— Около моего дома есть неплохой ресторан, — сказал он, когда они снова оказались в машине. — Я закажу там ужин и попрошу доставить его к нам.

— Ну нет, — немедленно возразила Лавиния. — Мне бы хотелось поесть где-нибудь в городе.

Она увидела, как Витторио нахмурился.

— Не думаю, что это хорошая идея, — сказал он недовольно. — Женщина в одиночестве, особенно такая, как ты, привлекает внимание. К тому же ты выглядишь усталой. А у меня дела, и я не знаю, когда вернусь.

Итак, Витторио собирается куда-то уехать. У Лавинии тут же стало легче на душе, хотя она устала от непрерывного хождения по магазинам, а голова пухла от отчаянных попыток запомнить все эти цифры на этикетках, чтобы знать, сколько Витторио, а значит, и она, потратили денег. А потрачено было много, значительно больше того, что она могла себе позволить. Так много, что при одной мысли об этом ей становилось не по себе. Она подозревала, что, после того как расплатится с Витторио, от ее с таким трудом нажитых сбережений ничего не останется.

Лавиния устало плелась за Витторио по подземному гаражу по направлению к холлу апартаментов. Специальным ключом он вызвал лифт, и они стали плавно подниматься. Так плавно, что она даже не почувствовала, когда лифт остановился.

— Вот сюда, — сказал Витторио, слегка коснувшись ее руки и показывая на одну из четырех дверей, находящихся на обширной площадке.

Он поставил на пол ее чемодан, отпер дверь и знаком пригласил войти.

Первое, что поразило Лавинию, были не дорогие картины, развешанные по стенам, а запах — тяжелый, мускусный, всепроникающий.

Витторио тоже почувствовал его — он замер на месте, поднял голову и принюхался, как зверь, выходящий на охоту.

— Черт! Проклятие! — выругался он в сердцах, а затем, к ее полнейшему изумлению, распахнул дверь в огромную светлую гостиную и прижал Лавинию к себе.

Его пальцы впились в нежную плоть ее рук, теплое дыхание с предупредительным шепотом обдало губы, а взгляд серых глаз, тоже предупреждая о чем-то, пронзил как клинок.

— Наконец-то мы одни. Тебе так нравилось дразнить меня весь день, дорогая, но теперь наступил мой черед расплатиться с тобой…

Нежный воркующий голос Витторио обволакивал ее, усыпляя бдительность, и Лавиния слабо и безвольно подалась к нему. Затем его губы коснулись ее рта, не давая протестовать, подавляя всякую волю к сопротивлению и, более того, вызывая ответное желание.

Как в бреду, Лавиния прошептала имя Витторио, пытаясь остановить его, заставить объяснить наконец, что происходит. Но ее губы, ее тело уже не подчинялись ей, разум отказывался понимать происходящее. Она таяла в горячих объятиях Витторио, губы трепетали и с готовностью отвечали на его нежный поцелуй.

Не осознавая, что делает, Лавиния тесно прижалась к Витторио, встав на цыпочки, с тем чтобы в полной мере насладиться поцелуем. Пальцами она ощутила твердые натренированные мышцы его рук, а сердце было готово вырваться наружу от избытка нахлынувших чувств. Даже сквозь сильный аромат незнакомых духов, который наполнял, комнату, она ощущала зовущий, мужской запах Витторио… Его страстность, его мужественность. Не только губы, но и все ее существо устремилось к нему.

Лавиния открыла глаза, которые сомкнула при первом соприкосновении с его губами, дрожа всем телом под взглядом его горящих от желания глаз. Вот так, вероятно, захватывает дух у человека, висящего над пропастью, но уверенного, что так или иначе ему уготовано спасение.

— Дорогая! Да ты сама невинность! Так тянешься ко мне, как будто в первый раз. И страстный огонь в его взгляде запылал еще ярче.

Беспомощно и обреченно Лавиния смотрела на Витторио широко раскрытыми глазами. Она испытывала незнакомую доселе истому и хотела, чтобы он никогда не отпускал ее от себя, чтобы руки вечно ласкали ее, опускаясь все ниже… Одна мысль об этом усиливала наслаждение.

— Тебе нравится это. Ты меня хочешь…

Не только голос выдавал бушующую в нем страсть. Она чувствовала, как напряглась его мужская плоть.

