишь разобьет ей сердце. Отец так и не объяснил, почему так думает, но, к несчастью, он оказался прав.

Все произошло тем летом, когда Шайенн переходила в выпускной класс. Они с Ником решили пожениться и нашли маленькую церковь на границе округа. Но судья и шериф появились там сразу после начала церемонии бракосочетания и не позволили им обвенчаться. А на следующий день Ник буквально испарился. Шайенн ждала, что любимый позвонит или напишет, надеялась, что он хоть как-то объяснит, почему бросил ее. Но от Ника не было никаких вестей. В конце концов Шайенн пришла к заключению, что, как и говорил отец, Ник Дэниелс оказался просто мерзавцем с большой буквы. У него даже не хватило смелости сказать Шайенн в лицо, что между ними все кончено.

А теперь он вернулся… И, что еще хуже, стал ее начальником. Девушка недоумевала, почему судьба поступила с ней так жестоко.

Расспрашивая мистера Фримонта, Шайенн тайно надеялась, что все слова Ника — неправда, и она получит добро от компании на то, чтобы вышвырнуть его вон. Но Лютер Фримонт, не вдаваясь в детали, заверил ее, что Ник Дэниелс действительно владеет Шугар Крик и по условиям контракта она обязана работать под его руководством последующие четыре года.

Припарковав машину рядом с большим двухэтажным белым особняком в викторианском стиле, Шайенн тяжело вздохнула. Она ничего не посмела сказать отцу о последних событиях, ведь он нездоров и подобная новость может только расстроить его. Возможно, появление Ника станет причиной больших проблем. Но пока Шайенн не решила, как ей следует поступать, не имело смысла волновать отца попусту. Достаточно того, что она сама сильно нервничала.

Взяв с пассажирского сиденья пайку с документами, Шайенн вышла из грузовика и взмолилась о чуде. Конечно, она не особенно верила в то, что оно случится, но в данном случае божественное вмешательство было единственным шансом Шайенн как-то выкрутиться из того положения, в котором она оказалась.

Она поднялась по широким ступенькам и постучала. Дверь открыла дородная женщина примерно лет шестидесяти.

— Вы, должно быть, Шайенн Холбрук? — она отступила, кивком приглашая гостью войти. — Меня зовут Грета Фостер. Мой муж Карл и я вот уже несколько лет работаем на Шугар Крик, но, к сожалению, не имели удовольствия с вами познакомиться.

В этом не было ничего удивительного. Когда-то давным-давно судья Холбрук запретил дочери приближаться к этому дому, а после того, как чуть менее шести лет назад Шайенн стала управляющей этого ранчо, она по собственной воле избегала появляться рядом с собственностью семьи Дэниелс. Это место напоминало ей о разбитой мечте шестнадцатилетней девчонки.

Она должна была стать женой Ника, должна была жить с ним и его матерью в этом большом прекрасном доме… Ник управлял бы ранчо, а она преподавала бы в школе… Она нарожала бы кучу детей, и они жили бы долго и счастливо…

Сняв бейсболку, Шайенн тряхнула головой, отгоняя грустные мысли.

— Я несколько раз разговаривала с Карлом по телефону, но никогда не была в этом доме.

— Что ж, теперь вам придется заходить к нам почаще, — Грета тепло улыбнулась. — Ник ждет вас у себя в кабинете. Хотите что-нибудь перекусить? Я только что вынула из духовки яблочный пирог и сварила кофе.

— Нет, спасибо, — Шайенн улыбнулась и приготовилась постучать в дверь кабинета. — Надеюсь, разговор не займет много времени, — пробормотала она, но заметив удивленное выражение лица Греты, поспешно добавила: — Мне нужно успеть купить кое-какие продукты, прежде чем магазин Гарри закроется на обед.

Удовлетворенная ее ответом, женщина кивнула:

— Если передумаете, я буду на кухне.

С этими словами Грета направилась в дальнюю часть дома, а Шайенн попыталась взять себя в руки и успокоиться. Сейчас она меньше всего хотела оказаться за этой дверью, но у нее не было выбора.

С трудом сдерживая острое желание немедленно сесть в свой старенький «форд» и умчаться прочь, Шайенн постучала, а затем приоткрыла дверь.

— Ник?

Он сидел за большим дубовым столом и разговаривал по телефону.

— Рад слышать, что ты и Алиссия отлично провели медовый месяц на Багамах… — Кивком пригласив Шайенн сесть напротив, Ник засмеялся и произнес: — Когда узнаешь побольше о Хантере и его курсах по оказанию первой помощи, обязательно расскажешь. До скорого, Калеб.

Ник положил трубку и посмотрел па гостью. Выражение его лица стало серьезным.

— Полагаю, ты разговаривала с Лютером Фримонтом?