Вся горя от желания, Лавиния прижималась к нему все плотнее и вдруг застыла, услышав резкий и повелительный голос женщины.

— Витторио! Ты не хочешь нас познакомить?

И сразу же к ней вернулась способность ясно мыслить и краска стыда залила лицо. Но когда попыталась было вырваться из объятий Витторио, отчаянно стремясь скрыть свое смущение, она поняла, что ей это не удастся. Он продолжал крепко держать ее и прижимался к ней все плотнее, как будто… Как будто…

Лавиния ахнула, почувствовав, как он резко просунул свою ногу между ее бедрами, и покраснела еще сильнее, ибо поняла, что со стороны это выглядело как акт любви. Но похоже, женщину, наблюдающую за ними, это нисколько не смутило.

Когда Витторио позволил Лавинии повернуть голову, она увидела, с каким любопытством женщина смотрит на них. Это была высокая, темноволосая, тщательно следящая за собой особа. Однако несмотря на теплый оттенок ее оливковой кожи и чувственный, густо накрашенный губной помадой рот, в ней угадывалась внутренняя холодность.

— Мариетта! — спросил резко Витторио. — Как ты сюда попала?

— У меня есть ключ. Ты что, забыл?

То, как она посмотрела на Витторио и как проигнорировала женщину, которую он сжимал в объятиях, раскрыло Лавинии глаза. А она-то представляла Мариетту убитой горем вдовой, которую насильно принуждают ко второму замужеству!

Нет, никто и ни к чему не мог принудить эту женщину. И вовсе не горе было в ее глазах, а ничем не прикрытое желание. Лавиния даже представить не могла, что можно смотреть на мужчину таким хищническим, полным вожделения взглядом.

Теперь она наконец поняла, почему боссу понадобилось разыгрывать весь этот спектакль с невестой. Но с другой стороны, у нее не укладывалось в голове, как Витторио находил в себе силы противостоять этой женщине.

Она была на редкость привлекательной и со всей определенностью страстно хотела Витторио. А какой мужчина не мечтает о женщине, сексуальные аппетиты которой ненасытны!

Лавиния наивно полагала, что только другая женщина вроде нее самой могла разглядеть внутреннюю холодность Мариетты. А Витторио, теперь это было очевидным, так страстно целовал ее, ибо почувствовал присутствие кузины, и теперь, когда та стояла рядом с ними, стало ясно, как он об этом догадался. Тяжелый мускусный запах духов выдал ее.

— Ты что, не рад меня видеть? — вызывающе спросила Мариетта, подходя ближе к Витторио. — Твой дед весьма расстроен твоей помолвкой. Ты же знаешь, на что он надеялся, — добавила она многозначительно. Потом повернулась к Лавинии и сказала небрежно: — О, простите. Я не хотела обидеть вас, но уверена, мой кузен предупредил, как трудно будет всем родственникам, и особенно деду, признать вас своей.

— Мариетта… — укоризненно начал Витторио, а Лавиния подумала, насколько все было бы сложнее для нее, окажись они действительно помолвлены.

— Но это правда, — продолжала Мариетта, томно поведя плечами, отчего яснее обозначились затвердевшие темные соски ее полных грудей, которых просвечивали сквозь тонкую ткань светлой блузки.

Лавиния быстро отвела глаза, чтобы не видеть этого свидетельства явного возбуждения Мариетты, не осмеливаясь в то же время взглянуть на Витторио. Вероятно, ни один мужчина не в состоянии устоять перед этими совершенными и сексуально обольстительными бугорками! Ее собственная грудь тоже была хорошей формы, но она ни за что бы не осмелилась вот так открыто демонстрировать ее.

Но может быть, это предназначалось для Витторио, что бы напомнить ему об интимных отношениях, которые их связывали? У нее ведь и ключ есть от квартиры, и она явно хочет дать понять Лавинии, что между ней и Витторио что-то было.

И как бы в подтверждение этих мыслей Мариетта резко подалась вперед, провела своими наманикюренными пальчиками по щеке Витторио и спросила игриво:

— Ты не хочешь поцеловать меня? Как обычно. Уверена, твоя невеста поймет нас. Так принято у итальянцев.